При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии. 1900-1916 - Александр Мосолов

Тонкая, хрупкая и стеснительная, эта юная дама была очень активна и готова на любую жертву. (Ее потом расстреляли большевики где-то в Сибири.) Она боготворила императрицу и ее детей. Ее работоспособность поражала. Она учила Александру Федоровну русскому языку и одновременно была ее личным секретарем; она делала для ее величества все закупки, сопровождала ее детей, куда бы те ни отправились. Она была бесконечно терпима и добросердечна. Единственным недостатком было то, что дети ни в малейшей степени ее не слушались.

Наконец Фредерикс, видя, что молодая дама постоянно находится при их величествах, не имея официального статуса, учредил для нее должность гофлектрисы.

Именно она давала великим княжнам их первые уроки и вела у них все предметы. Позже обязанности разделились; фрейлейн Шнейдер обучала девочек немецкому языку (сестры ненавидели этот язык и отказывались его учить), императрица взяла на себя английский, а месье Жильяр, гувернер цесаревича, давал им уроки французского. Г-н Петров, учитель русского языка, преподавал также русскую литературу и все остальные предметы.

По общему мнению, если бы великие княжны учились в гимназии, то были бы среди десяти лучших учениц в своих классах.

Позже я расскажу, как закончилась единственная попытка найти княжнам настоящую гувернантку. Мадемуазель Тютчева не долго задержалась при дворе.

Четыре девочки росли в окружении большого числа слуг, но, несмотря на материнскую опеку, в основном были предоставлены самим себе. Ни у кого из них никогда не было подруги-ровесницы.

Без каких-либо ограничений великих княжон навещали только семеро детей великой княжны Ксении; они приходили играть в теннис и пить чай, но никогда не появлялись в одно и то же время все вместе. Дети великих князей Георгия и Константина в возрасте десяти, двенадцати и двадцати лет никогда к княжнам не приглашались. Графиня Эмма, дочь графа Фредерикса, и несколько офицеров яхты «Штандарт» были единственными лицами не из рода Романовых, которые время от времени составляли компанию царским дочерям.

На моей памяти был организован единственный бал для двух старших княжон в Ливадии в 1911-м или в 1912 году. Организацией его занимался гофмаршал Бенкендорф. Для танцев были приглашены офицеры яхты «Штандарт» и Крымского кавалерийского эскадрона. Дети долго потом вспоминали этот бал как одно из самых значительных событий в своей жизни.

Каждый год при дворе организовывали благотворительную лотерею; императрица с дочерьми сами продавали билеты.

Обычно по субботам показывали кино. Для этого использовали крытый конный манеж в Ливадии, и событие это становилось главной темой разговоров на всю следующую неделю.

Выбор фильмов был занятием не из легких. Императрица сама устанавливала программу: сначала фильмы, отснятые за неделю придворным фотографом Ягельским, затем познавательный или видовой фильм и, наконец, что-нибудь занятное для детей. Сколько раз мне приходилось посылать за мадам Нарышкиной. Гофмейстерина должна была просмотреть фильмы и решить, что можно было показывать детям. Цензором она была безжалостным; вновь и вновь самые яркие эпизоды в фильмах признавались негодными, и ножницы Ягельского не лежали без дела.

Однажды случился настоящий скандал. Я был занят и разрешил Ягельскому не показывать мне фильма с новостями: «Вы не новичок в этом деле и, думаю, не сняли ничего неугодного во время смотра войск во вторник перед его величеством!»

Ягельский подтвердил, что, кроме смотра, на пленке ничего нет. На демонстрации фильма мы увидели прибытие императора, затем графа Мусина-Пушкина, адъютанта главнокомандующего войсками Одесского округа. Он прошествовал перед государем, салютуя саблей, и замер как статуя, встав по правую руку от него. Все было в полном порядке.

Затем случилось непредвиденное.

Фильм продолжался. Следует пояснить, что каждые тридцать – сорок метров вдоль движения войск на параде расставляют солдат с флажками, чтобы марширующие войска чувствовали справа от себя воображаемую линию, образуемую этими так называемыми «линейными», – это помогало выдерживать правильный строй.

И вот строй солдат стал все больше и больше уклоняться от сигналов линейных. Мусин-Пушкин стоял по стойке «смирно», но все-таки сделал знак линейным четче держать линию. Солдаты не поняли бессловесной команды. На лице графа отразилась ярость. Наконец он погрозил им кулаком, видимо на самом доступном им языке выражая, что он о них думает.

Дети расхохотались. Император кусал губы, чтобы тоже не рассмеяться. Я был в отчаянии, но не мог сдержать улыбки: зрелище действительно получилось очень смешным.

После демонстрации их величества ни словом не обмолвились об увиденном. Я постарался удалиться как можно быстрее, но почувствовал, как меня отнюдь не нежно схватили за руку. Это был граф Мусин-Пушкин.

– Дорогой друг, – спросил он, – что все это значит? Кто это надоумил вашего фотографа, как смел он показать главнокомандующего целым округом в таком виде? Да еще перед их величествами! Неслыханно! К тому же это ложь! Слышите? Он что-то затаил против меня, вот и лжет. Я никогда в жизни кулаком не грозил. Помяните мое слово, этот чертов фотограф будет посажен под арест не меньше чем не неделю. Изобразить меня в такой позе! Невероятно!

Оскорбительный эпизод был немедля вырезан.

Их однообразная жизнь

Так и росли дети, живя простой жизнью, сносной, но однообразной. Казалось, они были довольны; вряд ли им приходило в голову, что у них могут быть неизвестные другим увлечения.

Ольге в 1912 году было уже семнадцать, а она еще оставалась подростком. У нее были светлые волосы, типично русские черты и приятный цвет лица, а красивые зубы делали ее очень милой. Фрейлейн Шнейдер говорила о ней: «Она как ангел».

Татьяна была выше, стройнее и заметнее; она была самой красивой из всех сестер. Она была сдержанной и спокойной, но трудно управляемой.

Мария отличалась крепким сложением, была умной, энергичной и самостоятельной. Из всех сестер она была наименее прилежна в учебе.

У Анастасии, самой младшей, был самый живой ум из всех. Кто бы ни сидел рядом с ней, должен был быть в любой момент готов к неожиданным вопросам.

Во время войны они прошли курсы медсестер и вместе с матерью работали в дворцовом госпитале, где проявили удивительную преданность своему делу и способность к самопожертвованию. В этом они следовали по стопам своей матери. Императрица быстро освоилась во всем, что касается организации госпиталей, санитарных поездов и санаториев. В этой области она показала себя человеком ответственным и требовательным, всегда успешно выбирала своих ближайших помощников и проявляла неистощимую энергию.

Глава 2

Родственники Николая II

Вдовствующая императрица

«Чаровница»

Вдовствующая императрица Мария Федоровна, принцесса Датская, происходила из рода князей Шлезвиг-Голыптейнских. Атмосфера при Голыптейнском дворе была патриархальной и глубоко провинциальной, но там она приучилась не придавать особого значения этикету и снисходительно относиться к маленьким слабостям окружающих. Мария Федоровна считала, что ее главная роль как императрицы – очаровывать всех, кто с ней общался. Она была наделена для этого всем необходимым, и ее любили как при дворе, так и в народе.

Особо снисходительна она была к своей челяди. Я помню случай, когда пьяный кучер заснул на козлах и лошади оказались предоставленными самим себе; с большим трудом удалось их остановить. Мария Федоровна приложила все усилия, чтобы обратить происшествие в шутку и чтобы оно не дошло до ушей мужа.

Она часто бывала в Копенгагене, имея в своем распоряжении яхту «Полярная звезда». Во время таких путешествий сопровождавшие ее лица закупали огромное количество разных товаров.

Это запрещалось не только таможенными законами, но и правилами двора. Однажды, на обратном пути в Россию, был досмотрен багаж Фредерикса. Там оказались сигареты, игральные карты и шелковые ткани. Но придворные не были наказаны, и с них даже не взяли пошлины за всю эту контрабанду: Мария Федоровна с обаятельной улыбкой заявила, что пошлины и штрафы будут оплачены из ее личных средств. Личным счетом вдовствующей императрицы распоряжался Фредерикс, поэтому министр сам и выплатил эти суммы.

Мария Федоровна ни в чем не могла отказать членам своей свиты, а Николай II выполнял все, о чем просила его мать.

Следствием этого стало то, что большинство придворных чинов получили свои должности через двор вдовствующей императрицы. Была при императрице камер-фрау, некая мадам Флотова. Официально она отвечала за драгоценности и гардероб государыни, но ей удалось приобрести также и заметное влияние. Как только в бумагах на представление появлялось имя мадам Флотовой, можно было быть уверенным, что этот кандидат будет пожалован чином, даже если до этого он получил отказ.