Моя жизнь на тарелке - Индия Найт

Любовью к макияжу я обязана Кейт. В качестве подарка к семнадцатилетию она повезла меня на выходные в Париж и в галерее Лафайет, к моему величайшему удивлению, направилась прямиком в отдел косметики «Кларенс».

— Тебе досталась неплохая кожа, но за ней нужен тщательный уход, иначе к тридцати годам превратишься в старуху. Сейчас я куплю тебе кое-какие средства, которыми ты должна пользоваться ежедневно. Закончатся — куплю еще. Знаю, дорогая, занятие это скучное, однако в твоем возрасте воды с мылом уже недостаточно. Придет день, когда ты скажешь своей матери спасибо.

Далее последовал обстоятельный военный совет с продавщицей. Ясное дело, Кейт была бы не Кейт, если бы не сообщила юной наемнице «Кларенса», что сама пользуется исключительно продукцией несравнимо более высокого качества, фирмы «Сисли», но для дочери это чересчур дорого, и вообще косметика «Кларенс» идеально подходит для подростков. Исчерпав темы для беседы с ошарашенной продавщицей, мама двинула в отдел «Шанель».

— Раз уж без макияжа не обойтись, — с обреченным вздохом сказала она, — привыкай по крайней мере к приличному. Я не допущу, чтобы моя дочь уподобилась неряхе Тамсин. Краситься каждый день тебе пока рано, так что ограничимся тушью и пудрой — для особых случаев.

К перечисленному Кейт добавила еще тюбик вызывающе алой помады и благосклонно объяснила в ответ на мой недоуменный взгляд:

— Красный цвет, дорогая, — это классика. Красный никогда не выходит из моды. Все остальное — дешевка, за исключением разве что вазелина.

С того самого дня и началась моя любовная связь с косметической продукцией класса люкс, преимущественно французской. Макияж улучшает не только внешность, но и настроение. Люблю я роскошь флаконов, золотой блеск букв на упаковках; плакать готова от блаженства, читая названия: «Роже Коромандель», «Вамп»… Ну кто устоит перед неземной мелодией этих звуков?

Кто устоит? Стелла — первая в списке.

Словом, поначалу я сочла ее эдаким анахронизмом, в лучшем случае — свихнувшейся поборницей «здорового» прадедовского образа жизни, из тех, кто предпочитает домотканые мешки нормальной одежде и упорно вяжет половики из драных штапельных чулок. Признаться, я даже внутренне приготовилась к лекции о вреде эмансипации и пользе патриархата, но ошиблась. До проповедей дело так и не дошло. Отказ от макияжа, как оказалось, для Стеллы вовсе не философское убеждение и уж тем более не вид пижонства. Узнав ее поближе, я поняла, что ей просто ни разу не пришло в голову придать румянца щекам или хоть припудрить нос.

В день нашего знакомства Стелла встретила меня в окружении детей, шумно возводивших пластмассовый замок. Мило поздоровалась со мной, нежно улыбнулась Джеку, подвела его к остальным малышам, вернулась ко мне, очень толково рассказала о правилах продленки и при этом успела покормить грудью трехлетнюю Джой. Сама я признаю кормление грудью до первого зуба у младенца, но героизм Стеллы меня восхитил; в состоянии восхищения я и пребываю до сих пор. Эта женщина — моя полная противоположность; для таких, как Стелла, я обычно приберегаю глубочайшее презрение. Так почему же во мне назойливым комаром зудит завистливая мысль: никогда тебе не стать второй Стеллой?

Жилище Стеллы полированным глянцем «Интерьера», разумеется, не блещет. Истертые коврики на полу; половинки дряхлых пледов на спинках изрядно пострадавших от кошек кресел; буйная зелень в простых глиняных горшках; дешевые эстампы, слегка отдающие Блумсбери, прикрывают выбоины на давно не крашеных стенах. Большую часть садика заполонили настурции и чайная роза, однако нашлось место и для нескольких овощных грядок. Кухня у Стеллы — мечта моей бабушки. В ванной рядом с громадной чугунной емкостью для купания — язык не поворачивается по-другому назвать это сооружение — выстроились в ряд кувшины в красно-синий цветочек, словно Стелла по примеру Золушки добывает воду из сказочного колодца, а не из банального лондонского водопровода.

Мне бы бежать со всех ног после первого же взгляда на все это благолепие, а я, как ни странно, млею от восторга. Джек с Чарли тоже, что уж и вовсе необъяснимо. В гостях у «тети Стеллы» мои мальчишки утихомириваются и даже — уму непостижимо — не корчат рожи по поводу деревянных пирамидок и штабелей детских книжек. Ни «железные дороги», — ни электронные викторины в этом доме, ясное дело, не приветствуются. А уж «видак» Стелла заведет не раньше, чем засунет неощипанную и непотрошеную курицу в микроволновку. «Мультфильмы засоряют мозги и мешают нормальному развитию ребенка. Мозаика — другое дело».

Усадив меня на кухне, Стелла разогревает суп и испеченный с утра хлеб. Беседы мы с ней ведем, нужно сказать, оригинальные; я пробую на зуб каждое слово, прежде чем его произнести. Если с Эмбер можно запросто потрепаться о чем-нибудь не совсем пристойном, обсудить вероятность интрижки и прийти к выводу, что трясти раздобревшими телесами перед совершенно незнакомым человеком — верх неприличия, то со Стеллой мне и заикнуться о таком совестно. Школьные успехи детей — это пожалуйста; о пользе свежих овощей с фруктами или горячей пищи — сколько угодно. Материнские инстинкты Стеллы до того очевидны, что иначе общаться с ней не получается. Мужа ее я в глаза не видела — он смылся, когда младшей, Сэди, не было и года, — но хоть убейте, в толк не возьму, на что он мог променять такую жену?

Странный настрой, в котором я пребываю вот уже несколько дней, неожиданно толкает меня оставить манеры и спросить напрямую:

— А почему Марк от тебя ушел? Прости, но это выше моего разумения. Я бы на его месте на тебя молилась.

— Спасибо на добром слове, дорогая, — безмятежно улыбается Стелла. — Все очень просто. Я ему изменила. Правда, вкусно пахнет? «Зеленый суп» из рецептов «Кафе-Ривер». Порции у них великоваты, зато блюда — пальчики оближешь. Точнее сказать, изменяла, вот он и не выдержал. Джек умеет большой ложкой есть? Джек, милый, тебе большую ложку или чайную?

— Цайную, если мозно, тетя Стелла. Спасибо, — отвечает Джек, таинственным образом обзаведясь вдруг манерами.

Я обалдело смотрю на Стеллу:

— Как это — изменяла? Что значит — изменяла?!

— Не раз, — кивает Стелла. — Сэди ведь у меня не от Марка.

— Господи! Я и не знала… то есть… мне и в голову… Хотя с чего бы мне такое вдруг пришло в голову? Господи.

В смехе Стеллы слышится удивление:

— Такое случается сплошь и рядом. Разве с тобой такого не случалось?

В голове моей странно шумит, в желудке становится горячо и муторно.

— НЕТ! — кричу я. — Конечно нет. Я никогда не обманывала Роберта.

Сердце ухает; я близка к обмороку. Признание Стеллы меня попросту сразило.

Она ставит передо мной стакан с минералкой.

— Но как это вышло? — спрашиваю я, залпом проглатывая воду. — Как… Извини… я, наверное, слишком буржуазна. Но ты меня убила.

— Ну вышло и вышло, — говорит Стелла. — Скука заела. Проснулась как-то утром с чувством, что в жизни чего-то не хватает. Ты что будешь пить? Минеральную, сок или наливку? Сама готовила.

С одной стороны, мне хочется опрокинуть стакан чего покрепче — не каждый же день обнаруживаешь, что твоя подруга серийная блудница. С другой стороны, разбирает любопытство. Наконец, с третьей… С третьей — меня терзает совесть: сама того не зная, Стелла высказала вслух мои собственные мысли.

А Стелла, между прочим, снова смеется, причем теперь уже надо мной:

— Да ты и впрямь буржуазна, Клара. Никогда бы не подумала. Ешь, а то суп остынет.

— Дорогой, — я поворачиваюсь к Чарли, — посмотри, что там делает Джек. Возьмите тарелки и идите обедать в сад. У вас сегодня пикник.

Дети двигаются к двери; в руках — тарелки, лица серьезны, брови сдвинуты от усердия — как бы не пролить суп. Зрелище трогательное до слез, в буквальном смысле. Проводив детские фигурки глазами, я хватаюсь за платок.

— Что с тобой? Месячные? — улыбается Стелла. — У меня тоже всегда глаза на мокром месте. Валерьянку пить не пробовала? Помогает. Да, я иногда встречалась с мужчинами, ну и что с того? Не я первая, не я последняя.

— Но ты же замужем. То есть… была замужем. Вы ведь венчались, да?

Что за вздор я несу? Детский лепет.

— Венчались, разумеется. Ради бога, Клара, при чем здесь церковь? Что-то я раньше за тобой особой религиозности не замечала. — Стелла хохочет.

Можно подумать, я задрала футболку и показала тайную мету сектантов, вытатуированную под левой грудью.

— Церковь, конечно, ни при чем… Просто… ты же давала клятву… Мне, бывает, нужно помолиться…

— Что?

— Да ладно тебе, Стелла. Я же не протираю колени и не бьюсь лбом об пол. Но если мне чего-нибудь очень-очень хочется, то я обращаюсь к Богу. Просто по-дружески, понимаешь? Прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, ну пожалуйста, защити моих детей. Пожалуйста, пожалуйста, не дай мне заболеть раком, умереть и оставить их сиротами. Что-то в этом духе.