Красная помада для бибабо (СИ) - Воля Алёна

Вечер провела на сайтах по поиску работы, загружая свои данные, где только смогла. Выпила полбутылки белого сухого в одно лицо, что для меня, непьющей оказалось сверх нормы. Но благодаря этому умудрилась вырубиться, как только голова коснулась подушки, а не думать о завтрашнем дне, который вызывал панические атаки.

Утром в служебной маршрутке столкнулась с Яной Сакурой и ее заместителем Виталиком. Они вкратце поинтересовались, почему нас с Леной вчера оставили после собрания, а услышав в ответ, что для получения персональных клизм, переключились на общие темы. Все их разговоры сводились к стройке новой локации и о мероприятиях, которые придумывал наш неутомимый маркетолог. В общем, жизнь вокруг продолжалась в привычном режиме, и только я колотилась, не зная как пережить ближайшую рабочую смену.

Распрощавшись с ними у входа, так как локация «Милан» находилась в другой стороне комплекса, вытащила на ходу купленные вчера успокоительные таблетки и проглотила пару штук. День предстоял еще тот.

Попав к себе в кабинет, первым делом достала из сумки кулек и опустошила стол, собирая вещи. Потом сходила к своей ячейке в хостеле. Забрала все оттуда. Дождь шел, не переставая, а потому клиентов было очень мало. Это радовало, так как существовала высокая вероятность того, что освобожусь раньше и смогу посидеть подольше дома за компьютером, продолжая рассылать резюме. Если доживу, блин.

Вернувшись в кабинет, достала заявление об уходе и поставила дату, после чего, трясясь от волнения, направилась к административному корпусу. Там зашла в бухгалтерию.

— К кому с заявлением? — спросила, обводя взглядом терминаторов в юбках.

— Каким? — кто-то нехотя отвлекся после длительного молчания.

— Об увольнении.

— Ко мне. — Подняла голову барышня возле окна.

Я прошла вперед и протянула ей лист. Она пробежала глазами, и, кивнув, открыла какой-то файл на компьютере. Зарегистрировала и сказала:

— Как подпишут, я сообщу.

— Все?

— Все.

Спускаясь вниз по лестнице, боялась лишь одного — столкнуться с Марком Яновичем. А когда подходила к своей локации — меня стала бить крупная дрожь. Отходняк.

Как ни странно, все мои страхи оказались практически напрасными. Вульф не появился в ресторане, чего я боялась до чертиков. Зато мне позвонила Анна Дмитриевна, и разговор у нас состоялся не радужный. Она предлагала повысить оклад, говорила, что подставляю ее, просила дождаться зимы, когда уже будет «не сезон» и прочие вещи. Сказать ей напрямую о том, почему решила уволиться и что зимой мне куда сложнее будет найти работу, чем сейчас — не могла из чувства этики, а потому покаянно бубнила о том, что остаться никак не могу и даже попросила прощение.

На следующий день Марк Янович вошел в павильон, как ни в чем не бывало. Минут пятнадцать пил кофе с водой, буравя меня взглядом, но не сказал и слова. Только поздоровался, когда входил. Зато за эти минуты я смогла дословно вспомнить молитву «Отче наш» на старославянском и убедиться в том, что все сделала правильно.

После того, как он ушел, с облегчением выдохнула, но, как оказалось, рано радовалась. Вульф позвонил мне на мобильный буквально через десять минут. Обычно я не отвечаю на звонки с незнакомого номера, но учитывая, что на тот момент находилась в активном поиске работы — ответила, не вглядываясь.

— Девочка моя… мой сладкий бибабо… — послышался вкрадчивый хорошо знакомый голос. — Ты делаешь ошибку за ошибкой… — После чего раздались гудки.

Рассказывать, как меня трясло после этого, не буду, так как все равно словами не передать весь спектр эмоций.

Ближе к вечеру мне позвонил кто-то из бухгалтерии и казенным голосом бесстрастно сообщил: «Александра Анатольевна? Ваше заявление подписано. Две недели отработки и можете забирать трудовую у Елены из отдела кадров».

Отличная новость не принесла радости. Предчувствие подсказывало, что просто так история не закончится, и я, как всегда, оказалась права.

Видя, как Марк Янович делает странные передышки между раундами, меня уже не удивило, что несколько дней кряду я не наблюдала его поблизости. Закончилась первая неделя моей отработки, и я решила, что вечером расскажу Кире о том, что увольняюсь, так как сверху, почему-то никто никому ничего не сообщал.

Услышав просьбу секретаря прийти к директору, выпила двойную дозу успокоительных, отдышалась, и, набравшись мужества, отправилась слабеющими ногами на пытку.

Всю дорогу повторяла и придумывала, что буду отвечать, но даже и предположить не могла, что меня ждет в кабинете управляющего.

Войдя внутрь, застыла. В помещении, кроме Марка Яновича, находилось еще двое: юрист и моя младшая сестра. Сердце больно дернулось в груди.

— Проходите, Александра Анатольевна. Присаживайтесь.

Мой взгляд был прикован к зареванной Диане, и я, словно робот, сделала то, о чем меня попросили.

Следующие десять минут юрист очень умными фразами заколачивал гвозди в гроб моего самообладания. Если вкратце — Дианку поймали на воровстве. Она работала в отделе снабжения. Откаты с проводимых тендеров и прочих закупок были доказаны документально и возложены передо мной для ознакомления.

Дрожащими руками, ничего толком не соображая из-за ужаса, я пересмотрела несколько листов и подняла глаза на сестру. Та съежилась и опять заплакала. Тихо, беззвучно, вздрагивая всем телом.

— Сколько..? Сколько она должна?

— Около двадцати тысяч. Сумма приблизительная, сами понимаете. Плюс издержки. Более точную мы сможем дать к концу завтрашнего дня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍То, что речь шла о долларах, почему-то и сомнений не вызывало. А вот где теперь ей взять такие деньги — мне даже думать не хотелось. В конце концов — продадут со своей мамой дачу.

— Какой у нас срок, чтобы вернуть?

— До конца текущего месяца. — Сообщил юрист. Директор все это время молчал, глядя на меня.

Я снова посмотрела на Диану. Ей отмерили двадцать с лишним дней. Не так уж и плохо. Должна выкрутиться. Но я совершенно не подумала о другом и мне незамедлительно об этом сообщили. Ей светило увольнение по статье. Мало того — по закону полагалось уголовное дело.

В тот момент, когда я чуть не завалилась на бок от шока, в разговор вступил Марк Янович.

— Решение о том, будет ли подан иск в суд, я пока не принял. Поговорим об этом завтра, после окончания проверки. Жду вас всех к шести.

У меня вдруг начала появляться смутная догадка. Поднимаясь со стула, оступилась:

— Мы можем сейчас идти?

— Александра Анатольевна, задержитесь ненадолго. — Распорядился, откинувшись на спинку кресла.

После того, как Диана с юристом покинули кабинет, директор молча уставился на меня. Я не столько видела, сколько чувствовала его взгляд, так как, поставив локти на стол, уткнулась лбом в ладони, продолжая переваривать все услышанное.

Он встал и отошел к окну, уперся кулаками в подоконник.

— Мой вердикт по поводу твоей сестры будет зависеть от тебя, надеюсь, ты понимаешь это? — Не дождавшись ответа, продолжил: — На сегодня ты свободна. Езжай домой. Подумай. Говорить будем завтра. — Вернулся к столу, и, взяв какой-то свернутый в квадрат лист бумаги — протянул мне. — А будешь вести себя хорошо — я даже долг ее прощу.

— Я не буду вести себя хорошо. Так что прощать ничего не надо. — Диану следовало наказать, так как иначе она не вынесла бы никакого урока на будущее, да и я не самаритянка, чтобы за свой счет ограждать ее от проблем. Это не я их ей принесла, а наоборот — она мне!

Вышла из корпуса, не видя перед собой дороги. Прошла немного вперед и развернула то, что он мне дал. Это было мое заявление об уходе. Лист был испачкан. На нем расписывали ручку, рисовали затейливые узоры, которые люди обычно делают, разговаривая с неинтересным собеседником, отчетливо проступали коричневые отпечатки чашек и прозрачные разводы после стаканов, а в довершение — нарисованы губы. По центру. Красной ручкой.