История и культура гуннов - Отто Менхен-Хельфен

Захватчики с востока были германцами. Летом 386 г. гревтунги, которых вел Одотей, и их союзники появились на левом берегу нижнего Дуная и попросили Промота, магистра во Фракии, разрешения пересечь реку. Им нужна была земля для поселения. Когда их просьбу отклонили, они сделали попытку пробиться на территорию империи силой. Промот нанес им решающее поражение.

Зосима рассказывает о событии дважды. Он приводит подробное повествование о военной хитрости, с помощью которой Промот обманул варваров; поэт Клавдиан дал описание кровавого убийства гревтунгов. Но ни один из этих авторов не проявил интереса к предпосылкам этой короткой войны. Для них это было всего лишь очередное проявление „безумия“ варваров. Хотя и маловероятно, но вовсе не невозможно, что источники Зосимы содержали больше сведений о гревтунгах и причинах их переселения на юг. Потому что это стало именно переселением, миграцией очень большой группы людей в поисках нового дома. Зосима подчеркивает, что с варварами были женщины и дети, сколько – мы не знаем. Клавдиан определенно преувеличивает количество лодок, в которых находился цвет молодежи варваров. Их потопили римляне. Но даже если их число было не 3 тысячи, как утверждает автор, а только одна и в каждой лодке сидело по три-четыре человека, получается, что число варваров, способных держать в руках оружие, приближалось к 10 тысячам. Германская армия могла составлять четвертую или пятую часть общей численности населения. Но даже если гревтунгов вместе со всеми племенами и частями племен, ставшими их союзниками, было не 50, а только 30 или 20 тысяч (источники Зосимы называют их огромной ордой), факт, что такая большая масса людей могла проигнорировать своих господ гуннов и прорваться к Дунаю, имеет первостепенную важность.

В 381 г., пятью годами раньше, несколько гуннов присоединились к скирам и карподакам для стремительного набега за добычей. На этот раз целый народ, который возглавил остготский принц Одотей, сбросил иго гуннов. Неудивительно, что Кассиодор-Иордан игнорирует миграцию гревтунгов: другие остготы, те, кто следовали за амалунгами, пишет Кассиодор, не осмеливались восстать против гуннов. К сожалению, мы ничего не знаем об обстоятельствах, при которых гревтунги сумели спастись от гуннов. Возможно, возникли разногласия между хозяевами: не исключено, что гунны, правившие гревтунгами, в тот момент были заняты набегами на севере. Но все это не меняет очевидного факта: много тысяч „голов людского скота“ сломали гуннские заборы. Власть гуннов на равнинах, расположенных к северу от нижнего Дуная, еще не была прочной.

Ситуация на границах Паннонии и на равнинах к востоку от Дуная оставалась изменчивой. Только небольшая часть сарматов заключила мир с римлянами. Война с остальными продолжилась весь 383 г. Но что победа войск Валентиниана над ускользающим врагом была столь же решающей, какой она казалась зрителям в римском Колизее, представляется сомнительным. Продолжающиеся попытки сарматов перейти на правый берег Дуная можно сравнить с миграциями гревтунгов Одотея; они тоже, судя по всему, старались сбросить иго гуннов и найти новые пастбища. О самих гуннах мы практически ничего не узнаем.

Весной 384 г. гуннские всадники направились через Норик и Рецию на Галлию. Единственный источник, в котором упоминается первое появление гуннов в Западной Европе, – это короткий отрывок из письма епископа Амвросия Валентиниану II. Его весьма непросто датировать. Амвросий ссылается на события, о которых мы знаем очень мало или не знаем вообще ничего. И все же, ввиду отсутствия любой другой информации о гуннах в те годы, даже мельчайшая крупица информации – великая ценность.

По возвращении из Трира в Милан в декабре 383 г. Амвросий встретил в Южной Галлии войска узурпатора Максима. Они шли, чтобы занять перевалы через Приморские Альпы и стратегические точки вдоль Ривьеры. В Италии Амвросий увидел имперскую армию, двигавшуюся в противоположном направлении с той же целью. За четыре месяца, которые прошли после убийства Грациана, Максим стал неоспоримым хозяином Галлии. Он мог вторгнуться в Италию в любое время и сделал бы это не колеблясь, если бы был уверен, что ему придется столкнуться только с войсками маленького брата Грациана Валентиниана или, точнее, с войсками Бавтона, его франкского военачальника.

Бавтона считали опытным и предприимчивым военным, но его войско было немногочисленным и, за исключением готских наемников, ненадежным. На одной стороне находился Максим, приверженец православной церкви, с другой – вдовствующая императрица Юстина, которая была арианкой (ребенок Валентиниан не принимался в расчет) и язычник Бавтон. Когда четырьмя годами позже Максим вторгся в Италию, он почти не встретил сопротивления. Армия Бавтона сражалась бы лучше в 383 и 384 гг., до того как Юстина начала „подвергать гонениям“ ортодоксальное большинство своих подданных, но она почти наверняка была бы разгромлена, если бы Максим решился на марш. Только страх перед Феодосием, правителем Востока, сдерживал Максима. И только надежда на помощь с востока помогали Бавтону держаться. Максим знал, что нападение на Италию означает войну с Феодосием. Бавтон сосредоточил все свои силы вдоль западной границы, поставив перед ними задачу держаться до подхода главных сил Феодосия.

Максим нанес удар, но не в Италии. Он побудил ютунгов возобновить набеги на Рецию. Все еще переживая свои поражения в 378 и 379 гг., сдерживаемые усиленными гарнизонами вдоль limes Raticus, ютунги не предпринимали никаких действий до лета 383 г. В то время, когда ужасный голод поразил большую часть Западной империи, и в первую очередь Италию, „Малая Реция узнала опасность собственного плодородия. Она навлекла на себя врага своим изобилием“. Вторглись в Рецию ютунги. Грациан уже готовился выступить против них, другая опасность – на западе – заставила его оставить оборону провинции стоявшим там войскам и бросить мобильную армию в Галлию, чтобы остановить Максима[40].

В первом месяце 384 г. ютунги готовили новое нападение. Маловероятно, что Максим заключил официальный союз с варварами; им было необходимо только согласие, возможно, даже только молчаливое согласие Максима на вторжение в Рецию. Если бы они энергично продолжили атаку и перешли альпийские перевалы, с Бавтоном было бы покончено. Максим мог просто войти в Италию, причем не как агрессор, а как спаситель римского мира от варваров.

Именно тогда Бавтон обратился к гуннам и аланам. Из письма Амвросия мы ничего не узнаем о силе гуннской и аланской кавалерии, ее командирах и сражениях, в которых она участвовала. Он лишь вскользь упоминает о триумфах варваров. Представляется, что они разгромили ютунгов в одной масштабной кампании. Тем самым они выполнили задачу. Опасность со стороны ютунгов была устранена. Гунны могли возвращаться на свои земли.

Но они не вернулись. Они продолжали двигаться на запад и приблизились к Галлии. Когда новость об этом достигла Милана, Бавтон, должно быть, пришел в ужас. Хотя Феодосий решил защищать Италию, он совершенно не собирался помогать Бавтону в нападении на Максима. Если гунны, союзники Бавтона, ворвутся в Галлию, Максим должен воспринять это как официальное объявление войны. И их остановили. Бавтон купил отступление федератов за золото. Нам не сказано, сколько он им заплатил, но можно предположить, что компенсация за не полученную в Галлии добычу была весьма велика. Гунны развернулись и отправились домой.

В истории поздней Римской империи все это заняло бы несколько строчек, но для изучения мира гуннов эпизод 384 г. очень важен. Из него мы можем сделать следующие выводы.

В одном отрывке Амвросий называет гуннов первыми, аланов вторыми, в другом – только гуннов, так что гунны, вероятно, были не только более сильной, но и доминирующей группой.

Гунны, к которым обратился Бавтон, не могли обитать далеко на востоке. Если они жили не западнее Дуная, что представляется вполне возможным, то определенно не далеко от левого берега реки. В начале 384 г. гунны и их союзники аланы занимали большие территории Венгерской равнины.

Ductus (командование) гуннских primates (лидеров) не было tumtltuarius (поспешным). Заключив в 378 г. соглашение с негуннской силой, они собрали всадников, на этот раз больше, чем в том же году, и повели их по неизвестным землям. Было бы абсурдом предполагать, что эмиссары Бавтона платили жалованье каждому гунну. Золото получали лидеры. Как они его распределяли среди своих людей, мы не знаем. Но то, что они сдержали слово и вернулись домой, хотя многие варвары наверняка чувствовали искушение взять деньги и продолжить экспедицию, обещавшую большую добычу, доказывает, что лидеры твердо держали своих людей в руках. Они были, какое бы положение ни занимали, людьми слова.