Навстречу ветру - Анхелес Касо

Единственным человеком, не согласным с этим предложением, была сама Сан. И не потому, что не хотела расставаться со своей матерью. Ее дочерняя привязанность была легкой и веселой, как короткий весенний дождь, и в нее не вписывалась никакая драма, даже расставание. Сан протестовала даже не потому, что не хотела оставаться с Ховитой: она уже привыкла к грубости этой эгоистичной и несдержанной женщины, как и к холодности своей матери. Сан еще было слишком мало лет, чтобы задаваться вопросом, есть ли другие способы любить маленькую девочку, другие возможные поступки, которые как-то связаны с нежностью, пока еще не существующей в ее картине мира.

Но слово «Италия» пробуждало ее воображение. Несколько месяцев назад одна семейная пара из деревни приехала на каникулы из Неаполя, где они жили, и привезла с собой дочь. Ноли было девять лет. Она была тщеславной и веселой девочкой, и сразу же стала предводительницей всех деревенских детей. Она носила с собой красивую куклу с очень длинными волосами и нарядами, в которые можно было ее наряжать. Еще у нее было несколько чудесных книг с множеством картинок, в которых можно было прочесть чудесные истории, а также тетради и цветные карандаши, с которыми Ноли проводила вечера за рисованием и позволяла делать то же самое только тем, кто ей нравился. У нее было много разных платьев, штанов и футболок, как у мальчишек, и целая уйма туфель, которые она показывала каждый день, зная, какое привлекает внимание. Ноли без конца рассказывала обо всех удивительных вещах в Италии. Об улицах, полных машин и автобусов, на которых можно было поехать в любое место. Об электричестве, которое освещало темноту так, будто был день. О лифтах в больших зданиях. О школе, в которой она училась и собиралась стать медсестрой. О конфетах и мороженом, которые ей мама покупала каждое воскресенье. О телевизоре, по которому она смотрела каждый вечер мультфильмы и передачи для детей…

Сан не понимала большую часть из того, что рассказывала Ноли. Но ее маленькое сознание трепетало от этих историй про сладости, игрушки, путешествия и планы на взрослую жизнь. Сан никогда не думала о возможности повзрослеть. Как и все маленькие дети, она жила день за днем, не замечая, что растет и однажды достигнет другого возраста, момента, когда ей придется строить планы и принимать решения. Она также не знала раньше о том, что существует другой мир за пределами деревни и Карвоэйроса, куда однажды ходила со своей матерью. Карвоэйрос запомнился ей огромным местом, наполненным домами и людьми, а еще запомнился фантастический и завораживающий вид на море с его неизменной холодностью.

Вдруг все то, о чем рассказывала Ноли, кристаллизовалось в воображении Сан. Смутные слова и образы: повзрослеть, учиться, путешествия, другой берег моря, Италия… Она увидела себя подругой Ноли, и как будто ей уже почти десять лет, у нее есть кукла, книги и тетради, она говорит о том, что будет делать в будущем, и ходит одна по такому же месту, как Карвоэйрос, но полному магазинов, набитых конфетами всех цветов — таких, как Ноли привезла с собой в огромном пакете, — она заходит в них и берет все, что пожелает. В тот момент Сан поняла, что хочет уехать туда, в Италию, где существование детей не состояло лишь в том, чтобы ходить до родника за водой, бегать между грядками или подниматься до часовни Монте-Пел аду. Ведь там было множество прекрасных вещей: сладости, картинки, игрушки, которые говорили и двигались словно живые, а еще бесчисленные наряды. Но самое главное, будущее, о котором можно мечтать, цель, которую можно достичь в жизни, некое стремление, которое будет развиваться, чтобы в итоге превратиться в реальность, как неподвижные куколки в конце концов становятся чудесными бабочками, расправляющими крылья.

Сан еще не понимала, в чем цель ее жизни. Она узнала об этом позже, когда ее подруга Рене заболела и умерла. Рене была очень веселой девочкой, которая все время играла, бегала, лазала по деревьям и валялась в грязи. Но однажды утром Сан обнаружила ее сидящей посреди дороги, пересекающей деревню, как будто без чувств. Голова Рене склонилась к земле, а когда она подняла взгляд, чтобы посмотреть на Сан, ее глаза блестели, словно пылающие угли. Рене сказала, что она очень устала, у нее болит голова и ей не хочется двигаться. Сан ее было очень жалко. Она селя рядом прямо в пыль и долго рисовала камнем на земле, не произнося ни слова. Потом Рене ушла к себе домой очень медленным шагом, покачиваясь, и уже больше не выходила.

На следующее утро Ховита сказала Сан, что ее подруга очень больна. У нее был сильный жар, и, несмотря на то, что ее натерли соком драцены и поили отваром из кукурузных рыльцев, температура не спадала. Прошло пару странных дней. Взрослые торопливо ходили туда-сюда, переговариваясь вполголоса. Женщины входили и выходили из дома Рене, а некоторые даже поднимались в необычное время, в самый солнцепек, к часовне. Мужчины удалились из деревни, чтобы играть в вари, и стали делать это почти в тишине, без обычных выкрикиваний, которыми они друг друга подбадривали или вызывали на поединок.

Детей отправили в огороды, наказав не шуметь, потому что у Рене сильно болела голова. Две самые ответственные девочки из детей постарше пропустили школу в те дни и занялись поддержанием порядка. Они вели себя очень строго, выполняя свою роль маленьких взрослых и предугадывая ожидаемый финал драмы. Иногда одна из них подходила к селению и возвращалась с новостями, которые рассказывала второй девочке на ухо. Сан догадывалась о серьезности положения, хотя никто не хотел ей ничего говорить. Ей только говорили, что Рене очень больна. Сан пыталась узнать, умрет ли ее подруга, но тогда люди, которых она спрашивала, прятали взгляд и принимались говорить на другие темы. Пока на второй день в пять часов вечера одна из женщин из деревни не принялась объяснять им, что Рене отправилась на небеса.

Солнце уже садилось. Горстка белых облаков окружала светило в этот момент, и оно сверкало из-за них. Его могучие лучи пробивались сквозь эту подвижную поверхность, наполняя ее красными и синими отблесками и рассеиваясь вокруг, словно мерцающая корона из света. Сан уселась под манговое дерево, ища убежища от внезапной скорби, и долго смотрела на небо. Ей казалось, что душа Рене путешествует среди тех облаков, поднимаясь в лучах света к трону Господа. Интересно, что там? Будет ли она скучать по деревне, по маме и друзьям, по диким гонкам вдоль дороги, в которых она всегда побеждала? Сан чувствовала себя напуганной и уязвимой. Она никогда не задумывалась о смерти. А теперь она вдруг узнала, что смерть может прийти вот так, за несколько часов, и неожиданно свалить кого-то, кто всего пару дней назад играл и кричал так, словно вся жизнь, все силы вселенной уместились навсегда в его теле. За что теперь держаться, в чем определенность, на которую можно опереться с сегодняшнего момента?

На следующее утро всех деревенских детей отвели посмотреть на тело Рене перед похоронами и погребением. Она выглядела очень красивой в своем розовом кружевном платье, которое она еще не надевала ни разу, и с букетом ароматных цветов жасмина в руках. Сан успокоилась, увидев ее такой, будто спящей, безмятежной и даже, казалось, веселой, несмотря на свое спокойствие. Должно быть, небо — такое приятное место, как все говорят, и теперь ей хорошо там наверху, не хуже, чем в деревне.

Мать Рене сидела у изголовья гроба, окруженная несколькими женщинами, и безутешно рыдала. Сан заметила, что она постоянно повторяет одну и ту же фразу. Поначалу девочка не разобрала ее из-за плача. Она постояла перед матерью Рене какое-то время, глядя на ее отчаяние и размышляя, стала бы ее собственная мать так плакать, если бы она умерла. И вдруг поняла, что она говорила:

— Если бы у нас были деньги, чтобы позвать врача и оплатить лекарства, моя бедная девочка не умерла бы…

Вот оно что. Вот что произошло. Рене умерла не потому, что Бог позвал ее к себе, как все твердили со вчерашнего дня. Она умерла потому, что они не смогли заплатить доктору. Сан почувствовала, как внутри нее что-то рушится, и вся скорбь, которая до тех пор стояла комом у нее где-то в животе, выплеснулась в тот миг. Девочка заплакала и выбежала из дома. Она не останавливалась, пока не добежала до часовни Монте-Пеладу. Сан бросилась навзничь, задыхаясь, орошая землю своими слезами. Через какое-то время рыдания стали утихать. В конце концов она села, вытерла лицо, испачканное в земле, подолом платья, и, прижав колени к груди, словно пытаясь саму себя обнять, стала смотреть на пейзаж, на бедные дома Кеймады, скудные огороды, высушенные горы, которые спускались к морю, как круто обрывающийся красноватый каскад камней, а там внизу размытое далекое пятно Карвоэйроса с его шумом и весельем, таким далеким от скорбного дня в деревне.

И тогда Сан поняла. Люди, которые жили в больших домах в Карвоэйросе, имели достаточно денег, чтобы вызвать врача, когда они болели. И люди в Италии, с ее улицами, наполненными автомобилями, и электрическим светом, и тысячами школ. Если у тебя есть деньги, ты не умрешь. По крайней мере, не в шестилетнем возрасте. А Сан хотелось добиться, чтобы шестилетним девочкам не приходилось умирать. Она станет врачом и будет принимать людей без денег, которые живут в деревнях, окруженных скалами. Сан хотела стать врачом. Именно этого она будет добиваться своей жизни, этому желанию она последует, за эту уверенность ухватится. Ей показалось, что внезапно она поняла эту необъяснимую вещь, которую взрослые называют миром.