Последний койот - Майкл Коннелли

– Гарри?

– Нет, спасибо, мне ничего не надо... Скажи, ты хочешь, чтобы я называл тебя новым именем?

Ситуация показалась ей забавной, и она расхохоталась. Через мгновение Босх к ней присоединился.

– Ты, черт возьми, можешь звать меня как вздумается. – Она снова залилась девичьим, слегка визгливым смехом, который он так хорошо помнил. – Ужасно рада тебя видеть. Ты стал такой, такой...

– Взрослый коп?

Она опять закатилась смехом:

– Вот уж точно. Между прочим, я знала, что ты работаешь в полиции. Не раз встречала твое имя в газетах.

– Я знал, что ты знаешь. Получил твою рождественскую открытку, которую ты отправила на адрес нашего подразделения. Ты, наверное, послала ее после смерти мужа? Извини, что я не ответил и не заехал. А ведь должен был.

– Да ладно тебе, Гарри. Разве я не понимаю, что ты занят важными делами, карьерой, службой?.. Но я рада, что ты получил мою открытку. Кстати, у тебя есть семья?

– Нет. А у тебя? Дети, хочу я сказать...

– Нет, детьми я так и не обзавелась... Но неужели у тебя даже жены нет? У такого-то симпатичного парня?

– Говорю же тебе – нет. Живу совсем один.

Она покорно кивнула, словно неожиданно поняла, что он приехал к ней вовсе не для того, чтобы рассказывать о своей личной жизни. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и Босх невольно задался вопросом, как она в глубине души относится к тому, что он стал копом? Радость от встречи постепенно улетучивалась, уступая место напряжению, которое неизбежно возникает, когда появляется необходимость бередить старые раны.

– Я полагаю... – начал было он, но запнулся, не закончив фразы. Не знал, что говорить дальше. Весь его опыт полицейского дознавателя неожиданно куда-то улетучился. – Если тебе не трудно, принеси мне, пожалуйста, стакан воды. – Это все, что он смог из себя выдавить.

– Сию минуту.

Она быстро поднялась с места и прошла на кухню. Он слышал, как она доставала из холодильника лед и перекладывала его в стакан. Эта передышка дала ему возможность подумать. Он час ехал до ее дома, но так и не решил, как поведет себя с ней и что скажет. Она вернулась через минуту с подносом в руках. На подносе стоял стакан с холодной водой, в которой плавали кубики льда. Она передала ему стакан и положила перед ним на стеклянную поверхность стола пробковый кружок.

– Если ты проголодался, могу принести немного крекеров и сыра. К сожалению, не знаю, сколько у тебя времени...

– Спасибо, я не голоден. Холодная вода – это все, что мне нужно.

Он отсалютовал ей стаканом, отпил из него примерно половину и поставил на стол.

– Гарри, пользуйся подставкой, прошу тебя. Ты не представляешь, какая это мука – стирать отпечатки от донышка с зеркальной поверхности.

Босх опустил глаза и заметил свой промах.

– Извини.

Он поставил стакан на пробковый кружок.

– Итак, ты теперь у нас детектив...

– Да. И работаю в Голливуде. То есть не то чтобы работаю... Я, видишь ли, сейчас в своего рода отпуске.

– Отпуск – это всегда приятно.

Настроение у нее определенно улучшилось. Похоже, она пришла к выводу, что он заехал к ней просто так, а не по делу. Босх понял, что настало время выкладывать карты на стол.

– Э-э, Мере... то есть Кэтрин... мне необходимо кое о чем тебя спросить.

– О чем же, Гарри?

– Смотрю я на тебя и на твою шикарную квартиру и думаю, что ты и в самом деле стала птицей другого полета и все у тебя сейчас другое: дом, имя да и сама жизнь. Ты теперь не Мередит Роман, и мне нет смысла об этом напоминать – ты и сама отлично это знаешь. Я к тому говорю, что разговор о прошлом может оказаться для тебя трудным и тягостным. Это нужно прежде всего мне, поэтому заранее прошу меня извинить. Поверь, ни оскорблять тебя, ни причинять тебе боль я не хочу.

– Значит, ты приехал сюда, чтобы поговорить о своей матери?

Он согласно кивнул и, опустив голову, стал созерцать свой стакан, стоявший на пробковом кружке.

– Мы с твоей матерью были лучшими подругами. Иногда я думаю, что занималась тобой ничуть не меньше, чем она. До того, как тебя у нее отобрали. То есть у нас.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Ее глаза затуманились от воспоминаний.

– Дня не проходит, чтобы я о ней не вспоминала. Мы тогда были обыкновенными девчонками и, что называется, весело проводили время. Нам и в голову не приходило, что кого-то из нас могут убить. – Она поднялась со стула: – Пойдем со мной, Гарри. Хочу кое-что тебе показать.

Он прошел за ней по покрытому коврами холлу и вошел в спальню. Там находились огромная кровать с четырьмя столбиками по краям и голубым балдахином, бюро из дуба и низенькие столики по бокам кровати. Кэтрин Регистер указала ему на бюро. На крышке стояло несколько фотографий в декоративных рамках. На большинстве были запечатлены хозяйка дома в компании с неким мужчиной, который выглядел гораздо старше ее. Муж, догадался Босх. Но Кэтрин показала на фотографию, стоявшую справа, в некотором удалении от остальных. Это был старый снимок, выцветший от времени. С него смотрели две молодые женщины и крохотный мальчик трех-четырех лет.

– Эта фотография всегда находилась со мной, Гарри. Даже когда был жив мой муж. Он знал о моем прошлом. Я все ему рассказала. Для него это ничего не значило. Мы прожили с ним двадцать три восхитительных года. Жизнь во многом зависит от того, как ты распорядишься своим прошлым. Его можно использовать, чтобы причинять боль себе или другим, но можно употребить и во благо. Меня, во всяком случае, оно сделало сильной. Итак, Гарри, расскажи мне без смущения и утайки о том, что привело тебя сегодня ко мне.

Босх протянул руку и взял фотографию с крышки бюро.

– Я хочу... – Он отвел глаза от снимка и посмотрел на Кэтрин Регистер. – Я решил выяснить, кто ее убил.

На лице Кэтрин мелькнуло странное выражение. Она взяла фотографию у него из рук, поставила на крышку бюро и снова обняла его, положив голову ему на грудь. Он видел это объятие в висевшем над бюро зеркале. Когда потом она отстранилась и подняла на него взгляд, он заметил в ее глазах слезы. Нижняя губа слегка подрагивала.

– Пойдем присядем, – сказала она.

Достав из стоявшей на бюро коробки пару бумажных платочков, она вместе с Гарри вернулась в гостиную и опустилась на стул.

– Может, принести тебе воды? – спросил Босх.

– Не надо, я в порядке. Сейчас успокоюсь. Извини...

Пока она вытирала глаза бумажным платком, он обошел стеклянный стол и сел на диван.

– В те давние дни мы называли себя двумя мушкетерами. У нас даже девиз был похожий: «Две за одну, и одна за двух». Глупо, конечно, но мы тогда были так молоды и так близки...

– Я собираюсь начать с самого начала, Кэтрин. И для этого затребовал из архива старое дело об убийстве.

Она пренебрежительно хмыкнула и покачала головой:

– Это было не расследование, а комедия.

– Я тоже так думаю, но не понимаю почему.

– Послушай, Гарри, ты ведь знаешь, кем была твоя мать? – спросила Кэтрин, а когда он кивнул, продолжила: – Да, она была девушкой для развлечений. Мы обе были такими. Полагаю, ты также знаешь, что это наиболее вежливая форма, какую используют в обществе, характеризуя подобных женщин. Так что копам было наплевать, что одна из нас умерла. Они постарались сбыть это дело с рук как можно быстрей. Я знаю, что ты тоже полицейский, но в те времена подобные дела только так и делались. Для копов твоя мать была все равно что пустое место.

– Я это понимаю. Более того, полагаю, что и сейчас ситуация в этом смысле мало изменилась. Но все-таки за всем этим кроется нечто большее, нежели простое пренебрежение.

– Я не знаю, Гарри, насколько полную информацию о своей матери ты хочешь получить.

Он пристально посмотрел на нее:

– Прошлое и меня сделало сильным. Я справлюсь.

– Да, прошлое кое-чему тебя научило... Я помню заведение, куда тебя направили. Как же оно называлось? «Макивой» или что-то вроде этого...

– «Макларен».

– Точно. «Макларен». Жутковатое местечко. Когда твоя мать, навестив тебя, возвращалась оттуда, то садилась на стул и начинала реветь.

– Давай не будем менять тему, Кэтрин. Лучше расскажи, что, по-твоему, мне следует знать.

Она согласно кивнула, но, прежде чем продолжить рассказ, пару секунд молчала, словно собираясь с духом.

– Map знала кое-кого из полицейских. Понимаешь?

Он кивнул.

– Мы обе знали. Так уж функционировала система. Девушкам, чтобы жить и работать, надо было уметь договариваться. Так что, когда Map убили, для копов было вполне логично сделать все возможное, чтобы побыстрей положить это дело под сукно. Чтобы не привлекать к нему повышенного внимания. Другими словами, им не хотелось ставить кое-кого в неудобное положение.

– Если я правильно тебя понял, ты хочешь сказать, что это сделал коп?

– Ничего подобного. Я не знаю, кто это сделал, Гарри. Если бы знала, то сказала. Я просто думаю, что те два детектива, которые расследовали это дело, наверняка догадывались, куда тянутся ниточки. Но не захотели за них дергать, понимая, что кое-кто в управлении этого бы не одобрил. К тому же Map была всего-навсего девушкой для развлечений, и им было на нее наплевать.