Никого впереди - Евгений Сапиро

– экономистам и профсоюзу составить смету праздника;

– Атаманову, НГЧ и начальнику ОРСа[13] представить перечень доступного для нас «дефицита»;

– всем, включая воздержавшихся, подготовить свои предложения по содержанию и организации праздника.

Через три дня собираемся в том же составе для совместного шевеления мозгами. Как это теперь называют? Мозговой штурм?

«Шевеление мозгами» НОД назначил на пять вечера, рассчитывая, что к шести часам все завершится.

Разница между сказкой и былью стала проясняться, когда часы показали половину восьмого. Обмен мнениями начали с обозначения жанра: праздник на открытом воздухе. Знакомый аналог – татарский Сабантуй.

С местом проведения проблем не возникло: у железнодорожников имелся собственный, недавно реконструированный, стадион с прилегающим небольшим парком. Что важно, с общим неплохим ограждением. В парке летом не первый год размещался гастролирующий в Камске цирк-шапито. В любом случае на день праздника его следовало скупить «на корню», как часть «культурной программы». Если не повезет с погодой, он сможет выполнить функцию зонтика.

Единодушно согласились, что как минимум половину участников праздника составят обитатели станций и полустанков отделения. Вплоть до самых дальних.

«Ресурсная группа» доложила, что основной «рублевый ресурс» может быть сформирован за счет четверти министерской премии «по итогам соцсоревнования». С минимальным риском он может быть солидно дополнен, если отщипнуть по пять или десять процентов от «специальных» премиальных фондов, начиная от «социально-культурных мероприятий» и до «за сдачу металлолома».

«Натуральный обмен» с друзьями-клиентами сулил получить автобусы для перевозки гостей праздника, щедро развернуть буфеты и пивные точки. На той же основе вырисовывались неплохие перспективы торговли дефицитом местного производства: электроутюгами и радиолами, телефонными аппаратами, электронасосами для нового класса советских людей – «мичуринцев», велосипедами и даже бензопилами.

Прозвучавшие предложения не потребовали много времени для обсуждения и не могли претендовать на оригинальность. Система больших и малых хитростей финансового и материального обеспечения многократно была обкатана в процессе «культурного сопровождения» всякого рода партийно-хозяйственных, профсоюзных и комсомольских активов, конференций и собраний. Всего того, что сегодня называют сочным, щедрым и разгульным термином «корпоратив».

– Все это хорошо, братцы, но где изюминка? – спросил НОД-4.

– Вячеслав Вячеславович! – подал голос «главный». – Ты прав – пороха мы не придумали. Но тогда, будь добр, уточни, что бы ты хотел получить на выходе?

– Если одним словом, то теплоты. Чтобы наши люди почувствовали, что мы к ним по-человечески, а не «согласно постановлению» относимся. Чтобы нам в ответном порядке тоже чуть любви перепало.

– Можно? – поднял руку Атаманов. – По моему разумению, теплоту дает не столько то, что делается, а как сделанное преподносится. Я на той неделе из милиции вызволял Шухова – обходчика «Сортировки». За что он туда попал? В выходные в поселковой забегаловке принародно врезал своему соседу. По какому поводу? Вот тут – внимание! За то, что сосед плохо отозвался о начальнике «Сортировки» Дудкине. За что такое почтение к начальнику? В январе Шухов в сорокаградусный мороз обнаружил скол рельса и грамотно предупредил аварию «тяжеловесного». Другой бы начальник ограничился премированием. А Дудкин распорядился достать и купить телевизор (второй или третий в поселке!), антенну и лично вместе со слесарем по автоматике приехал домой к Шухову – вручать. Пока слесарь устанавливал антенну и настраивал телевизор. Дудкин пил чай и рассказывал жене и двум пацанам Шухова, какой у них отец герой. На основании вышеизложенного предлагаю поискать «теплоту» в качестве исполнения.

– Что тем более требует свежих идей, – не сдался НОД.

Единственной идеей, претендующей на «свежесть», было пригласить железнодорожников на праздник с семьями. Устроить для детей свое веселье, выезд в зоопарк, в центральный городской сад, на аттракционы. НГЧ предложил закамуфлировать под паровоз и вагоны уазик, три прицепа к тракторам и организовать на них катание по парку самых маленьких гостей.

– И сделать для них небольшие подарки, подобные новогодним, в «фирменных» пакетах, – дополнил начальник ОРСа.

Все остальные идеи укладывались в рамки лозунга древнеримских плебеев: «Хлеба и зрелищ». По «зрелищам» прошли быстро, без споров. Цирк, футбол, а до и после него – показательные выступления гимнастов, акробатов, боксеров и самбистов, блицтурнир по волейболу.

Зато «хлебная» составляющая привлекла всеобщее внимание. Разожгла аппетит информация «ресурсной группы» о возможностях торговли дефицитом. Возможности по тем временам действительно были нешуточными. От ста до трехсот единиц по каждому из видов товара.

Стихийно началось обсуждение деталей: как продавать на празднике те же бензопилы – «в металле» или талонами. Если «в металле», то надо что-то приспособить под камеру хранения. Разгорелся спор об ассортименте буфетов. Можно ли торговать «на вынос» или ограничиться социалистическим принципом: «Что съел и выпил – все твое».

«Товарному» направлению организации праздника неожиданно для всех и, похоже, для себя лично включил красный сигнал светофора комсомольский вожак. Забившись в угол, он молча наблюдал за извержением фонтана идей, потом подошел к тоже пока безмолвному председательствующему и что-то прошептал ему на ухо.

– Минуту внимания! – громко объявил НОД. – Семен, повтори, пожалуйста, всем.

– Я слушал про буфеты и камеру хранения и пытался представить, как это будет выглядеть в кино.

– И что увидел? – полюбопытствовал кто-то.

– Серия первая: «Революционные движенцы штурмуют Зимний дворец с целью захвата бензопил». Серия вторая: «Герои-путейцы возвращаются домой с трофейной ливерной колбасой». Серия третья: «Забытые зрителями артисты и спортсмены играют в „подкидного“ на футбольном поле стадиона „Локомотив“»… Дальше продолжать?

– Немного злорадно, но реалистично, – уронил НОД. Он встал. Стало тихо.

– Вот что, уважаемые соратники. У меня тоже нарисовался фильм. Всего одна серия. Название: «Конец красивой мечты». Атаманов не даст соврать, в Забайкалье моим соседом по даче был заядлый селекционер Никитич. Было у него маниакальное желание вырастить плодоносящую вишню в наших местах. А вот у вишни, к сожалению, такого желания не было. То вымерзнет, то цветет, а ни одной ягоды не дает. Когда в очередной раз он выкорчевывал предмет своего неудачного эксперимента, супруга его говорила одни и те же слова: «Ну что ты с этой неженкой мучаешься? Не нашего поля эта ягода». Или с пльзенским пивком я переусердствовал, или чешское солнышко напекло, но, похоже, иду я по следам Никитича. Хочу пересадить их ягоду на наше поле. Не может человек быть веселым и свободным от дурных мыслей, если приходится ему думать о куске колбасы. Придется спуститься на нашу грешную землю и обеспечить «тепло» привычными способами.

В этот момент часы и отзвонили ту самую половину восьмого.

Душевный порыв НОД-4 все же не прошел бесследно. Праздник железнодорожников от четвертого августа шестьдесят третьего большинство из тех, кто принял в нем участие, запомнили надолго.

Вспоминали три спецпоезда (по одному на каждую ветку), доставивших гостей в областной центр с самых дальних полустанков. Поезда вообще-то были обычными. И вагоны не самые новые. Но на каждом столике, накрытом салфеткой, стояли цветы, а полы не только плацкартных, но и общих вагонов были покрыты дорожками. Прямо как в мягком.

Дети еще долго потом рассказывали о походе в зоопарк и в «комнату смеха», и подтверждали это документально, показывая всем желающим настоящие персональные приглашения, на которых красавец косолапый мишка в железнодорожной фуражке выглядывал из окна электровоза.

Женщины обменивались мнениями о манекенщицах местного Дома моделей, демонстрирующих на футбольном поле себя и красивые платья. А еще, конечно, о бравых музыкантах военного оркестра, задающих им ритм. Высоко оценивались как платья, так и оркестранты. По поводу манекенщиц единодушно высказывалось пожелание увидеть «эту худобу» на отсыпке земляного полотна пути.

Много лет спустя седовласый машинист маневрового тепловоза, отхлебнув глоток «жигулевского», снисходительно говорил своему молодому помощнику:

– Ничего, пить можно. Но с «луньевским» неразбавленным, каким нас угощали в шестьдесят третьем – никакого сравнения!

И все гости были приятно удивлены, когда в автобусах, отъезжающих со стадиона на станцию, вместе с ними оказались все их начальники во главе с НОД, одетые в парадную форму. Они проводили их до самых вагонов.