Бессмертный флагман (Чкалов) - Анатолий Маркуша

Еще раз предоставим слово Антошину: «…Валерий пришел ко мне и сказал:

— Батя, я хочу, чтобы вы проверили меня в воздушном бою, хочу с вами подраться в воздухе!

Это было, мягко говоря, неожиданно, ибо до сих пор мне, командиру, никто из летного состава не предлагал таких вещей. Я согласился.

Утром на аэродроме, когда наши самолеты были подготовлены, я взлетел, набрал высоту 2500 метров и стал ожидать „противника“ на условленном месте. Видимость была скверная: утренняя дымка еще не успела разойтись, солнце красным шаром выплывало из-за горизонта. Через некоторое время я заметил Валерия… Он решил напасть на меня сверху, со стороны солнца. Кружась, я внимательно наблюдал за ним. Он действительно ринулся на меня оттуда, переведя самолет в крутое пике. Я немедленно перешел в крутой вираж. Он повторил мой маневр. Я сделал неожиданный рывок и вскоре очутился у него в хвосте…»

Итак, свой первый воздушный бой с командиром эскадрильи, пилотом, дравшимся в небе первой мировой войны, имевшим победы над немецкими летчиками, двадцатилетний Чкалов проиграл. Но оцените дерзость молодого пилота — рискнул вызвать на бой командира. Согласитесь, для такого шага надо было обладать достаточно независимым характером.

И Антошин, оценивая результат того учебного боя, говорит: «…машиной он владел исключительно хорошо, особенно для молодого летчика, по существу, еще „птенца“».

Птенца? Впрочем, удивляться не приходится — все орлы бывают сначала птенцами. Увы, не все птенцы вырастают в орлов.

Вскоре Чкалов вел воздушный бой с летчиком Павлушовым. В этом поединке оба они едва не погибли. Оба так нарушали дистанцию сближения, что столкновение казалось неизбежным.

Павлушов сказал потом:

— Чкалов в воздухе зверь…

А спустя некоторое время Чкалов совершил полет вверх колесами. (Помните его замечание относительно пилотажных возможностей «фоккера»?)

Нарушение? Да. Конечно, нарушение. Но таков человек. Сказал — сделал!

За время пребывания в ленинградской эскадрилье Чкалов был не раз руган, наказан, отстранен от полетов.

Кто без особой нужды выполнил двести пятьдесят петель подряд? Чкалов.

Кто завернул в опасной близости от Исаакиевского собора вираж? Чкалов.

Кто пролетел на «фоккере» под Троицким мостом? Чкалов.

Кто брил самые низкие травы? Чкалов.

С годами менялась оценка его полетов, выходивших за всякие рамки наставлений и инструкций. Сначала эти полеты называли хулиганскими, позже, когда Чкалов сделался Чкаловым, известнейшим истребителем страны и прославленным испытателем, — новаторскими. Представить полеты новаторскими старались все или почти все писавшие о Чкалове-герое. Стремление понятное: дескать, уже тогда, на заре своей летческой деятельности, этот удивительный человек, талантливый самородок готовил себя к испытанию новых машин, дескать, тогда уже предвидел, что его опасные маневры будут необходимы в будущей войне… Красиво и вроде убедительно.

Ну а что по этому поводу думал сам Чкалов?

Позже, став испытателем, придя на завод имени Менжинского и выступая перед собранием большого коллектива, Валерий Павлович скажет:

«Я пришел не совсем чистым на завод. Кое-что у меня было в прошлом, был грех молодости: расхлябанность, недисциплинированность. Работая вместе с вами, я научился дисциплине. Наступила зрелая пора. За мое перевоспитание большое вам спасибо, товарищи».

Так говорил тридцатилетний Чкалов.

Он был честным человеком и всегда называл вещи своими именами:

«В поисках сильных ощущений я совершал слишком смелые и рискованные полеты… Я любил выделывать замысловатые фигуры на непозволительной высоте в 30–40 метров» — это тоже Чкалов о Чкалове.

И, наконец, в своей книге «Высоко над землей» Чкалов писал:

«…Я давно осудил свой безрассудный риск, который не имеет ничего общего с настоящим трезвым риском во имя необходимости, например, при испытании новых машин».

Но попробуем взглянуть на его полеты отстраненным взором.

Двести пятьдесят петель подряд. Много? Много. Рискованно? Если самолет по своим летно-техническим данным способен выполнять петлю без потери высоты, если летчик физически крепок, внимателен и осмотрителен в воздухе — это трудно, но ни жизни пилота, ни целости летательного аппарата не угрожает… Кстати сказать, в истории авиации зарегистрирован такой факт: известный мастер пилотажа Альфред Фронваль за 3 часа 52 минуты выполнил 962 петли подряд…

Вираж вокруг купола Исаакиевского собора.

Прежде всего установим высоту Исаакия — 101 метр 88 сантиметров. Теперь заглянем в инструкцию по технике пилотирования тех лет. Отклонение по высоте на вираже допускалось ±25 метров. Это на оценку «удовлетворительно»! Выходит, выполнить вираж вокруг купола Исаакиевского собора было в возможностях рядового истребителя…

Пролет под Троицким мостом.

Вот что говорит на этот счет заслуженный летчик-испытатель СССР, доктор технических наук М. Л. Галлай:

«Если подойти к полету, так сказать, с линейкой в руках, нетрудно установить его полную техническую выполнимость. Расстояние между соседними опорами моста в добрых три раза превышает размах крыльев самолета, на котором летал Чкалов. В просвет между поверхностью воды и нижней точкой центральной части пролета моста самолет также проходит не менее чем с двукратным запасом. Казалось бы, остается зайти издалека, прицелиться и строго выдерживать высоту и направление бреющего полета до тех пор, пока мост, прогромыхав над головой пилота резко вспыхнувшим барабанным эхом, не останется позади. Выполнение такого полета над ровной поверхностью реки вполне доступно любому более или менее сносно летающему пилоту. Единственное дополнительное обстоятельство — мост — существенно осложняет дело. Осложняет по той самой труднообъяснимой причине, из-за которой пройти по доске, лежащей на земле, значительно проще, чем по той же доске, находящейся на уровне шестого этажа…»

Не ради умаления пилотских достоинств Чкалова следует разобраться в этих, ставших уже хрестоматийными полетах. Нет, просто надо правильно соотнести его, Чкалова, так сказать, технические и психологические возможности. И до сих пор никто лучше М. М. Громова этого не сделал:

«Я бы сказал, что самые смелые решения он приводил в исполнение раньше, чем могло бы появиться чувство страха или вообще какая-то посторонняя мысль».

Вот что выделяло Чкалова среди самых смелых, самых талантливых истребителей страны — он был наделен редкостной способностью мгновенно реагировать на внешние факторы полета, и эта его способность во многом предопределила счастливую судьбу летчика. Плюс, конечно, характер — цельный, сильный, открытый и совестливый.