Железный канцлер Древнего Египта - Вера Крыжановская-Рочестер

Иосэф глубоко поклонился, и Ранофрит не заметила, какая злобная ирония блеснула на секунду в его глазах. Вечером в тот же день Потифар вернулся, опьяненный счастьем, от Ранофрит, которая ласково встретила его и, хотя бледная и расстроенная, все же решительно повторила, что согласна быть его женой, и не выказала сопротивления, когда он запечатлел их обручение горячим поцелуем. Приказав позвать Иосэфа и выслав всех, Потифар весело сказал:

– Ты сдержал слово, мой верный слуга, и я не забуду, что ты способствовал моему счастью; подскажи, как сделал ты, чтобы овладеть сердцем девушки, заставив ее отвернуться от этого молокососа Гора?

– Не спрашивай, господин; я не могу тебе объяснить то, чего и сам не понимаю; я знаю только, что у пастухов, в племени моего отца, известна таинственная сила светил, и знают, как пользоваться их благоприятным влиянием.

– Ну, не тревожься, я не стану выведывать твою тайну; тебе удалось направить на меня необычайно благоприятное влияние и в благодарность возьми это, а в придачу меру серебряных колец. – Потифар протянул ему свой золотой перстень и чудной чеканной работы пряжку с плаща. Выразив горячую благодарность господину и поцеловав его руку, Иосэф удалился.

Известие о женитьбе Потифара и Ранофрит не удивило, но возбудило зависть многих женщин и глубоко опечалило Гора, твердо уверенного в том, что девушка, может быть, по настоянию родных предпочла ему человека необыкновенно богатого, с высоким положением и достаточно молодого и красивого, чтобы покорить сердце женщины. Приготовления к свадьбе шли быстро, и все ждали только прибытия Потифэры, брата невесты, который должен был приехать из Гелиополя, как только дозволят ему многочисленные обязанности, сопряженные с высоким положением. Ввиду радостного события весь дом был оживлен; служанки Майи и Ранофрит работали, не покладая рук, с утра до ночи, чтобы поспеть к сроку с приданым. Одна невеста была задумчива и молчалива; радость и страх наполняли ее сердце, и она больше думала об управителе своего будущего мужа, чем о нем самом, чего, конечно, никто не подозревал, и равно и Потифар приписывал ее задумчивость тому смешанному, сладкому и трепетному ожиданию, которое чувствует каждая девушка перед свадьбой.

Зато маленькая Аснат была бесконечно счастлива и находилась в наилучших отношениях с Потифаром, который баловал ее без меры и осыпал подарками; дружба их была так трогательна, что Ранофрит шутя объявила, что ревнует его. Дня за два до свадьбы прибыл Потифэра. Это был человек средних, за сорок, лет; спокойная важность разлита была в каждом его движении; правильное лицо дышало энергией и непреклонной волей; в его черных больших глазах, под ясным спокойствием, выработанным привычкой, таилась страстная, горделивая, тщеславная душа: проницательный взор его читал в душе каждого, но никогда не выдавал тайну его собственных чувств. Приветливость и ровность характера завоевали ему всеобщую любовь; ученость и ум внушали уважение, а снисходительная доброта к окружающим заставляла их обожать его. Он был лучшим из отцов и мужей: с отеческой заботливостью относился он к сестре Ранофрит, с тех пор как она, родившаяся от второго брака его отца, по смерти родителей, утонувших в Ниле, осталась маленькой на его попечении.

Верховный жрец был слишком наблюдателен, чтобы не заметить тотчас же, что сестра его не разделяет пламенной любви Потифара, и он спрашивал себя с удивлением: какая причина могла заставить девушку, красивую, богатую, окруженную поклонниками, выходить за человека, к которому была равнодушна? Внимательно наблюдая за ней, он заметил, что она была грустна, задумчива и мучилась каким-то тайным беспокойством; тогда мысль, что несчастная любовь внушает ей искать забвения в замужестве, пришла ему в голову, и он решил переговорить с ней. Накануне свадьбы, воспользовавшись минутой, когда они остались одни, он в самых мягких выражениях просил ее откровенно высказать ему свои истинные чувства, прибавив, что он, как брат и друг, сумеет обеспечить ее счастье другим средством, чем замужество с нелюбимым человеком. Ранофрит бросилась ему на шею, залилась слезами, но объявила, что за Потифара идет по доброй воле и без всякой задней мысли.

Потифэра не настаивал, но продолжал наблюдать. Свадьба, несмотря на массу приглашенных, ничего ему не открыла. На следующий день, на празднике, который давали молодые, он заметил вдруг Иосэфа, который распоряжался смело и уверенно и одного взгляда которого было достаточно, чтобы управлять массой рабов. Испытующий взор Верховного жреца остановился на высокой, стройной фигуре молодого еврея, на красивом и интеллигентном лице его. Изящный, грациозный, полный достоинства, Иосэф не только не терялся в разряженной толпе мемфисской знати, но даже привлекал к себе всеобщее внимание.

Однако чем больше смотрел на него Потифэра, тем сильнее испытывал он чувство отвращения, которого не мог ничем себе объяснить. Как будто чувствуя на себе его пристальный взгляд, еврей повернул голову, и взоры их встретились, но почти тотчас же ресницы его опустились и он отвернулся.

Это не заурядная личность и не раб простой!

– Что означает чувство, почти ненависть, которое он мне внушает? – прошептал жрец. – Ужели это предчувствие чего-нибудь недоброго? Кто знает, может статься, он, чувствующий мою мысль, может быть опасен для Ранофрит.

Тут, как молния, блеснуло у него в голове подозрение, что слуга Потифара и есть тот таинственный магнит, который привлек его сестру в этот дом; ведь разница в социальном положении никогда еще не бывала помехой любви.

– Я должен знать, кто он и какую роль тут играет, – проговорил Потифара, которому при мысли, что его сестра может забыться и изменить своему долгу, вся кровь хлынула в голову. Не теряя времени, он отыскал своего зятя, отвел его в сторону и стал расспрашивать. Не заставляя себя долго просить. Потифар рассказал все, что знал про Иосэфа, хвалил его, как несравненного слугу, за его усердие и необычайные знания.

– Слишком много знаний у раба – опасно! Я не доверял бы ему и боюсь, Потифар, чтобы он не оказался змеей, которую ты согреваешь на своей груди. Этот человек возбуждает во мне отвращение, и гордость, сквозящая в каждой черте его, не сулит ничего хорошего. Продай его, сбудь как-нибудь!

Потифар расхохотался и объявил, что ни за что на свете не расстанется со слугой, который угадывает все его желания и заменить которого он не был бы в состоянии.

Первые месяцы после своей женитьбы Потифар был опьянен счастьем и даже не замечал, что Ранофрит была по-прежнему задумчива и рассеяна и что ее любовь была совсем не так горяча, как его. А так как, по роду своей службы, ему приходилось проводить много времени вне дома, то эти долгие часы одиночества навевали молодой женщине мысли одна другой тревожнее и опаснее. И ничто более не препятствовало ее болезненным мечтаниям; Верховный жрец с семьей уехал, а визиты и приемы отнимали сравнительно мало времени, тогда как Иосэфа она видела каждый день и с каждым днем влюблялась все сильнее в красивого управителя, который всегда выказывал ей самую почтительную покорность, не замечая никогда жгучих взоров, которыми она его дарила.

Молодой еврей составил свой план действий, от которого и не отступал. Представляясь рабски почтительным пред авторитетом молодой женщины, он ничего не предпринимал, не выслушав раньше ее приказаний; из-за каждой мелочи спрашивал он ее решение, никогда не выходя из границ скромной и покорной сдержанности слуги. На самом же деле он отлично видел страсть, внушаемую им Ранофрит, как и замечал, что чувство это стало выходить из предположенных им границ.

В ней он хотел иметь только послушное орудие, союзницу, которая не стесняла бы его свободы действий в доме Потифара. Он смотрел на нее как на средство в случае смерти Потифара завладеть его богатством. Но последний план оказался не совсем удачным, когда он пустил в ход ту таинственную силу, которую современная наука окрестила именем «гипнотизма». Потифар обладал таким крепким сложением, с которым можно было прожить очень долго; посягать же на его жизнь Иосэф не думал, а пока тот жил, слишком страстная любовь молодой женщины могла быть только опасна Иосэфу. Но Ранофрит недаром была дочерью знойного Египта: чувство, впервые посеянное в ее душе, быстро росло и наполняло ее неведомыми доселе ощущениями. Так, она за несколько комнат уже чувствовала приближение Иосэфа; всякое предложение по хозяйственным делам с его стороны, казалось, исходило из нее самой и, когда она видела его перед собой скромным, сдержанным, с опущенными глазами, – чувство нетерпения и гнева охватывало ее.

Добрый Потифар и не подозревал, какие тайные бури бушевали в сердце его жены, а Ранофрит искусно скрывала все с чисто женской хитростью. Как-то муж застал ее взволнованной, с влажными от слез глазами, и с удивлением спросил: что это значит? Молодая женщина ответила, что смертельно скучает без него, оставаясь одна по целым дням. Потифар расхохотался, объяснив очаровательной капризнице, что лишь обязанности службы, против воли, задерживают его вдали от нее, и прибавил: