Паутина - Елена Батуева

— У них закончились часы, — ответил Макс. Странно, но я заметила, что ни он, ни она даже не запыхались.

— И вы бросили их там?!

— Миледи, но какой смысл, если бы мы тоже перенеслись?

— То есть?

— Миледи, поймите, ну стоят они там и стоят. Стражники ведь тоже стоят, — привёл логичные доводы Макс. — А что будет, если мы все перенесёмся? Двери-то пока закрыты.

— Он хочет сказать, что даже если мы отобьёмся от стражников, ворота без «свечения» нам не открыть.

Я кивнула и выставила руки вперёд, оба телохранителя сделали тоже самое. Общими усилиями ворота из морёного дуба разлетелись в стороны через полсекунды.

— Ну а теперь возвращаемся, — позвал за собой Макс, и я поняла весь маразм ситуации — как же сложно жить то в одном времени, то в другом. Там, где мысль сливается с действием, где вечно вокруг мелькают вспышки переноса, где твоё оружие — твои руки.

Кирилл стоял в квартале от городских стен. Фиона покоилась на его руках, а глаза его были устремлены вперёд. Кэт огляделась и заметила пару стражников в пяти метрах от нас. Грех был бы не воспользоваться таким случаем, тем не менее, она ничего не сделала. Наверное, прочитав у меня на лице вопрос, она пожала плечами:

— Я не могу на них нападать, они же беззащитны. Это — первый закон нашего клана.

— Ценю твоё благородство, — кивнула я, — но почему-то, когда вы с Фионой стояли неподвижно, будучи не менее беззащитными, они этим не погнушались, — Кэт виновато отвела глаза и подошла к своему милорду. Я вздохнула, подумала: «Какое счастье, что я не принадлежу к их клану», и направилась в сторону наёмников. Убивать я их не собиралась; несмотря на весь трагизм ситуации, совести я лишилась несколько позже, а тогда я легонько толкнула обоих. От произведённого грохота, подумала я, все очнутся раньше времени. Однако ничего такого не произошло. Макс усмехнулся, Кэт насупилась, очевидно сожалея, что такая замечательная мысль пришла ко мне, а не к ней — закованным в такое обилие железа, рыцарям предстояло проваляться долго — так я думала.

— На счёт три, — проговорил Макс.

— Раз, два, три, — ребята разом нажали на кнопочки на часах, нас снова окружил слепящий белый свет и, прежде чем ко мне вернулось зрение, я услышала фырканье и ругань с той стороны, где «отдыхали» рыцари.

Меня пихнули в спину и, не отдавая себе отчёта, что происходит, я снова побежала. Рядом бежал Кирилл, впереди — Макс, сзади — Кэт, а ещё дальше… Я поняла, что зря рассчитывала на неповоротливость наёмников Удо. Мгновенно осознав, что произошло и что им надо делать, они бежали за нами, громыхая латами. Мы выбежали из города и поняли, что ещё не всё, далеко не всё — с обеих сторон нас окружили небольшие отряды конных рыцарей с собаками.

Будучи на привязи, псы им только мешали, а вот когда рыцари их отпустили… Я уже говорила, что никогда так не бегала? Мне кажется, что в ту ночь, медленно перерастающую в утро, я по меньшей мере дважды побила мировой рекорд по бегу на длинные дистанции.

Когда мы вбежали на опушку, за нами ещё гнались, а вот по продвижении дальше в лес, наши преследователи постепенно отстали, вскоре гонка окончательно сошла на нет, и мы смогли передохнуть. Ноги и руки тряслись от долгого бега. Мышцы ныли, не хватало воздуха, а от тупой боли под рёбрами хотелось согнуться вдвое и провести так весь остаток жизни.

Хотелось и плакать и смеяться одновременно. Так глупо я себя чувствовала и одновременно какой счастливой я была.

Лист четвёртый

Три орешка для Золушки

Кирилл опустил приходящую в себя Фиону на мягкий мох, а сам уселся рядом. Мы собрались в кружок и долго не могли ничего сказать. Минут через двадцать, когда дар речи вернулся ко всем без исключения, как-то вдруг всем захотелось высказать своё мнение. Перебивая друг друга, Фиона, Кэт и Макс начали объяснять, что же происходило, когда их забрали в плен, когда она пошла за ними, как я достала «часы», как Фиону с принцем зажали в угол в той башне, как в неё попал Удо, как в примерно это же время я открыла дверь в их темницу и перетащила ребят из одной шкалы в другую, как… В общем, сошлись на том, что я — герой, и что так легко всё это у меня одной попросту не получилось бы. Все, в том числе и Кирилл, внимательно на меня посмотрели:

— Что опять? — спросила я, понимая, что мне готовят допрос с пристрастием.

— Что имел в виду Удо, когда сказал, что милорд не знает, кто именно к нам присоединился? — готовая испепелить меня взглядом, процедила Кэт.

— Ну если он не знает, мне-то откуда знать? — я пожала плечами.

— Может, он сказал это просто для того, чтобы нас отвлечь, а затем ускользнуть? — предположила Фиона.

— Ты вообще в обмороке была, — промолвила не желавшая ни в какую уступать Кэт. — Как ты можешь что-то помнить?

— Во-первых, я не была в обмороке, а во-вторых, как ты можешь в чём-то обвинять миледи, когда она спасла ваши с Максом жизни?! — Фиона села и теперь с недоумением смотрела на подругу. — Она достала «часы».

— Она напоролась на Удо, — парировала Кэт.

— Удо вышел на нас сам.

— Но ведь тогда, в таверне, он, судя по всему сказанному, не узнал её? Ведь не узнал? — я неопределённо покачала головой. — Так почему там, в башне, он прям в лице изменился, когда увидел, что она тоже умеет вызывать сияние?!

— Ты сама отвечаешь на свой вопрос, — тихо сказал Макс. — Там, в башне, мы его прижали, и он искал любой повод, чтобы нас отвлечь и смыться. Предлагаю лишний раз не вводить всех в сумятицу и отнестись к этому, как к отвлекающему маневру. Кто «за»? — поднимите руки.

Руки подняли Фиона, сам Макс и Кирилл. Я воздержалась, поскольку решали всё-таки мою судьбу и лезть мне показалось некорректным, тем более что решение было в мою пользу. Кэт жалобно осмотрела всех собравшихся, глянула на Кирилла, пискнула: «Милорд!», и больше не возникала.

— Что теперь будем делать? — спросил Макс.

— Надо найти мою крёстную — она поможет быстрее добраться до столицы, мы встали и пошли за Кириллом. — Может, даст лошадей… — размышлял вслух он, пока мы шли.

— Не боитесь, что получится, как в прошлый раз? — непонятно чему улыбнулась Фиона.

— Боюсь, — честно кивнул принц.

Мы всё дальше углублялись в лес. Солнце встало и теперь светило нам в спины. Становилось тепло и душно, в лесу было очень мокро и что-то постоянно хлюпало под ногами. Я уже сняла с себя плащ, сорвала с одного дерева веточку и отмахивалась ей от приставучей мошкары. Мы шли след в след, деревья напирали со всех сторон, и я чувствовала, что вот-вот упаду от усталости.

Примерно через час, когда солнце наверняка уже поднялось высоко, мы окончательно перестали его видеть. Лес стал настолько глухим, что лучи хоть и попадали на землю, но очень редко. Раннее утро в моих глазах сменилось поздней ночью. У меня начали заплетаться ноги, я то и дело спотыкалась обо что-то, норовя упасть носом в грязь.

А между тем вокруг дубовая роща сменилась непролазным ельником с буераками, оврагами и прочими малоприятными явлениями лесного ландшафта. В глаза всё время летели маленькие сучки и пылинки; руки и ноги я покарябала в кровь. О любимых босоножках пришлось забыть — одну я потеряла в первые двадцать минут бега от стражников Удо, а вторую выкинула за ненадобностью, и теперь, не смея поднять глаз на Кэт, шлёпала по болоту абсолютно босиком.

Фиона держала меня под руку. Мы обе были, наверное самые ослабшие — она из-за травмы, а я с непривычки, поддерживали друг друга, не давая упасть. Кирилл, как всегда, шёл первым, Кэт с Максом вторыми, а мы — калеки печально замыкали шествие. К обеду, когда мой желудок был готов переварить сам себя, я почувствовала под ногами твёрдую почву. Вообще, было удивительно, что то, во что превратились мои ноги после беспрерывного шлёпанья по воде в течение минимум шести часов, было ещё способно хоть что-то чувствовать. Тем не менее, мох, покрывающий твёрдую почву, на которой можно было бы даже попрыгать от радости, если бы на то были силы, символизировал конец шествия по болоту.

Мы вышли на небольшую круглую полянку, окружённую вековыми соснами. Прямо изо мха белыми кучками росли ландыши, а посередине поляны, лилипутом в стране гигантских деревьев, стоял крошечный домик с красной черепичной крышей и голубыми стенами, местами обросшими вьюнком. Под окнами красовались кусты роз, а на небольшом крылечке в горшках цвела герань.

Дверь в домик отворилась и оттуда, сгибаясь и громко ворча, вышла старушка в белом накрахмаленном чепчике. Она медленно спустилась и остановилась на последней ступени крыльца.

Прикрывая ладонью подслеповатые глаза, она посмотрела в нашу сторону. Солнце, вновь показавшееся над поляной, очевидно, мешало ей разглядеть нас. Она звучно откашлялась и крикнула:

— Опять пришли воровать мои ландыши, разбойники?! Вот я вам сейчас покажу! — она обернулась, достала из-за пазухи палочку, протёрла её носовым платочком и наставила на нас. Не успела она больше сказать и слова, как Кирилл вышел вперёд, прошёл полрасстояния от нас до домика и поднял руки вверх: