Восход Сатурна - Влад Савин

— Дозволено ли мне будет ознакомиться с материалом? И почему, кстати, я?

— А тебе не хочется ухватить птицу за хвост, первым вытянув кончик ниточки? Найди мне выход на эту организацию, Руди, благодаря которой русские непонятным для нас образом стали играть «на опережение». И ты будешь полностью реабилитирован. Чего, поверь, искренне хочется и мне.

— Ладно. Давай конкретно.

— Ну, поскольку я пока еще полностью отвечаю за флот рейха, то непосредственно в моей и твоей, Руди, компетенции только один случай. Разгром нашей флотилии на Ладожском озере двадцать второго октября.

— А у нас там есть флотилия?

— Руди, знаешь правило: «У победы множество отцов, у поражения ни одного». И эта флотилия как раз тому пример. Это вообще была не наша епархия. Формально она подчинялась люфтваффе, а более трети кораблей и личного состава составляли финны и даже итальянцы.

— С каких это пор корабли у нас стали летать?

— Плавучие зенитные батареи, сто сорок четвертый дивизион — так числится в документах. Так бы все и осталось, если бы там нам сопутствовал успех. После разгрома Толстый Герман задним числом перевел свою собственность на меня. Хотел подстраховаться, впечатленный, как поступил фюрер с Редером, а заодно сделать мне мелкую пакость. Ну, это наши разборки, в которые тебе лучше не влезать.

— Так что же случилось на Ладожском озере?

— В ночь на двадцать второе наша флотилия, практически полностью, в составе тридцати кораблей, в том числе одиннадцать паромов «Зибель», имея на борту батальон десанта, подошла к русскому острову Сухо в южной части Ладожского озера. Этот остров расположен исключительно удачно, и при его занятии и установке там гарнизона с батареей можно было бы полностью сорвать русские перевозки по Ладожскому озеру в осажденный Петербург. По нашим сведениям, полностью подтвержденным, на острове находилась русская батарея — три орудия, до шестидесяти человек. Наших сил оказалось достаточно.

Всего через двадцать минут после появления флотилии в виду острова последовал массированный русский авианалет. Это говорит о том, что их самолеты были в полной готовности, с подвешенными бомбами, только ждали сигнала. Несмотря на потери, флотилия отважно пыталась выполнить поставленную задачу, высадить десант. И тут оказалось, что на подходе к острову выставлены мины и скрытые под водой противодесантные заграждения. А в том районе уже были русские канонерские лодки — шаланды, но с очень мощными орудиями. Они ждали за горизонтом, севернее, отрезая нас от наших баз! Короче, из тридцати наших судов ушло лишь два, и это были катера, «Зибели» пошли на дно все, как и десант.

— Дай-ка посмотреть… Вижу, флотилия отнюдь не блистала боевой подготовкой. «Несмотря на то что никакого противодействия противника не было, корабли в темноте практически потеряли друг друга из виду, часть их столкнулись, о поддержании строя не могло быть и речи, поэтому срочно вернулись в Сортанлахти». И о другом выходе: «… паромы сталкивались друг с другом в темноте, теряли какую-либо взаимную связь и возвращались постепенно поодиночке или группами к рассвету на свою базу, причем отбившимся катера КМ должны были всю дорогу помогать, разыскивая паромы и возвращая их на правильный курс». А это нападение на остров Сухо было уже третьим по счету! Два предыдущих похода окончились безрезультатно, при том что противник не оказывал никакого сопротивления. Тебе не кажется, что при таких условиях поражение могло быть предопределено, без всяких шпионов?

— Именно «при отсутствии противодействия» — те две попытки. А к этой русские готовились и знали! Как иначе объяснить столь быструю их реакцию, авиаудары и корабли в районе боя? Выжившие утверждали, что русская авиаразведка никак не могла обнаружить их при переходе и даже если не так, с чего русские могли решить, что нашей целью является именно остров Сухо, а не высадка тактического десанта где-нибудь у Кобоны?

— Из того, что ты сказал, выходит, что мы прежде уже дважды пытались захватить этот же остров. И теми же силами. У кого-то в русском штабе хватило ума сообразить, что мы можем дважды наступить на одни и те же грабли.

— Те две попытки русские не заметили.

— Тогда… может быть!

— Постарайся, Руди. Я согласился принять у Толстяка это обремененное долгом наследство по единственной причине, увидев, что за этим делом может стоять шпион, связанный с теми, кого мы ищем: ухватив за кончик, размотаем весь клубок. И в этом ты мне поможешь, если русский шпион в штабе флотилии или сухопутного командования. Найди мне его, Руди. Проверь всех, кто знал об операциях и мог передать информацию русским. На время этой акции ты получишь полномочия моего личного представителя. И можешь не стесняться: от флотилии по сути остался один штаб. Сухопутные и люфтваффе формально нам не подчинены, но с моим мандатом тебе никто не будет возражать! В этой папке ты найдешь еще описания подобных случаев у сухопутных. Кстати, один из них произошел там неподалеку, подо Мгой, еще в августе. Рота тяжелых танков с опытными экипажами, присланная на войсковые испытания, попала в подготовленную русскую засаду, причем три машины — новейшие, секретные! — достались русским в трофеи. Вряд ли ты окажешься южнее Ладожского озера, но если все же такое случится, поинтересуйся и этим случаем. Действуй, Руди, и добудь мне этого шпиона и свое прощение!

— Яволь, герр рейхсфюрер!

От Советского Информбюро. 24 ноября 1942 года.

На Ленинградском фронте на одном из участков наши войска успешно форсировали реку Нева. Захвачен важный опорный пункт врага, уничтожено 1023 немецких солдата и офицера. Наши бойцы ведут успешный бой за расширение плацдарма, развивая успех. Артиллеристами Ленинградского фронта подавлен огонь девяти вражеских батарей. В воздушных боях сбито 13 немецких самолетов.

Контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.

Подводная лодка «Воронеж». Молотовск, у стенки завода.

Все еще стоим у стенки, готовимся к докованию.

Если вы считаете, что это просто — завел корабль или лодку в док, закрыл ворота и выпустил воду, то вы крупно ошибаетесь. Важно ведь не повредить винты и рули, а также корпус, который теперь всем своим многотысячетонным весом не плавает, а опирается на сравнительно малую площадь кильблоков.[8] А ремонтировать наружную обшивку, резиновое покрытие, антикоррозионные протекторы, не говоря уже о рулях и винтах, — это и в нашем времени было порядочным геморроем.

Потому для корабля любого типа составляется карта докования, определяющая, согласно профилю его днища и распределению веса, как ставить кильблоки. Если только у вас не плоскодонная баржа, для которой это не требуется, по понятной причине. И до того надо выгрузить все лишнее, а особенно боекомплект. Хорошо хоть хранилище под наши боеприпасы наконец достроили.

А процесс глушения реактора, это ведь не просто рубильник повернуть! Остаточное тепловыделение будет таким, что еще двое суток после требуется непрерывно подавать извне воду в четвертый охлаждающий контур, да и после делать это периодически, внимательно контролируя температуру. Не дай бог, упустим, тогда мини-Чернобыль обеспечен! А значит, на доке должно быть все это предусмотрено, с резервированием мощности и дублированием всех систем, и проверено с двухсотпроцентной гарантией.

А те же кабели берегового электропитания — смонтировать на доке все то хозяйство, что сейчас связывает нас с причальной стенкой? Тем более что сейчас холодно, а значит, чтобы вода в заборной арматуре не замерзла, греть придется, а это какой расход электроэнергии?

Так что не удивляйтесь. Неделя уже, как мы на завод пришли, и все еще у стенки, на плаву.

Товарищи ученые с инженерами к работе уже приступили. Настраивают свои приборы, тут и рентгеновский аппарат для контроля сварных швов, само по себе уже изобретение! А еще есть спектроскопы или что-то вроде того, для определения химического состава материала, и еще куча всяких приборов и стендов, созданных специально под нас. Лишних вопросов не задают, все по теме. Как все замаскировали в НКВД, не представляю, поскольку отдирать шильдики с датами от всего оборудования на борту было делом бесполезным.

И вообще, если верить товарищам конструкторам, в советском судостроении мы произвели такой же эффект, как в начале века знаменитый «Дредноут», после вступления в строй которого год или два ни в одной стране мира не было заложено ни одного линейного корабля, потому что все старые проекты сразу морально устарели, а новых еще не разработали. Не знаю как для всего мира… Надеюсь, секрет мы сохраним. Но вот у нас в Союзе точно во всех новых проектах кораблей и лодок будет учитываться опыт «Воронежа». Если учесть, что в той истории наша промышленность до мая сорок пятого не строила больших судов, лишь завершала постройку судов, заложенных до войны, то поворот выглядит слишком резким, но время еще было. Тем более что новое — это не только затраты, но и немалая экономия, и повышение боевых качеств.