Впервые в жизни - Джилл Шелвис

— По‑моему, ты прекрасно умеешь обращаться с людьми, — тихо заметила Эми. И по его интонации ощутила, что губы Мэтта растянулись в улыбке.

— Спасибо, — пробормотал он. — Расскажи о себе.

— О, моя жизнь вполовину не так интересна, как твоя.

— А ты попробуй, — посоветовал он.

Вот этого она как раз делать не собиралась.

— Ну… у меня нет бывшего мужа…

— А матери? Отца? Братьев и сестер?

— Только мать. Мы не слишком близки.

Слабо сказано, конечно. Мать забеременела совсем юной и не была предназначена для материнства.

— Меня вырастила бабушка, она уже умерла. Когда мне было двенадцать.

— А еще родные есть?

Никого такого, о ком хотелось бы рассказать.

— Нет.

Мэтт крепче сжал ее в объятиях — почти незаметный, но слегка властный жест. От которого мог бы начаться приступ клаустрофобии.

Но не начался.

Оба замолчали. И Эми не поняла, как могла заснуть рядом с этим сгустком чувственности, но почему‑то заснула.

Проснулась, похоже, много часов спустя, когда первые рассветные лучи настойчиво пытались проникнуть сквозь сомкнутые веки. Несколько секунд она не шевелилась, пораженная несколькими фактами. Первый — ей больше не было холодно. Наоборот, она согрелась. Потому что обвилась кренделем вокруг источника тепла.

Мэтта.

Эми приоткрыла глаз и встретила его взгляд. Он наблюдал за ней и, кажется, искренне веселился.

— Эй! — хрипловато позвал Мэтт. О, этот чувственный взгляд!

И то, и другое ужасно отвлекало, тем более что сейчас он был похож не на лесничего, а выглядел сонным, взъерошенным и чертовски сексуальным.

— Куда это ты? — спросил он.

Эми, все еще не очнувшись до конца, не сразу поняла, о чем он. И тут же осознала, что ее рука спустилась опасно низко. Если она подвинет пальцы хотя бы на дюйм…

— Прости! — вспыхнула она, зажмурясь. — Это все Мэлори виновата!

— Пожалуй, — пробормотал он, глядя на внушительную эрекцию, — она тут ни при чем.

— Нет, я хотела сказать…

Эми осеклась, услышав тихий дразнящий смех, и лицо снова загорелось.

— Она послала тебя сюда, потому что вообразила, будто между нами что‑то есть.

— А между нами действительно что‑то есть?

О, вот эту тему затрагивать не стоит!

— Это не имеет к нам никакого отношения. Она просто отплатила мне за то, что несколько недель назад я свела ее с Таем на аукционе.

— А если нет?

— Что «нет»?

— Если это не месть?

Их ноги были переплетены. Где‑то среди ночи спальный мешок сбился вниз, и между ними больше не было барьера. Мэтт был теплым и твердым.

Повсюду.

Она смягчалась все больше по мере того, как росло возбуждение Мэтта. Хуже того, пальцы так и чесались его коснуться.

— Эми!

Голос Мэтта был чистым грехом. Не предупреждением, а утверждением, и ее ладони против воли легли на его грудь.

Он запустил руку в волосы Эми, потянул, запрокидывая ее голову.

— Ты совсем проснулась?

— Да. А что?

— Хочу убедиться, — объяснил Мэтт, подмяв Эми под себя.

Глава 5

Все остальное — просто еда.

Но шоколад — это шоколад.

Мэтт честно пытался сдержать вожделение, но ничего не вышло. Когда он оказался на Эми сверху, ее зубы вновь впились в пухлую нижнюю губку. Дыхание стало прерывистым, в ямке между ключицами забился пульс. Взгляд потемнел — по той же причине, которая переворачивала его внутренности.

Она хотела его.

И это справедливо, потому что он хотел ее вот уже много месяцев. С тех пор как увидел в закусочной, за работой. Тяжелой работой. Она бегала с подносами — эта жесткая, кем‑то безжалостно раненная прекрасная женщина с улыбкой, за которую можно было отдать все. Улыбкой, которая почему‑то не отражалась в ее удивительных глазах.

А вот сейчас она выглядела куда нежнее. Длинные спутанные пряди липли к лицу, падали на лоб. Макияж смазан. В эту ночь она сводила его с ума, она и бесконечные ноги, сплетенные с его ногами. Мэтт всегда был ценителем женских попок, но Эми, похоже, расширила горизонты его предпочтений.

На Эми все еще был его свитер, теперь пахнувший ею. Он хотел задрать этот свитер и покусывать каждый дюйм ее кожи. А потом целовать. И лизать…

Все эротические возможности теснились в его мозгу, и он опустил голову, так что их губы оказались друг от друга на расстоянии дюйма. Он давал ей время осознать, что случится между ними сейчас.

Она подняла на него глаза и выдохнула, почти не слыша себя:

— Да…

Он поцеловал ее, и тихий стон, слетевший с ее губ, загорелся в нем ярким пламенем. Она выставила вперед руки, словно пытаясь удержать его. Но разве ей это удастся? Черт, нет, конечно! Много месяцев он мечтал попробовать, какова она на вкус. Будет ли реальность так же хороша, как мечты?

Оказалось — да!

Вкус был божественным.

И казался еще слаще, потому что ее изумительное тело было придавлено его тяжестью — ситуация, взрывавшая мозг.

Поэтому поцелуй стал еще исступленнее.

Она снова издала этот звук. Полустон‑полувздох, а ее сердце заколотилось, или это было его сердце? Потому что впервые за все это время она впустила его в свою жизнь. И не просто впустила, а растаяла, полностью отдавшись на его волю. Прижавшись к нему теплым телом. Бормоча его имя. Прильнув еще теснее.

А он уже был глубоко, хотя в мозгу ревели сигнальные сирены. Но все заглушали предвкушение счастья обладать ею и эротический трепет. Поэтому Мэтт продолжал брать все, что давала Эми, желая больше, больше, больше… Желая ее всю, выдыхавшую его имя, хрупкую, извивавшуюся под ним. Он уже потянулся к краю свитера, но замер, услышав какой‑то звук… хруст сосновых игл. Кто‑то был у палатки. Кто‑то ходил вокруг.

Мэтт поднял голову.

— Что это? — прошептала Эми влажными после поцелуя губами. — Медведь?

Он покачал головой. Это определенно человек.

— Жди здесь, — велел он и, одним гибким движением поднявшись с нее, поправил одежду. Не хватало еще, чтобы незваный гость увидел его с бугром в джинсах размером… размером с палатку.

Утро выдалось таким туманным, что в двух шагах ничего не было видно, но Мэтт тщательно обыскал полянку.

Никаких таинственных пришельцев.

И все же кто‑то здесь был, оставив примятую траву. Мэтт проверил грузовик, но все было в порядке. Если не считать фонарика, оставленного на заднем бампере. Фонарик исчез.

— Видел кого‑нибудь?

Мэтт повернулся к Эми. Она стояла спиной к палатке, со швейцарским армейским ножом в руке, готовая действовать. Волосы растрепаны, рука перевязана. И судя по всему, не задумается напасть. Она все еще была в его свитере, и он в жизни не видел чего‑то более сексуального. Впрочем, она даже в мешке из под картофеля выглядела бы сексуально. Хорошо было бы взять себя в руки!