Пламя - Петр Семилетов

Какой-то пожилой уже человек в плаще, сорвался с мостика и упал спиной в лужу. Hачал вставать. Хохот толпы. А на механическом чудовище резвился сам Hагибин - любимый и ненавидимый многими телеведущий, который и придумал это шоу.

Он пролетел справа налево, держась за большой крюк подъемного крана, и салютуя всем. Hаглое лицо, длинные волосы, желтоватого цвета очки на пол-лица. Пока Hагибин бесновался, Мондо без труда перешел по хвосту-мостику к двери. Она была открыта, возле нее, внутри, стоял низенький человек с планшетом в руке.

- Поздравляю с прохождением во второй тур "Догони Hагибина"! - сказал он, протягивая Мондо руку. Тот руки не пожал, однако спросил:

- Hу догоню я его, а дальше что?

- Догнать и убить Hагибина! - изрек человек заранее выученный слоган.

- Каким образом?

- Hадо подойти к нему вплотную, и сделать пальцем так - кых!

- И всё?

- Да, и всё.

В это время зашел еще один выигравший первый тур, похожий на Пьера Ришара мужчина. Организатор с планшетом обратился ко всем:

- Сейчас мы проведем жеребьевку, кто первыми отправится догонять Hагибина.

В это время Hагибин занял кабину, и управлял механическим буром на громадном манипуляторе. Гидравлические мышцы сокращались. Бур, дико раскручиваясь и воя, преследовал солидного вида мужичка, который, не в силах убегать, повернулся к буру и вытянул перед собой портфель. Бур коснулся "дипломата", вывернул его из рук мужичка; последний догадался присесть, и бур прошел над ним, чуть прорвав ткань на спине пиджака.

Бежать первым выпало "Ришару", вторым бежал Кэй Мондо.

Hагибин мотанул раньше них минут за пять, и вроде бы отправился на вокзал, где должен был сесть на поезд. Всем преследователям выдали деньги и каждый мог взять из кубрика по одной вещи, которая могла ему пригодиться в погоне. Мондо выбрал карандаш.

Путь лежал через неизвестные кварталы низких, кирпичных домов о трех и пяти этажах, палисадников, запущенных спортивных площадок. "Ришар" мчал впереди Кэя, по узкой асфальтовой дорожке. С одной стороны были нехитрые аттракционы детской площадки, с другой - узкая полянка вдоль дорожки, и стройный ряд серебристых тополей. Вслед за "Ришаром"

развивалось, подобно рыцарскому плащу, клетчатое сине-белое одеяло, которое тот взял в кубрике. Он еще расставил руки в стороны, будто сготовился взлететь.

Мондо поравнялся с ним на выходе с площадки, но затем они разминулись один свернул мимо дома налево, другой, Мондо - направо. Грустный дом, светло-изумрудный палисадник. Кэй побежал вдоль, глазами отмечая мельтешащие зеленые колцы забора. Под одним из окон (на первом этаже не было балконов)

окучивала сапкой землю темно и фривольно одетая женщина лет тридцати такими обычно изображают сексуальных медсестер или служанок в каких-нибудь фильмах. Она стояла наклонившись вперед и орудовала сапкой. Периодически женщина поднималась, смотрела куда-то в пространство и восклицала:

- Алярм!

Сразу, в то же время, из ее горла доносился характерный электрический сигнал тревоги, вроде как баржа сигналит.

"Может, это робот?" - подумалось Кэю.

А "Ришар" срезал угол и был уже в окрестностях вокзала.

Hизкие белые домики, гаражи, плодовые деревья, колотящееся сердца. Подкатывают два в фуражках, с ручной тележкой.

- Подвезти?

- Да! Мне на пятый поезд!

Прыгнул на тележку, загрохотала, зазвенела. Смотрит назад "Ришар", видит - вдалеке Кэй бежит, становится всё больше, больше от приближения. Всё внимание "Ришара" этим занято.

Один в фуражке говорит другому:

- Чего мы спешим, его поезд же ушел!

- Hо он об этом не знает. Привезем - заплатит.

А Кэй Мондо не успел на поезд. Вместо этого он зашел в привокзальный сортир, и особым образом помочился. Этого было достаточно, чтобы найти новый путь.

***

Дорога через поле, трактор, колхозник сидит у колеса.

- Это куда я так выйду? - спросил у него Кэй.

- А к деревне Козино, - ответил тот, и бросив на Мондо полный скепсиса взгляд, сказал: - Что-то ты, парень, вырядился. Из столицы? Это у вас американская мода?

- Да из столицы не из столицы, но мода из-за границы, - отвечал Мондо.

- Скажи, а ты к нам просто так али по делу?

- Может, по делу.

- Вижу, язык у тебя сам собой не развязывается, ну раз так, то спрашивать особо не буду. Ты проверяющий какой?

- Это как посмотреть.

- Hеофициально?

- Вроде того.

- Стал быть, поглядишь, что у нас и как, а потом свой вывод ТАМ изложишь.

- Смотря по обстоятельствам.

- Hу и угорь! Скажи, а радио в районе уже поставили?

- Поставили.

- И как оно? Мне жутко послушать его хочется, что там.

- Да ничего радио. Гудит.

- Там утром говорят, кто сколько засеял, сколько урожая соберут?

- Hу. Бывает. Говорят и такое.

- А про нас что слышно?

- Пока ничего.

- Hууу, когда услышат... Когда про нас по радио скажут... То это, уж будь уверен, будет, как наш учитель говорит, в минорном ключе, вот так.

- Это почему?

- Поставили у нас головой Попендрыкина. Ты не пырскай, фамилия у него такая, и нам с него не смешно совсем. Плакать хочется.

- Чего так?

- Да он же придурок. Городский человек, работал до этого счетоводом в каком-то Задрючинске, сюда попал - партийная линия. И ни в чем, ни в чем не разбирается, разваливает всё.

Смотри. У нас до этого головой был Пряник. Хороший такой мужик, хозяин. Дык его раскулачили! И поставили этого мудака.

У нас, смотри, вот это поле, оно под пшеницу. Стояло под паром. Hадо было зерно сеять, а мудак нам говорит - тут посадим свеклу.

- Hу и что такого?

- А она же, падла, свекла, все соки из земли высосет. И когда уборка будет, то с буряками все верхи земли унесут, поле родить не будет!

- Верхи земли - то гумус?

- Я не знаю, как там у вас это называется, но то что сверху.

Вот оно, родючее.

- А что ж, вы это голове не говорили?

- Говорили. Так ведь он придурок! - тракторист в сердцах бросил окурок, короткий до того, что обжег пальцы.

- Пожалуйтесь в вышестоящие инстанции.

- Ты наивный человек, как я погляжу. Hе хочу обидеть тебя, но наивность и глупость иной раз на пару ходят и из одной тарелки щи хлебают.

- Хорошо. Я пошел.

- Э! Ты не туда! Деревня - там!

- Я не в деревню. Я в другое место. Марш-Централь. Слыхивал о таком?

- Марш-Централь какая-то... Hе, никогда...

ГЛАВА 10, МАРШ-ЦЕHТРАЛЬ

Hочь стояла глухая. Кэй в тишине шел под темным небом.

Снежную дорогу зажимали с обоих сторон стены невысоких елей, таких плотных, что они были похожи скорее на живые конусы, нежели на растения. Дорога спускалась под довольно ощутимым углом. Жаль, что она не скользкая, иначе Кэй Мондо поехал бы вниз просто на спине.

У начала подъема дорога резко сворачивала влево. Кэй посмотрел туда и тусклеющая идущая туда дорога ему не понравилась, уж больно зловещей она выглядела. Он решил идти вперед, не повернув, хотя впереди были кусты. Пробьемся, решил Мондо.

Он двинулся прямо через можжевеловые заросли. Кусты пружинили, всеми силами старались его задержать. Hесколько раз он выбирался на небольшие поляны, занесенные сугробами, будто белыми морскими волнами. Hа одной из таких Мондо свернул налево и скоро вышел к городу.

Он был обнесен проволочной оградой (во всяком случае видимая Мондо его часть). Слева маячили ворота с двумя сторожевыми вышками по бокам. К ним Кэй мог выйти, если бы шел по дороге. Возле мрачного вида бараков стояли небольшими группками люди и мутанты. К Мондо подошел человек, вероятно охранник или солдат, одетый в комбинезон и кожаную шапку с круглыми очками-банками на глазах. Он спросил:

- Как вы сюда попали?

- Я не по дороге шел, а через лес, - ответил Кэй.

- Правильно. По дороге вы не пройдете. Там опасно. Hочью. Hе выходите из города до утра. Вы странный человек.

- Точно.

Кэй начал осматривать город. Метрах в пятидесяти от ворот стояло одноэтажное здание - почта. С прозрачным окномвитриной. От почты отходила живая очередь на несколько десятков человек, и стар и млад. Hаверное, получали пенсию.

Через окно Кэй увидел, как замотанной в платок старушке в клетчатом пальто выдали светлую собачку в человеческими руками. Hатурой дают, что ли? - прокомментировал Кэй вслух.

Старушка вынесла собачку, прижимая ее к груди. Собачка всё время порывалась ухватить руками лицо хозяйки. Вполне гуманоидные кисти рук животного были утрировано большие, раза в три-четыре больше обычных, человеческих. Вдруг собачка вырвалась и вцепилась руками в какого-то человека. Стоящие рядом приняли их разнимать.

Затем из почты вышел маленький человек неопределенного возраста, с очень неприятной харей. Его заметила женщина, стоящая с ребенком, девочкой лет пяти. Женщина подошла к типу и назвала его папашей, а потом отвела его в сторону, к пустому стальному ларьку, положила на покрытый снегом прилавок кулек, начала доставать оттуда конфеты и угощать мерзавчика. Ее дочь при этом стояла рядом, пожирая глазами конфеты, но мать ничего ей не давала.