Рус Четвертый. Рус-4 - Вадим Крабов

Еще целый год Рус, Отиг, Андрей, Леон, Рустам, Портурий и еще десяток доверенным магов обходили дом за домом. Их сопровождали Грация, трое жрецов и еще несколько Склонных к Силе Эледриаса, которых Рус учил творить новые, разрушать и восстанавливать старые каганские узоры. Такое «обучение на ходу» было в целом ущербным, но кое-в-чем эффективным. По крайней мере, «открывать» и «закрывать» каганские жилища, при этом активируя защиту, великовозрастные «школяры» научились быстро. Вскоре маги разделились на двенадцать групп и только поэтому смогли управиться всего за год. А надо было забирать из домов все ценное, главным образом амулеты, драгоценности и продовольствие, отправляя его «ямами», «омутами», «жерлами» (структура «жерло вулкана» — проход через расслоение мрака в исполнении Пылающих), «зеркалами» (то же самое у Пронзающих), «окно бури» (Ревущие), «упругие лепестки» (Сила Эледриаса) на склады за «стену зависти (плача, горести и так далее)» — так прозвали внутренне ограждение, построенное Отигом. Впрочем, Рус, научив «чужих» магов «зыбучей яме» в переводе на их Силу, не забыв потребовать от них клятвы «о нераспространении» этого знания и не думая показывать им как надо снимать координаты; убедившись в умении склонных к Силе Эледриаса «работать» с защитой домов (амулеты «универсальных ключей» решили не рассекречивать), ушел из этой команды и занялся своими делами. Вскоре за ним последовали Отиг и Андрей. Один Леон никак не мог придумать себе причину отлинять от этого скучного занятия и вынужден был заниматься им до конца, до последнего дома.

Разумеется, народ поначалу кормили. Причем не только быстро приевшейся каганской едой на в буквальном смысле одноразовых деревянных тарелках: в домах они «втягивались» в столы, а на улице, в том числе и в загородной степи, «растворялись» в земле, наверняка становясь удобрением. К общему столу иногда подавали любимые всеми тиренцами мясные блюда. Нечасто — потому что борков и другой мясной живности на всех пока не хватало. Но поголовье росло. Позже, на центральной, самой широкой городской улице возник импровизированный рынок, длина которого постепенно растянулась на три-четыре стадия. Размеры проезжей части позволяли повозкам свободно миновать толпящихся покупателей и торговцев-лоточников, а основные лавки частично слезли с каменной кладки, своей тыльной стороной расположились на траве. Хвала богам, придерживаясь только на одной стороны главной городской магистрали. Власти закрыли глаза этот вопиющий эстетический диссонанс: на плавных поворотах чистейшей желтой полоски, окаймленной сочно-зеленым газоном нагло вытянулась пестрая змея, смердящая чуждыми истинно каганскому Кальвариону запахами, и лениво, как бы нехотя извивалась, надменно следуя за изгибом дороги. А еще она кричала. Какофония звуков, типичных для любого геянского базара, здесь воспринималась особо остро, буквально резала слух, словно жители соседних домов разом обрели музыкальные таланты. Они робко попытались пожаловаться Гелинии, но не нашли у неё поддержки:

— Вы что, уважаемые, не понимаете? Это — торговля, это последний штрих, который делает нас полноценным государством. В другие страны по разным причинам наши товары еще мало расходятся. Закрывайте окна, господа! А проехать без шума спокойно можно по соседним улицам, их хватает. — На том аудиенция и закончилась.

А торговали на рынке всем. Начиная от тирских приправ, мяса, хлеба, пошитой из каганских тканей одеждой и заканчивая нелегальными амулетами и несданными в казну драгоценностями. И на это власти не обращали внимания. Пока. Деньги ходили «общегеянские», отлитые в самых разных странах. Свои монеты, Кальварион и тем более Альвадис выпускать не решались. Пока.

Отигу с помощниками потребовалось три месяца, чтобы пробить тоннель, который соединил две долины: Кальварион и Альвадис. Длина прохода составила всего два стадия и было просто удивительно, почему его не сделали каганы. Если по причине безопасности, то это не выдерживает критики, потому что горы вокруг «Белой долины» были даже выше и еще неприступней, чем вокруг «Каменной чаши». Скорей всего, им было достаточно перевала, так как по большому счету, «чистого каганита» всегда добывалось мало. Собственно, из-за этого он и был таким дорогим, не считая, конечно, его незаменимости в современной алхимии. Но вот руды, белой, как и сам металл, необходимо было перерыть сотни и тысячи талантов, обработать, выделить, накопить — это огромный труд. И шахты к руде веди глубокие, хвала богам, уже отрытые. И снова хвала им же, «сопутствующими» породами оказались золотые, серебряные, медные, оловянные и железные жилы. Нужны только люди, специалисты и налаженный сбыт. Мастерские, по-кагански причудливые, сохранились а прекрасном состоянии и Рус в них легко разобрался. Объяснил Отигу, который и стал ими заведовать. Занятие для магистра-Хранящего — интереснейшее, и оно окупало несоответствующее денежное содержание. Хитрый Пиренгул виновато разводил руками, и Отиг делал вид, что верит «крайне затруднительному положению казны». Но для своих мастеров, Рустама и Портурия вытребовал то содержание, которое полагалось отпускным магам их ранга «согласно договору между орденами и государствами». Князь «с горечью» согласился.

В Альвадисе, долине немногим меньшей «Каменной чаши», тоже хватало пастбищ. Теперь в ней стояло много шатров и шло строительство каменных зданий — столицы Пиренгуловского княжества. Под конец третьего года активного освоения обоих долин, князю удалось «перетянуть» под свою присягу не более ста тысяч народу, в основном упертых кочевников из числа сарматов. Большую роль в этом сыграла не только их преданность лично Пиренгулу, но и неприятие «жестких» действий его дочери, о которых князь с Гелинией договорились специально, в том числе и ради заселения долины Альвадиса. Но пастухи и скот — одно дело, а мастеров; как склонных к Силе, так и «обычных» каменщиков катастрофически не хватало. Бывшие рабы-строители, понадеявшиеся получить в Альвадисе личные дома быстрее, чем до них дойдет очередь в Кальварионе, будто специально застывшая для людей, имеющих эту профессию (во что очень не хотелось верить), да еще и прилично заработать (князь обещал хорошие деньги) вкалывали, старались, но их было слишком мало. Пиренгул, пометавшись между необходимость приглашения сторонних мастеров из просвещенных земель и своей извечной паранойей, принял решение — разослать призывы. Конечно, обязательно прибудут шпионы, поймут, какое невероятное богатство здесь лежит, государи навалятся с новой силой, но… надеялся, что отобьется, как это уже однажды случилось, два года назад…