Золотой шар - Михаил Белозеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Двадцать! – сказал Бараско. – И деньги на бочку!
Сидорович тяжело вздохнул, но спорить не стал. На полку легли три пачки денег. После того, как Бараско их пересчитал, он снял тряпку с «анцитаура», положил на него руку и произнес:
– Ну давай, дружок, здесь тебе будет лучше.
Потом он наклонился и что-то пошептал над «анцитауром», который вмиг стал ярко-красным. По его поверхности пробежала волна. То ли вздох, то ли просто ветер от вентилятора коснулся лица Кости. Бараско удивился.
Не успел он закончить священнодействие, как Иван Каземирович цап-царап – одной рукой схватил «анцитаур», а другой – захлопнул окошко.
– Побежал прятать, – объяснил Бараско.
– А что это за хабар? – поинтересовался Костя.
– Это камень судьбы. Очень редкий хабар. Их всего-то нашли три штуки. Тот, кто им владеет, держит судьбу за это самое место, – Бараско показал на горло.
– Ну-у-у… и?.. – недоверчиво спросил Костя.
– Мы с ним договаривались. Он изредка мне помогал, – шепотом объяснил Бараско. – Ты же видишь?
– Вижу, – согласился Костя, подозревая, что Бараско разыгрывает его. – Выходит, ты его, Сидоровича, обманул?
– Ничуть. От «анцитаура» давно надо было избавиться. У меня с ним не заладилось, словно чужую судьбу таскал – ходил с немцами по кругу. А Иван Каземирович найдет для него другого хозяина. И все будут счастливы. Кстати, «анцитаур» с тобой отдельно поздоровался. Не заметил?
– Нет, – почему-то с упрямством ответил Костя.
Ему не нравилось, когда говорили о непонятных вещах.
– На моей памяти такого не было.
В голосе Бараско проскочили ревнивые нотки.
Костя уже перестал чему-либо удивляться. Ни странным разговорам в мистическом аспекте, ни намекам на инопланетный мир, ни прочей чепухе, о которой в приличных местах говорить не принято. Единственное, чего он не спросил, как Бараско теперь будет обходиться без знания судьбы. А Бараско, словно уловив его мысли, сказал:
– Но ты ведь без судьбы? Вот и я буду без судьбы, как все люди.
Костя вопросительно уставился на него – все эти слова проскакивали мимо его сознания. Правда, ему хотелось узнать, почему и как «анцитаур» с ним поздоровался, но выяснить это не дал Сидорович. Он с грохотом распахнул окошко и воззрился на них, словно увидел впервые. От его расположения не осталось и следа.
– Иван Каземирович, это же я! – напомнил Бараско, тоже мрачнея.
– Вижу, что ты, – равнодушно ответил Сидорович. – Тратить деньги будешь?
– Буду. Что ты можешь нам предложить за одну СВТ-40 и «шмайсер»?
Видать, он знал, о чем говорил, потому что в глазах Кости ни СВТ-40, ни «шмайсер» не имели никакой ценности.
– А что, в хорошем состоянии? – оживился Сидорович, но все еще оставаясь равнодушным.
– В хорошем.
– А ну покажи! – в его желтых глазах появилась жадность.
Бараско просунул в окошко оружие.
– Раритет, однако, – оценил Иван Каземирович, крутя и так и сяк вначале СВТ-40, а потом «шмайсер». – Недаром я тебя хвалю. Плохого никогда не предложишь. Да за такой хабар в Москве или Питере можно приличные деньги взять. Беру!
– А что в обмен?
– Могу «калаш» предложить, – сказал Иван Каземирович не очень уверенно, очевидно, полагая, что у него запросят что-нибудь импортное. – Три рожка в придачу.
Но Бараско не стал раздумывать.
– Четыре, – сказал он, – с патронами, пять пачек патронов и гранаты для подствольника. А еще оптику. Да, АКСУ нам не нужен.
– С оптикой вам еще шесть тысяч придется добавить, и только из уважения лично к тебе.
– Спасибо! – хитро улыбнулся Бараско и полез в карман.
– А у меня есть! – Костя выхватил из кармана ватника портмоне, которое, к счастью, не потерял, пока бегал по лесу. – А кот не продается?
– Не продается! – буркнул Иван Каземирович и побежал за оружием, но не очень так чтобы далеко и не очень так чтобы быстро.
– А почему АКСУ не нужен? – спросил Костя.
– А потому что укороченный, пугач. Для реального боя не годится. С ним только полиция ходит.
Через минуту Костя держал в руках новенький АК-74М с оптическим прицелом, «лифчик» с рожками и не мог поверить своему счастью. Оружие ему всегда нравилось. Оно приводило его, как самурая, в священный трепет.
– Ну, а теперь подбери для меня что-нибудь мощное, – сказала Бараско, с улыбкой наблюдая, как счастливый Костя возится с оружием, – с коллиматорным прицелом, но небольшое, и так, чтобы я ушел отсюда в штанах.
– Сделаем! – пообещал Сидорович и снова куда-то пропал.
Его долго не было. Рыжий кот с подозрением следил за обоими.
– Видать, в закрома полез, – сказал Бараско, насмешливо качая головой: Костя снимал с автомата вощеный пергамент и стирал заводскую смазку.
В свете электрического фонаря вороненая поверхность автомата казалась ему верхом совершенства, и он с восхищением поглядывал на Бараско.
Сидорович вернулся минут через пятнадцать. К этому времени они успели установить оптический прицел, а Костя смотался наверх, посмотрел через прицел на лес и прибежал в страшном возбуждении:
– Вот это да! Ну машина, ну машина! Пристрелять только осталось!
– На! – сказал Сидорович. – Специально для тебя держал «американца», SCAR-H с подствольником, в пустынном варианте, в Афгане применяется.
Действительно, в отличие от черного АК-74М, «американец» был пепельно-зеленого цвета, а его коллиматорный прицел выглядел изящнее. Кроме этого, «американец» был весь словно в складочках – рифленый, не автомат – игрушка.
– Не автомат, а зверь, – хвалил товар Сидорович. – Бьет мощно. Патрон специальный, усиленный. Калибр семь и шестьдесят два на пятьдесят миллиметров. Ствол не задирает. Кучность приличная… Ну, ты сам знаешь. Его еще называют тяжелой винтовкой для дальнего боя.
– Знаю, – сказал Бараско, ловко щелкнув затвором. – То, что надо! Спасибо, дорогой. Спасибо. Ну и рожки в придачу, естественно, пять пачек патронов и гранаты для подствольника.
Но даже после приобретения тяжелого «американца», о котором мечтал каждый сталкер, он не вышел из своего меланхолического состояния. А потом повернулся, чтобы уйти восвояси.
– А деньги?! – возмутился Сидорович и даже полез мордой в окошко.
– Ну ты и крохобор! – пряча ухмылку, удивился Бараско и сунул руку в карман. – Зачем тебе деньги-то? Ты и так, как твой кот, в сметане.
– Не твое дело, – грубо ответил Сидорович, бросая деньги в стол. – Проваливай, голодранец! Проваливай! А вы, молодой человек, – Сидорович посмотрел в глаза Косте, – задержитесь, у меня к вам деловое предложение есть.
– Иван Каземирович, парень не про вас! – обернулся Бараско.
– Это не твое дело!
– Я говорю, не про вас, значит, не про вас!
– А это не твое дело!
– А я говорю, что он не про вас! И точка!
– Хорошие деньги хочешь заработать? – гнул свое Сидорович, пристально выглядывая в окошко и не обращая внимания на Бараско, который, казалось, готов был взорваться.
– Уходим, Костя! – сказал Бараско. – Уходим! – и потащил его за руку, потому что Костя был словно загипнотизирован взглядом желтых глаз Сидоровича.
И они пошли в бар.
– Сдал старик, – мрачно вздохнул Бараско. – А каким монстром был! Всех держал вот так! – и он сжал кулак.
– Он и сейчас вроде ничего… – вздохнул Костя.
– Нет, сейчас он уже не тот Сидорович. А жаль.
– Почему?
– Потому что жадным стал. Большими деньгами крутит. Зона таких не любит.
– А что он от меня хотел?
– Убийц он ищет, – просто сказал Бараско.
– Каких убийц? – удивился Костя и даже остановился.
– Обычных. Тех, кто людей убивает.
– А-а-а… – протянул Костя, вроде бы что-то поняв. – А зачем ему убийцы?
– Как зачем? – удивился Бараско. – Людей убивать.
– Здесь прям как в Москве, – поежился Костя.
– Хуже, Костя, хуже. Здесь Зона! А за Зоной Дыра, и что там творится, никто не знает.
* * *Бар назывался «Сто рентген» и находился так глубоко под землей, что многие сталкеры, бывало, не могли из него выбраться на своих двоих.
– Помнишь, что сказал тебе Джангер? – все больше мрачнея, спросил Бараско. Потом поменял грязный бинт на чистый платок красного цвета и пригладил заскорузлой пятерней ежик на голове.
– Да, – кивнул Костя, обходя человека, который лежал поперек коридора. Из-под человека растекалась лужа. Тон Бараско давно ему не нравился, но приходилось терпеть. – И какая муха тебя укусила? – удивлялся он.
Похоже было, что после разговора, Бараско не нравилось подземелье. Но Костя ошибся.
– Я тоже думал, что схожу пару раз, заработаю деньжат и отвалю. Но Зона не отпускает. Понимаешь? Это как на войне. Когда воюешь, тебе страшно, ты клянешь ее, как только можешь, а когда уходишь, она застревает в тебе, как осколок в сердце, и ты возвращаешься. Мне повезло: войны кончаются, ее солдаты остаются не у дел, а я могу в любой момент вернуться. От Зоны ведь никуда не денешься. Вот и ты попал!