Тоталитарное государство и его социокультурная политика в области физической культуры. Монография - Владимир Михайлов

Другим важнейшим элементом тоталитарной системы является партия тоталитарного типа, являющаяся институциональным инструментом, организующим стремящуюся к власти элитную группу и подчиняющим ей массы, а после захвата власти и всё общество. Одним из первых прообраз тоталитарной партии описал Ф. М. Достоевский в романе «Бесы». Эту тему разрабатывало русское зарубежье и Дж. Оруэлл. Удачное описание и определение тоталитарной партии можно найти у Х. Арендт: «В центре движения, подобно мотору, который приводит его в действие, находится вождь66. Он отделён от элитных структур внутренним кругом инициаторов движения, который распространяет вокруг вождя ауру недоступной тайны, соответствующую его «непостижимому превосходству» (14, с.490). Снаружи эту структуру взаимовложенных компонентов окружают простые члены партии, а саму партию – «фасадные организации». Х. Арендт обращает внимание на идентичность структур тоталитарной партии и тайных обществ67, также разделяющих своих членов на несколько кругов по степени посвящённости. Посвящённая в «управляемое безумие» (Дж. Оруэлл) элитная группа, таким образом, оказывается надёжно защищённой от вторжения из вне инородной информации кольцами «профанов», одновременно служащих передатчиками, транслирующими это «безумие» в мир. Систему таких концентрических структур мы видим практически во всех тоталитарных государствах. Например, в СССР это выглядело так: октябрёнок – пионер – комсомолец – коммунист; попутчик – сочувствующий – кандидат – член партии; далее партиец – активист – освобождённый работник – номенклатурный работник – вождь. Таким образом, практически каждый гражданин СССР входил в одну из этих категорий. При этом, тоталитарная система стремится к унификации и выравниванию индивидов по всему спектру качеств не имеющих отношения к их положению в партийно-инициатической иерархии и профессиональным обязанностям: отсюда стирание различий между городом и деревней, умственным и физическим трудом, нациями (интернационализм), полами68 (равноправие) и т. п.

Власть тоталитарной партии всегда имеет абсолютно произвольный, неправовой характер. Преимущество тоталитарной элиты перед простыми людьми заключается в ощущении вседозволенности и безнаказанности любых действий. М. Восленский с иронией писал, что среди кабинетов номенклатурной бюрократии не найти кабинета юриста, ибо они – над законом. Идеологическим оправданием вседозволенности становится тезис о том, что партия якобы выражает объективную историческую необходимость, законы природы и т. п. Неправовой характер действий, безусловное господство силы – целесообразности над законами – характерная черта тоталитаризма, отмечаемая многими исследователями: Х. Арендт, И. Ильиным и др.

С произвольным характером тоталитарной власти тесно связана и такая характерная особенность тоталитарной системы как её антитрадиционность и, в частности, атеизм. Как справедливо отмечал К. С. Гаджиев, принципиальным отличием тоталитарной власти от прошлых деспотий было то, что она не находилась под контролем традиции, а, следовательно, становилась неограниченной (67, с.6). Поэтому нельзя согласиться с теми авторами, которые подобно И. Шафаревичу, отождествляют древний и современный тоталитарный социализм, ибо в древности власти выступали лишь в качестве проводников трансцендентальной воли и традиции. Тоталитарная власть напротив, склонна к самообожествлению69, лишь для пристойного вида прикрываясь идеологией. Атеизм, по сути, является в тоталитарном государстве обязательным, так как в ином случае в массах подрывается конечный авторитет вождя.

Другим характерным признаком, отграничивающим тоталитаризм от тотальных деспотий древности, является использование им современных технических средств для управления, контроля и наблюдения за поведением, разумом и психикой граждан и внедрения в их сознание соответствующей идеологии70. Уже в становлении тоталитарных режимов первой половины ХХ в. огромную роль сыграли радио, кинематограф, звукозапись, телефон и телеграф, современные транспорт и вооружение. Сам строй массово-индустриальной цивилизации способствовал превращению человека в биороботизированного «винтика» индустриальной мегамашины. Ещё более возросли возможности манипуляций сознанием и поведением людей после появления телевидения, вычислительной техники, психотроники, искусственных химикатов и т. п.71. Во второй половине ХХ века стала реальной возможностью тоталитарная цивилизация «зомбированных» биороботов, управляемых через компьютеры и средства массовой дезинформации, облучаемых волновыми генераторами и наркотизируемых пищевыми добавками и «лекарствами» (помимо общепризнанных наркотиков, алкоголя и табака). Взаимосвязь технического «прогресса» с тоталитаризмом подробно изучена и осмысленна в западной философии. Так, например, К. Ясперс в статье «Современная техника» (см. 177) показывает последовательную взаимосвязь технизации и бюрократизации управления, ведущих к тоталитаризму. М. Хоркхаймер и Т. Адорно в работе «Диалектика просвещения» демонстрируют закономерную неизбежность тоталитарного фашизма, вытекающего из логики развития технократической цивилизации.

«…машина – это раб, который служит тому, чтобы делать рабами других… технология обеспечивает… широкую рационализацию несвободы человека и демонстрирует „техническую“ невозможность автономии, невозможность определять свою жизнь самому» (157, с. 209), – писал Г. Маркузе, называвший технику «оковами освобождения». Очевидно, что тоталитарная система попросту не в состоянии функционировать без современной техники, служащей для неё одним из ключевых рычагов осуществления власти.

Рассмотрев ряд ключевых признаков тоталитарной системы, перейдём теперь к группе других признаков, считающихся её непременными атрибутами, которые, однако, трудно считать её сущностными компонентами.

Так считается, что важнейшим признаком тоталитарной системы является отсутствие в ней гражданского общества (см. напр.: 66, с.207). Однако А. Зиновьев в книге «Коммунизм как реальность» отчётливо показывает, что в тоталитарной системе существует общество, живущее по своим законам, которое тоже является вполне гражданским, так как состоит из граждан данной страны. Здесь мы сталкиваемся с примитивным, идеологически-пропагандистским пониманием тоталитаризма, в котором «государство» видится как некий самостоятельный субъект, будто бы порабощающий общество, тогда как на деле «…государство господствует над личностью, но не над обществом, оно лишь вожжи управления низшими со стороны высших» (42: книга 2, с.184). Так и в тоталитарной системе государство – лишь инструмент партии, осуществляющей надгосударственное управление, а партия – инструмент «внутренней партии», номенклатуры. Следовательно, тотальное огосударствление можно рассматривать как признак тоталитаризма лишь в узко институциональном, чисто формальном плане, ибо подлинным собственником всего здесь является не государство, а «внутренняя партия». При этом совсем не обязательно огосударствлять всю собственность в стране. «Зачем нам социализировать банки и фабрики? Мы социализируем людей» (цит. по 213, с.153), – говорил А. Гитлер. Следовательно, тотальное огосударствление не является сущностным признаком тоталитарной системы.

Не является подобным признаком и наличие тоталитарного вождя. «Так называемый принцип вождизма сам по себе не является тоталитарным. Он вобрал в себя определённые черты из авторитаризма и военной диктатуры, что во многом способствовало затушёвыванию существа и преуменьшению значимости тоталитарных феноменов» (14, с.479), – отмечала Х. Арендт. Более того, реальный вождь часто исчезает в тоталитарной системе, превращаясь в фиктивный символ или подменяясь «коллективным руководством». В романе Оруэлла вообще никто не видел живого Большого Брата72, от имени которого управляла партия, в истории СССР фиктивный вождизм также обычное явление: В. И. Ленин после 1922 г., Л. И. Брежнев после 1976г., К. У. Черненко.