Пиппи Длинныйчулок садится на корабль - Астрид Линдгрен

— Мы забыли почистить на ночь зубы, — сказал Томми и тоже заснул.

Когда Томми и Анника проснулись, Пиппи рядом уже не было. Они вылезли из палатки. Солнце сияло. Перед палаткой горел новый костер, Пиппи сидела у огня, жарила ветчину и варила кофе.

— Сердечно поздравляю вас со Светлой Пасхой! — воскликнула она при виде Томми и Анники.

— Что ты, какая же сейчас Пасха! — удивился Томми.

— В самом деле? Тогда сберегите мои поздравления до следующего года.

Аппетитный запах кофе и ветчины щекотал детям нос. Они уселись, поджав под себя ноги, вокруг огня, и Пиппи подала всем ветчину, яйца и картошку. А после они пили кофе с печеньем. Еще никогда завтрак им не казался таким вкусным.

— Мне кажется, нам здесь лучше, чем было Робинзону, — сказал Томми.

— Да уж, если нам еще удастся раздобыть на обед свежей рыбы, то Робинзон посинеет от зависти, — ответила Пиппи.

— Фу, — не согласился Томми, — не люблю рыбу.

— И я тоже не люблю, — добавила Анника.

Но Пиппи срезала длинную, тонкую ветку, привязала к одному ее концу шнурок, смастерила из булавки крючок, нацепила на него кусочек булки и уселась на большой камень у самого берега.

— Сейчас поглядим, — сказала она.

— А кого ты ловишь? — спросил Томми.

— Каракатицу, — ответила Пиппи. — Это вкуснятина, какой не сыщешь.

Она сидела целый час, но каракатица не клевала. Подплыл один окунь, понюхал булку, но Пиппи быстро отдернула крючок.

— Нет уж, спасибо, мой мальчик, — сказала она. — Раз я сказала «каракатица», значит, будет каракатица. А тебе нечего примазываться.

Немного погодя она бросила удочку в озеро.

— Вам повезло, — заявила она. — Нечего делать, видно, придется жарить оладьи на сале. Каракатица что-то сегодня кочевряжится.

Томми и Анника были очень довольны. Вода блестела, переливалась на солнце и манила их.

— Давайте купаться, — предложил Томми.

Пиппи и Анника согласились. Вода была довольно холодная. Томми опустил большой палец ноги в воду, Анника сделала то же самое. Но каждый из них быстро отдернул ногу.

— А я придумала кое-что! — воскликнула Пиппи.

У самого берега лежал крошечный скалистый островок, на котором росло дерево. Ветви дерева свисали над водой. Пиппи забралась на дерево и привязала к ветке веревку.

— Смотрите, как надо, ясно вам?

Она ухватилась за веревку, раскачалась в воздухе и плюхнулась в воду.

— Вот так можно сразу окунуться! — крикнула она, вынырнув.

Томми с Анникой сначала побаивались, но это было так соблазнительно, что они решили попробовать. А после первого раза никак не могли остановиться. Потому что это было еще приятнее, чем казалось со стороны. Господин Нильссон тоже захотел с ними играть. Он спустился вниз по веревке, но за секунду до того, как плюхнуться в воду, со страшной быстротой вскарабкался наверх. И это он повторял каждый раз, хотя дети кричали, что он трус. Потом Пиппи придумала кататься на обломке доски со скалы в воду. Это тоже было здорово, потому что, когда доска шлепалась в воду, брызги летели во все стороны.

— Что же, по-вашему, этот Робинзон тоже съезжал на доске в воду? — спросила Пиппи, стоя наверху и готовясь съехать вниз.

— Вроде нет, в книжке про это не написано.

— Так я и думала. И вообще его кораблекрушение просто ерунда какая-то. Что он там делал целыми днями? Может, вышивал крестиком? Берегись! Я покатила!

Пиппи заскользила вниз, а ее рыжие косички мотались из стороны в сторону.

Потом дети решили обследовать хорошенько необитаемый остров. Они втроем взгромоздились на лошадь, и она послушно потрусила вперед. Она скакала вверх и вниз по горушкам, через густой кустарник, сквозь частый ельник, по болоту, по маленьким лужайкам, усеянным полевыми цветами. Пиппи держала пистолет наготове и время от времени стреляла, а лошадь в испуге делала отчаянные прыжки.

— Вон там упал лев, — радостно сообщала Пиппи.

Или:

— Ну вот, этот людоед съел свою последнюю картофелину!

— По-моему, этот остров должен стать нашим навсегда, — сказал Томми, когда они возвратились в свой лагерь и Пиппи принялась жарить оладьи.

Пиппи и Анника согласились с ним.

Дымящиеся оладьи прямо с огня были просто объедение. У ребят не было ни тарелок, ни вилок, ни ножей, и Анника спросила:

— А можно нам есть руками?

— По мне, делайте как хотите, — ответила Пиппи, — но сама я по старой привычке буду есть ртом.

— Не надо, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — сказала Анника.

Она взяла маленькой ручкой оладышек и с наслаждением запихала его в рот.

И вот снова наступил вечер. Костер погас. Тесно прижавшись друг к другу, с лицами, перепачканными жиром, лежали дети, укутанные одеялами. В щель палатки светила большая звезда. Шум океана мирно усыплял их.

— Сегодня нам надо отправляться домой, — жалобно сказал Томми на следующее утро.

— До чего противно, — подхватила Анника. — Я хотела бы остаться здесь на все лето. Но сегодня мама с папой возвращаются домой.

После завтрака Томми пошел прогуляться по берегу. И вдруг он громко взвыл:

— Лодка! Она исчезла!

Анника была сама не своя от ужаса. Как же они выберутся отсюда? Ясное дело, ей хотелось бы жить на острове все лето. Но совсем другое дело, когда знаешь, что нельзя попасть домой. И как расстроится бедная мама, когда увидит, что ее дети исчезли! При мысли об этом у Анники на глазах выступили слезы.

— Что с тобой, Анника? — спросила Пиппи. — Что такое, по-твоему, кораблекрушение? Что бы, по-твоему, сказал Робинзон Крузо, если бы за ним пришел корабль всего через два дня после того, как он попал на необитаемый остров? «Пожалте, господин Крузо, на корабль, вы спасены, мойтесь, брейтесь, стригите ногти на ногах!» Нет уж, спасибочки! Господин Крузо наверняка убежал бы и спрятался за кустом. Раз уж человеку посчастливилось попасть на необитаемый остров, так ему захочется жить там по крайней мере семь лет.

— Семь лет! — Анника вздрогнула, а Томми нахмурился.

— Я не говорю, что мы останемся здесь на сто лет, — успокоила их Пиппи. — Когда придет время Томми идти на военную службу, нам придется дать о себе знать.

Анника вовсе отчаялась. Пиппи посмотрела на нее, как бы раздумывая.

— Ну ладно, раз ты начинаешь нюнить, придется отправить письмо бутылочной почтой. Другого выхода у нас нет.

Она вытащила из мешка бутылку. Бумага и ручка у нее тоже нашлись. Она положила их на камень перед Томми.

— Давай пиши, у тебя лучше получается.

— Ну а что писать-то? — спросил Томми.

— Погоди, — задумалась Пиппи. — Пиши так: «Мы погибаем, помогите! Пропадаем на этом острове без нюхательного табачка целых два дня».

— Нет, Пиппи, так нельзя писать, — возмутился Томми. — Ведь это неправда. Не можем же мы писать — «без табачка».

— Ах неправда? А у тебя есть табак?

— Нет, у нас его и правда нет, но ведь он нам не нужен.

— Так вот я и хочу, чтобы ты написал «без нюхательного табачка целых два дня», — настаивала Пиппи.

— Но если мы это напишем, люди подумают, что мы нюхаем табак, уж это точно, — упрямился Томми.

— Послушай, Томми, скажи-ка мне, кто чаще сидит без табака — тот, кто нюхает его, или кто не нюхает?

— Ясное дело, тот, кто не нюхает, — ответил Томми.

— Ну тогда о чем спорить? Пиши как я говорю.

И Томми написал: «Мы погибаем, помогите! Пропадаем на этом острове без нюхательного табачка целых два дня».

Пиппи взяла бумажку, запихала ее в бутылку, закупорила бутылку пробкой и бросила в воду.

— Скоро сюда явятся нас спасать, — сказала она.

Бутылка проплыла немножко и застряла у корней ольхи возле самого берега.

— Надо швырнуть ее подальше, — предложил Томми.

— Чепуха! — возмутилась Пиппи. — Если бутылка уплывет далеко, наши спасители не будут знать, где мы находимся. А если она будет лежать здесь, мы сможем покричать им, когда они ее найдут. И они нас быстренько отыщут. — Пиппи уселась на берегу. — Лучше всего не сводить глаз с бутылки, — сказала она.

Томми и Анника сели рядом. Через десять минут Пиппи сказала нетерпеливо:

— Может, они думают, что нам делать нечего, кроме как сидеть и ждать, когда нас спасут? Куда они все подевались?

— Кто «они»? — спросила Анника.

— Те, кто будет нас спасать, — ответила Пиппи. — Вот халтурщики бессовестные! И как им не стыдно, ведь дело касается человеческой жизни!

Аннике стало казаться, что они в самом деле погибнут на этом острове. Но вдруг Пиппи подняла указательный палец вверх и крикнула:

— Ну и дела! До чего же я рассеянная! И как же я могла про это забыть?

— Про что ты забыла? — спросил Томми.

— Про лодку. Я же ее вытащила на берег. Вчера, когда вы храпели.

— А зачем ты это сделала? — спросил Томми с упреком.