И унесет тебя ветер - Жан-Марк Сувира

Он поехал по бульвару Сен-Жермен не быстрее тридцати километров в час. На углу улицы Бюси, напротив газетного киоска, чья-то машина отъехала с места, на самом деле не предназначенного для парковки. Он тотчас же встал туда, не обращая внимания на взбешенный гудок парижанина, уже присмотревшего себе это местечко. После девяти вечера риск увидеть свою машину на эвакуаторе практически равен нулю.

Человек пошел по улице Сены: рюкзак на правом плече, в левой руке холщовая сумка.

Квартира «второго действия» была в паре сотен метров. Ему то и дело встречались отпускники в шортах и футболках, уплетающие мороженое. Район многолюдный, туристы расхаживают посреди мостовой — на машине никак не проедешь. Это ему на руку. Чем больше на улице народа, тем меньше свидетелей, которые смогут его описать.

Человек без труда вошел в холл, открыв дверь своим ключом, подходящим ко всем подъездным замкам. Тихонько поднялся наверх по лестнице, накрытой красной ковровой дорожкой, медленно ступая, держась за перила. Во рту пересохло, голова кружилась, сердце колотилось. Он уже знал, что это побочное действие тегретола. Неудачи быть никак не могло.

Подойдя к квартире намеченной жертвы, человек глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, приложил ухо к двери, внимательно прислушался. Ничего не слышно. Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Наконец послышались какие-то шорохи — он не понимал, какие именно. Человек достал полицейское удостоверение и позвонил. Внутри послышались шаги, женский голос спросил:

— Кто там?

— Полиция, мадам.

Резко щелкнули задвижки, дверь приоткрылась. Книжечка в вытянутой руке закрывала нижнюю часть лица человека. Он сильно толкнул женщину плечом, так что она упала. Ногой закрыл за собой дверь. Наконец-то он дошел до места и вздохнул свободно.

Хозяйка квартиры лежала в полуобмороке, она разбила себе нос. Сквозь застилавшую глаза пелену женщина увидела, как человек надевает латексные перчатки и резиновую шапочку. Он показался ей страшным. Она попыталась встать, наклонила голову, и тут дубинка со свинчаткой мощно ударила ее по затылку. Женщина затихла. Человек для удобства лег рядом с ней и задержал дыхание, чтобы унять возобновляющуюся боль.

Клара услышала, как машина Людовика въезжает в гараж. Она удивилась: обычно он оставлял ее на улице перед домом. Через несколько минут Людовик появился совершенно голый. Клара не могла понять: то ли смеяться, то ли тревожиться.

— Костюм у тебя бесподобный! А я как раз пригласила соседей распить бутылочку, они с минуту на минуту будут.

— Серьезно?

— Да нет же, я пошутила. Тебе очень идет, только ты, мне кажется, отощал. Что, так зажарился сегодня?

— Да, но главное — весь пропах трупом. Я в гараже разделся и всю одежду сложил в сумку. Сейчас приму душ и все расскажу.

Через полчаса Людовик без подробностей поведал, как обнаружилось убийство молодой женщины, как запах от ее трупа проникал повсюду, пропитал его до кожи.

— Я тебе дам флакончик парфюмерной воды: подыши, станет легче, вот увидишь. Потому и говорят, когда кому-то становится лучше, что он нашел свой запах. А хорошо быть парфюмером, правда?

— Ты замечательная! — улыбнулся жене Мистраль. — Только почему сказала, что я тощий?

— Потому что так и есть. Ты плохо спишь, мало ешь, и это заметно. Ты, должно быть, еще не совсем в форме и ничего мне не говоришь — разве не так?

— В общем, так. Ну и что, ничего страшного, не я один такой. Многие ребята тоже устают из-за жары.

— Ну да, ну да, конечно. Жара все спишет. Людо, имей в виду: я была вместе с тобой в самые тяжелые минуты твоего последнего дела. Не бойся, ты все можешь мне рассказывать, я все пойму.

— Клара, что ты придумываешь, это тут совершенно ни при чем!

1980 год.

«На пятнадцатилетие я сам себе купил мопед б/у. Сначала я мыл машины по средам и субботам и копил деньги. Но потом понял, что на мопед мне копить еще два года, и начал тырить деньги где придется. Дело это простое, меня ни разу не замели, и через три недели я уже был с мопедом.

За мной везде бегает мой песик Том. Слушает все, что я рассказываю. Я ему одному все говорю, особенно — что делаю плохого. Зверь если даже и понимает, ругаться не станет.

Я еще раз спрашивал мать об этом — о чем спрашиваю все время с десяти, наверное, лет. В ответ заработал охрененную плюху — она ее, должно быть, нарочно берегла, у меня чуть голова не оторвалась. И как заорет: „Какой тебе, в жопу, отец — отгребись от меня совсем“.

„О'кей, мамочка, сообщение принято, — подумал я. — Когда вырасту — клянусь, я узнаю, кто он, где он. А если ты будешь меня так лупить, я когда-нибудь и отомщу“.

Я очень рад. Наконец-то ко мне вернулся сон, который я не видел уже два года. Без него было так плохо, что я даже матери готов был об этом рассказать. Теперь сон вернулся, но стал отчетливей. Правда, я так и не знаю, кто эта тень — парень или девчонка, так и не могу разобрать. Мне снилась огромная толпа в парке, и я чувствовал, что за мной следят, искал и находил ту черную тень, что на меня смотрела. Я бежал за ней далеко-далеко по лугам, вдоль скалистого берега. Все было как в тумане. Чем быстрее бежал я, тем скорее убегала она. Никак не мог к ней приблизиться. А потом я пошатнулся и полетел вниз со скалы. Полетел — и тут же проснулся. Я поклялся догнать эту тень.

Иногда у меня болит голова. Доктор сказал — ничего страшного, но мне пришлось пройти кучу обследований. Меня смотрели, смотрели, а потом док, такой довольный, говорит: „Это ничего“. Почему же голова болит, если ничего? А доктор, дурак такой, ничего не сказал. В школу я уже два года не хожу, мне присылают уроки по почте. Я их делать не хочу, а матери так лучше, она говорит, что заставит меня учиться. Мне это не нравится, я никого теперь не вижу, она одна все время рядом торчит. В школе я хорошо учился, а теперь ничего не хочу. Иногда встречаю бывших одноклассников. Хорошо, что купил мопед, — хоть можно куда-то поехать. Иногда как раз и езжу с ними повидаться.

Оказалось, воровать очень просто. Тем и развлекаюсь. Я краду и то и се: тетрадки, ручки, сладости, игрушки, диски, запчасти к мопеду. То одно, то другое… А вообще я не каждый день ворую. Один раз меня чуть не загреб охранник в супермаркете, а теперь я сразу завязываю дело или валю в другое место. Один парень, сачок еще тот, раз он дал мне курнуть.

Я катаюсь на мопеде и цепляюсь к автобусам и грузовикам — кайф ловлю. Мимо едут тачки, сигналят шоферам, что я прицепился. Однажды я запалился. Только раз. Один мужик взял и остановил тихо грузовик — не знаю почему. Слез со своего драндулета, подбежал ко мне и врезал так, что я вырубился. С тех пор как только кто начинает тормозить, я отцепляюсь и сваливаю. А круче всего зацепиться между грузовиком и прицепом. Если у тебя заклинит колеса — все. Кайф дикий.

Мать так и не видела ни разу моих тетрадок для снов. Я заметил: если не запишу сон сразу, как проснусь, то потом забуду. Но если снился кошмар, он ко мне потом привязывается на целый день, а бывает, что и на несколько дней.

Прячу я свои тетрадки всегда хорошо. Часто перечитываю, иногда делаю примечания. Теперь я многое начал лучше понимать, хотя это бывает сложно и трудно выразить на бумаге.

Мне опять все время снится туман. Я куда-то бегу и не могу прибежать. Бегу куда-то конкретно, но куда — не знаю, и добегу ли когда-нибудь, тоже не знаю. Потом перечитываю, что я писал в прежние годы, становится легче, проще терпеть. Я курю почти каждый день: украл пачку сигарет и зажигалку. Их я тоже прячу.

Мне осточертели мужики, которые приходят спать с матерью. А мать все закрывает мне лицо. Она точно понимает, что я не сплю, и теперь позволяет себе больше шуметь. Однажды вечером привела нового ухажера. Они прошли мимо моей комнаты. В коридоре горела только маленькая лампочка, но я точно знал, что раньше этого мужика не видел. Меня дико взбесило, что сейчас мне закроют лицо. Я вытянул руки поверх одеяла, а глаза закрыл. Мать подошла меня накрыть, а я крепко прижал руки к кровати. Она и отстала. Потом я встал и заглянул в ее комнату. Она лежала на спине, а тот на ней. Мать повернула голову к входу, она меня видела, я уверен. Я оделся, побежал на улицу, пес за мной. Я сблевал. Потом я ходил всю ночь по улице и не возвращался домой, пока мать не пошла на работу. Вечером мы с ней ужинали, смотрели телик, она мне ничего не сказала.

Шкаф у нее все время заперт на ключ. Я везде ищу этот долбаный ключ, но так он мне и не попадался. Наверняка она его носит с собой в сумке.

Когда я ложусь спать, всегда гляжу за окно — иначе не могу».

Глава 6

Четверг, 7 августа 2003 года.

Мистраль дочитал метеосводку, полученную вместе с другими документами в штабе. Он задумался над тем, что «ввиду усиления жары затрудняется проведение расследований смертных случаев».