Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год - Вокруг Света

Купив билеты у строгого сторожа-индейца, мы попадаем наконец на территорию Паленке. Древнейшие археологические находки, обнаруженные здесь, относятся к концу I тысячелетия до н.э. А расцвет города приходится лишь на VII—VIII века н.э. Его правители не раз покрывали себя славой на полях сражений. Его архитекторы воздвигали величественные дворцы и храмы. Его жрецы терпеливо изучали небесный свод, проникнув в глубокие тайны мироздания, а художники и скульпторы воплотили в камне и алебастре свои гуманистические идеалы. Но в IX веке Паленке переживает глубокий упадок. Внутренние неурядицы и особенно нашествие воинственных племен тотонаков и нахуа с побережья Мексиканского залива подорвали его жизненные силы, и город затем погиб, а безмолвные руины были надежно спрятаны природой в непроходимой лесной чаще.

Паленке пришлось открывать заново уже в наши дни. И сделали это путешественники и ученые из многих стран Европы и Америки: Антонио Дель Рио, Г. Дюпе, Ж. Вальдёк, Дж. Ллойд Стефенс и Ф. Казервуд, А. Моудсли. Но самый значительный вклад в исследование города внес мексиканский археолог Альберто Рус Луилье.

...Посыпанная гравием дорожка выводит нас на главную площадь Паленке. Справа — покрытые буйной зеленью уступы горных хребтов. Слева — торжественные руины погибшего города.

Впереди все выше вырастает серая громада дворца с его странной квадратной башней, похожей на колокольню средневекового собора. Но что это? Я останавливаюсь. У самой дороги, в каких-нибудь 50 метрах от парадной лестницы дворца, видна невысокая железная оградка. Внутри скромный белокаменный памятник, сделанный в виде уменьшенной копии древнемайяского храма. На боковой стороне монумента четкая надпись: «Альберто Рус Луилье. 1906—1979».

Здесь покоится прах главного исследователя Паленке. Он умер внезапно, от сердечного приступа, в далекой Канаде, во время подготовки очередного Международного конгресса ученых-американистов, и согласно завещанию был похоронен там, где провел столько трудных, но счастливых лет.

Всегда нелегко примириться с мыслью, что нет больше человека, которого ты хорошо знал и которому многим обязан. Но здесь горечь утраты обжигала вдвойне. Ведь именно Альберто Рус шесть лет назад, в 1976 году, настойчиво убеждал меня посетить Паленке. Именно он своим живым и страстным рассказом быстро ввел в круг решенных и неясных проблем местной археологии.

Шумят разноязыкие толпы туристов. Поют невидимые в лесной чаще птицы. Древний Паленке и в этот жаркий апрельский день живет своей обычной суетной жизнью. И, отвлекшись от грустных воспоминаний, я двинулся к манящим руинам города.

Архитектурное «лицо» Паленке определяет прежде всего царский дворец — причудливый лабиринт из галерей, комнат, внутренних двориков и подземелий.

В одном из его дворов рядами установлены каменные плиты с рельефами, изображающими пленников или представителей покоренных городов. В другом — плиты с гигантскими резными иероглифами, пока никем, увы, не прочитанные. Над массивным четырехугольником дворца возвышается квадратная башня — уникальная деталь, не отмеченная больше ни в одном другом городе древних майя. Скорее всего это сторожевая вышка. Но иероглиф планеты Венера, высеченный на одной из лестниц внутри постройки, дает право предполагать, что она использовалась и для астрономических наблюдений. Когда-то стены дворца (снаружи и изнутри), его колонны и крыша были оштукатурены, расписаны яркими красками и сплошь покрыты затейливой и тонкой резьбой. Эти изящные барельефы, частично сохранившиеся и до наших дней, наглядно передают дух и нравы своей эпохи: сложные ритуалы в честь богов, чванливость победоносных правителей и своеобразные философские концепции майяских звездочетов о строении вселенной.

К востоку от дворца высятся три изящных и хорошо сохранившихся храма: «Храм Солнца», «Храм Креста» и «Храм Лиственного Креста». Все они были построены в середине VII века н.э. по более или менее единому плану. Каждый стоит на ступенчатой платформе-фундаменте. У каждого наверху, на крыше, высокий прорезной гребень. Внутри единственной комнаты в задней стене сделана ниша, образующая как бы еще одно миниатюрное святилище. В этой крохотной «часовенке» стоит алебастровая плита с резными изображениями и надписями. В «Храме Солнца» на подобной плите высечены маска бога солнца и два скрещенных копья. В двух других храмах — «мировое дерево», или «древо жизни», похожее на крест, но не имеющее ничего общего с символом христианской религии. Согласно представлениям древних майя на пяти таких «деревьях», стоявших по углам и в центре прямоугольной земли, покоился небесный свод. Там же обитали боги ветра и дождя — Чаки, посылающие благодатную влагу на поля земледельцев.

Но, несмотря на красоту и величие описанных памятников, ни один из людей, посещающих Паленке, не ощутит полного удовлетворения до тех пор, пока не побывает в «Храме Надписей» и не увидит скрытой под каменной толщей таинственной «гробницы Пакаля».

Город до сих пор поражает археологов удивительными и неожиданными находками. Однако они не идут ни в какое сравнение с замечательным открытием, сделанным А. Русом в июне 1952 года в «Храме Надписей». Храм стоит на плоской 23-метровой ступенчатой пирамиде — выше всех зданий. К нему ведет узкая каменная лестница с необыкновенно крутыми ступеньками. На стенах храма, снаружи и изнутри, археологи нашли множество иероглифов, в общей сложности до 620 знаков. Это и дало повод назвать все сооружение «Храмом Надписей».

После первого же осмотра А. Рус заметил, что пол трехкомнатного здания в отличие от других храмов Паленке сложен из больших каменных плит, одна из которых имела по краям несколько отверстий, заткнутых каменными же пробками. Видимо, отверстия предназначались для поднимания и опускания плиты на свое место.

И действительно, подняв плиту и начав раскопки, ученый вскоре обнаружил начало туннеля и несколько ступенек каменной лестницы, ведущей вниз, в глубину гигантской пирамиды. Но и туннель и лестница были плотно забиты громадными глыбами камня, щебнем и землей. Для того чтобы преодолеть эту неожиданную преграду, потребовалось целых четыре сезона тяжелого и мучительного труда. В конце концов коридор уперся в какую-то подземную камеру, вход в которую преграждала необычная, но вполне надежная «дверь» — гигантский треугольный камень весом более тонны. У входа в камеру, в некоем подобии гробницы, лежали плохо сохранившиеся скелеты пяти юношей и одной девушки, погибших насильственной смертью. Искусственно деформированная лобная часть черепа и следы инкрустаций на зубах говорили о том, что это не рабы, а представители знатных майяских фамилий, принесенные в жертву по какому-то особенно важному и торжественному случаю. Только теперь Русу стало наконец ясно, что все потраченные усилия не были напрасны. 15 июня 1952 года рабочие сдвинули с места массивную треугольную «дверь», и ученый с волнением вошел под своды какого-то подземного помещения. «Я вошел в эту таинственную комнату,— вспоминает А. Рус,— со странным чувством, естественным для того, кто впервые переступает порог тысячелетий. Я попытался увидеть все это глазами жрецов Паленке, когда они покидали склеп. Мне хотелось услышать под этими тяжелыми сводами последний звук человеческого голоса. Я стремился понять то загадочное послание, которое оставили нам люди столь далекой эпохи».

Гробница имела девять метров в длину и четыре в ширину. Посередине ее стоял массивный каменный саркофаг, закрытый сверху огромной плитой с резными изображениями и надписями. Внутри находились останки рослого мужчины средних лет, буквально засыпанного массой драгоценных нефритовых украшений. На лицевой части черепа лежала изящная маска из кусочков нефрита и раковин в натуральную величину, видимо воспроизводящая внешний облик умершего.

Скульптурная каменная плита, служившая верхней крышкой саркофага, сплошь покрыта резьбой. На боковых ее гранях вырезана полоса из иероглифических знаков, среди которых есть и несколько календарных дат, относящихся к VII веку н.э. На плоской наружной поверхности плиты резцом древнего мастера запечатлена какая-то глубоко символичная сцена. В нижней части мы видим страшную маску, одним своим видом напоминающую уже о разрушении и смерти: лишенные тканей и мышц челюсти и нос, большие клыки, огромные пустые глазницы. Это не что иное, как стилизованное изображение чудовища земли. У большинства народов доколумбовой Мексики оно выступало как некое страшилище, питающееся живыми существами, поскольку все живое, умирая, возвращается в конце концов в землю.

На маске чудовища сидит, слегка откинувшись назад, красивый юноша в богатой одежде и с драгоценными украшениями. Тело юноши обвивают побеги фантастического растения, выходящие из пасти чудовища. Он пристально глядит вверх, на странный крестообразный предмет, означавший у древних майя «древо жизни», или, точнее, «источник жизни» — символ маиса и всей растительности.