Мой крестный. Воспоминания об Иване Шмелеве - Ив Жантийом-Кутырин

Нельзя же все время с утра до ночи представлять из себя строгого чопорного наставника. Можно так и катар желудка получить.

Итак, спокойной ночи! Пусть вам приснятся белый, белый слон, осел до полночи, а козел до утра!

Вечером, когда после сборища у мачты, рапорта (что случилось за день и что предвидено на следующий), после спуска флагов, пения русского гимна и молитв, все были рады услышать зорю: «спи, спи по палаткам», которую трубил нам наш трубач.

Дядя Ваня в Альпах

Красота. Я стою на краю пропасти. Большие птицы летают там далеко внизу. Мне тоже хотелось бы стать птицей и летать над пропастью.

Кто-то меня тянет за руку назад. Это Тетя Оля. Я оборачиваюсь. Дядя Ваня бледный, лежит навзничь. Тетя Оля мне объясняет. У него горная болезнь. Когда он увидел меня на краю пропасти, с ним случился припадок. Ему представилось, что я лечу в пропасть, и он не может ничего сделать, чтобы меня спасти.

Обыкновенно Шмелевы проводили каникулы на берегу Атлантического океана. Но в этом году, по совету Деникиных, они решили попробовать провести лето в небольшой деревушке Аллемонт недалеко от Гренобля. Место им понравилось, и они там провели два лета подряд.

Надо сказать, что климат летом в Ландах знойный и грозовой. Тетя Оля трудно его переносила. Ей приходилось в жару стряпать над горячей плитой, ходить далеко на базар, заниматься уборкой квартиры в два этажа. К тому же в жару мухи надоедали. Мы вешали клейкую ленту, к которой мухи прилеплялись. Но этого не хватало, они роем на нас накидывались, щекотали, не давали заснуть во время послеобеденного отдыха, а перед грозой кусали. Раз в год случалось нападение крылатых муравьев через печную трубу и трудно было от них избавиться.

В Аллемонте Дяде Ване удалось снять небольшую дачку, построенную из местного камня по старинке в лесочке на склоне горы в двух шагах от Деникиных, которые занимали дом с какими-то друзьями в самом центре деревушки.

У Дяди Вани была отдельная спокойная рабочая комната, где он днями сидел за пишущей машинкой. Садоводством тут невозможно было заниматься.

Вид – прекрасный на долину, на соседние горы. В глубине протекал поток «Eau d΄Olle» вдоль департаментной дороги (n°526).

Как и в предыдущие лета, я приезжал к тете Оле и Дяде Ване. К тому же я был рад встретиться с моей подружкой детства Маришей Деникиной. Я еще никогда не ездил в горы и для меня все было новинкой.

Иногда Шмелевы ходили на экскурсию вместе с Деникиными. Дядя Ваня не покидал своей дубовой палки. Взрослые передвигались медленно, а мы с Маришей как козы порхали вокруг по скалам.

Чаще всего мы с Маришей убегали гулять одни или с другими товарищами. Было намного веселей, нас никто не остерегал, не давал нудных указаний. Мы карабкались по руслам потоков, спускались бегом по обвалам. Теперь я поражаюсь, как мы не переломали себе ноги. Хорошо, что об этом никто ничего не знал, а не то наши родные совсем бы перепугались.

Несравненно опасней было, когда мы забирались в заброшенные подземные карьеры медной и свинцовой руды. Приходилось пробираться на четвереньках по таинственным узким проходам более или менее обвалившимся. Но какой восторг, когда мы нападали на кусочек свинцового блеска с зеленцой от меди или на кристаллы кварца. Теперь меня пробирает дрожь, когда я об этом вспоминаю. Ведь мы могли в карьерах безвыходно застрять под обвалом и никто бы не знал, куда мы пропали.

А в это время Дядя Ваня спокойно печатал на машинке, а Тетя Оля стряпала или прибирала в квартире, оберегая творческий труд писателя.

На следующий год Мариша уже повзрослела, стала «демузелькой». Ее более стали интересовать юноши взрослее нее, чем мальчишки как я.

Местность была обильна черникой и малиной. Конечно, надо было знать места. Чернику можно было собирать при помощи специального ящичка с гребнем. Достаточно было прочесывать кустики, и черника падала в ящичек. За короткое время можно было набрать много ягоды, но испортив кустики, обрывая листики и ломая веточки. Теперь такая сборка запрещена.

Тетя Оля подавала нам чернику на сладкое, посыпанную сахарной пудрой. Часть сборки шла на варенье. Но бо́льшую часть мы сушили на зиму. Тетя Оля знала все русские кулинарные традиционные навыки. Конечно, пришлось обзавестись решетчатыми широкими подносами для сушки на солнце. Надо было ягоду переворачивать несколько раз в день. Работа осложнялась, когда шел дождь. Потом важно было достать герметические жестяные коробки для сухой ягоды и стеклянные банки для варенья. Притом часами следить за варкой, чтобы дно не подгорело. Тетя Оля всем занималась, никогда не ворча и не жалуясь.

Конечно, я старался помогать, насколько на это способен мальчик, который скорее мешает, закидывая вопросами в неурочный момент, чем помогает. Так, например, я мог сортировать ягоды, очищая от листиков, выкидывая плохие, шелушить стручковый горох, ходить в лес за смолистыми шишками для растопки огня в плите, подметать пол, как меня научила Тетя Оля. Любимое мое занятие было чистить грибы, отбрасывая гнилые и подозрительные. Благодаря этому активному и развлекательному содействию, я приобрел много полезных навыков.

Впоследствии, я взял себе за принцип, что если человек хочет быть свободным, он должен научиться все делать сам самостоятельно, не завися ни от кого. Впоследствии жизнь мне показала эффективность такого принципа, и я благодарю Тетю Олю за ее терпение и умные наставления.

Малину собирать было сложней. Приходилось залезать в колючие заросли, рвать деликатно каждую ягодку так, чтобы ее не раздавить, отбрасывать червивые, иметь при себе подходящую корзинку и, особенно, опасаться ос, которые также лакомились малиной. Вернувшись домой, оставалось заниматься чисткой, сушкой и варкой, как с черникой. Сухую малину можно было использовать вроде чая.

Деникины приготовляли настойку, в бутылке на солнце с сахаром малина бродила. Потом прибавляли спирта и получался очень вкусный и душистый ликер. Местные горцы не занимались всеми этими «пустяками» и удивлялись русским «традиционным забавам».

Осенью в лесах росло полным полно грибов. Мы сушили белые на ниточке, нарезав предварительно на тонкие ломтики, солили рыжики и мариновали в уксусе маленькие белые.

Грибы тут росли не как в Ландах, а как-то иначе. Было много других сортов и, конечно, уйма всевозможных поганок. Я считал своей привилегией заниматься грибами, как меня учили Дядя Ваня и Тетя Оля.

Здесь мы не искали избушку на курьих ножках, как в ландских сосновых лесах. По-видимому, Баба-Яга не любила горную гранитную породу. Может быть, ее ступка плохо скользила по каменистым откосам, а метла плохо заметала след – не знаю.