УГОЛовник, или Собака в грустном углу - Александр Кириллов

Однажды ему стало скучно, он болел, за окном лил дождь. Руслан затосковал и написал ей письмо. Она ответила – и с того самого дня он уже не мог ей не писать, и она, видимо, тоже.

Пройдя весь состав из конца в конец, Руслан (в это нельзя было поверить!) пропустил её в толпе. Платформа опустела. Опасаясь окончательно потерять её, он выскочил на привокзальную площадь. Если они действительно разминулись, ей некуда будет деться, кроме как заночевать на вокзале.

Последняя неделя была очень жаркой, даже листва на деревьях запылилась и привяла, а вчера прошел сильный ливень с грозой – и сразу похолодало, и весь нынешний день было пасмурно.

Желто и мутно горели фонари. Дрожащие юркие капли стекали по запотевшим стеклам вагонов, за которыми застыли безучастные лица проводников… Бесшумно двинулся состав, и ни одно из маячивших за стеклами лиц не изменило выражения.

В зал ожидания без билета не пускали, но Руслан, уловив момент, проник туда с толпой туристов.

– Я бы хотел дать объявление, – сунул он голову в окошко для справок.

Прислушиваясь к громкоговорителю, Руслан взял в буфете горячую пиццу и встал у крайнего столика. Напротив ужинала симпатичная девушка – темноволосый «галчонок» – с прямыми волосами ниже плеч и отрезанной длинной челкой. Руслан рассеянно отметил для себя её смуглое, курносенькое лицо, полные губы, её взгляд, растерянно блуждающий по залу. Он уже не сомневался, что Люся просто не приехала с этим поездом, куда бы ей иначе деться здесь на вокзале. «Еще эта уставилась», – раздраженно отвел он глаза от девушки. С той самой минуты, как их взгляды встретились, «галчонок» с явным интересом посматривала на него.

Подцепить бы её сейчас – и в кино, напрашивалось само собой. Мешала, сидящая у костра, Люся, её белеющие в отблесках пламени ноги, прижатые к груди, с остро торчащими коленками, и темные угольки влюбленных глаз… Нескромность этой девицы извиняло одно – она была хорошенькой, хотя престиж её в глазах Руслана, тем не менее, стремительно падал.

– Привет. – Семен и Соня обступили его столик с двух сторон, будто их здесь ждали.

– Целумбо, Руся, – и Соня протянула ему жвачку, – на, зажуй пиццу.

– Предложи и девушке, – подсказал сестре Семен. – Руся, представь нас.

Семен был светловолосый, небольшого роста, ладно скроен, соразмерный и вымеренный, будто его приготовили в аптеке.

– Не представляю, кто такая, – небрежно бросил Руслан.

– А мы думали, блин… – Соня забрала у него стакан с «фантой» и допила.

– Он блефует? – подмигнул девушке Семен.

Она вскинула брови, и полезла в сумку за платком.

– Я давно тебя знаю, ты работаешь в «Лавке древностей».

– Здесь у меня нет знакомых, – девушка собралась уходить.

– Маму нашу спровадили в санаторий. Теперь, Руся, свобода.

– Мы с Сонькой купили в метро клёвую дивидишку, пойдемте к нам смотреть, – пригласил Семен и незнакомую девушку.

Руслана удивило, как легко она согласилась. Он еще раз оглядел опустевший зал. Не идти же теперь домой и терзаться до утра, что не встретил. Накануне он и так не сомкнул глаз, переживая предстоящую встречу с Люсей.

По дороге решили заехать к Ветлугиным. И эта «его» девица, как ни в чем ни бывало, шла рядом с Семеном и улыбалась его дурацким шуткам.

В передней Ветлугиных было темно. Душил запах нафталина и сладковатая испарина от свежевымытого дощатого пола.

– У нас лампочка перегорела, – предупредил прокуренный женский голос, – снимайте обувь и идите в комнату. – Шаги удалились, затихли.

Еще нужно было сообразить – куда идти. Приглядевшись, заметили слева под самым потолком золотистую узкую щель. Двинулись к ней и наткнулись на дверь. Осторожно приоткрыли её и вошли в освещенную комнату. Сразу за дверью, занимая треть комнаты, стояла низкая тахта, заваленная подушками, журналами, фотографиями. Справа от двери часть комнаты перегораживал платяной шкаф.

– Карина, кто там? – услышали они картавый мужской голос.

– Карины Григорьевны здесь нет, – ответил Семен.

– А, это ты, Семен?

– Нет, – опередил всех Руслан, – тут…

– Да, кто там, наконец, дух святой? Покажитесь.

Руслан пропускал вперед Семена, тот Соню, она же, заглядывая в овальное зеркало в торце шкафа, пыталась взъерошить свои жесткие рыжеватые волосы.

– Алё, что вы игра́ете со мной?

Мужчина явно занервничал, в его голосе послышались истерические нотки. Он показался из-за шкафа: худой, с жидкой бороденкой, вьющейся по скулам светлыми колечками, в вельветовом пиджаке на голом теле, в черных брюках и босой. Жестом он пригласил гостей на тахту. Минуту спустя они уже сидели, поджав под себя ноги, держа в руках его картины. Подержав их какое-то время, вздыхали и молча менялись.

«Галчонок» перевернула картину снизу-вверх, поставив её на попá.

– Тебе нравится? – шепнул Семен, взяв девушку за локоть.

– Я правильно держу, где тут верх?

– Неважно, подержала и передай соседу.

– А ты, что меня щупаешь, – отодвинулась она от Семена.

Тот отнял руку, и вдруг заметил, что Руслан ревниво наблюдает за ними.

– Ты давно его знаешь? – кивнул он на Руслана.

– Четыре года и целый час.

Стали прибывать гости. Карина принесла бутылку водки и поставила на тахту блюдо с фруктами.

– Хрусталя не будет, уж не обессудьте.

Бутылка пошла по кругу. Резко запахло апельсинами, гости захрустели яблоками.

«Галчонок» отпила маленьким глотком и передала бутылку Семену.

– Ты женат? – спросила у него.

– Я не могу без друзей, а жена их быстро отвадит от дома.

– Соня твоя подружка?

– Моя сестра… очень, кстати, понятливая. Бросаем её на Руслана и едем ко мне. Я купил прикольную дивидишку, оттянемся по полной. Идет? Они и не заметят, им самим давно хочется того же. Тут скучно сегодня. Картины пересмотрят, начнут стихи читать. Назюзюкаются, полезут целоваться и расползутся по темным углам, как раки из ведра.

«И не такая уж она симпатичная, – не стесняясь, разглядывал девушку Руслан, – и лицо какое-то темное, и нос припухший, и нестриженые патлы».

– Самоутверждение личности, – услышал Руслан, очнувшись, голос Ветлугина, – имеет две формы. Есть скрытая форма насилия и тогда нужно…

– Не нужно. Никому это не нужно.

В дверях комнаты сияло толстое добродушное лицо нового гостя.

– Ветлугин, – напустился он с порога на хозяина дома, – успокойся. Не раздувай ноздри. Подумай о потомках, тебе их не жалко?

Плотные щеки круглолицего, за которые так и хотелось его ущипнуть, растягивала белозубая улыбка. Он обнял Карину и еще раз любовно оглядел всех.

Семен накручивал на палец прядку волос «Галчонки», а та упорно отстранялась от него.

– Я не собираюсь пускать пузыри, как вы, – невозмутимо продолжал Ветлугин. – Общество всегда нуждается в людях способных время от времени его возбуждать.

– Что-то оно, – заметил круглолицый, – никак не возбудится, глядя на твои шедевры

– Ничего, со временем привыкнет, начнет понимать…

– А не боишься, что поймут? Делать, что будешь?

– Читать стихи, – вмешалась Карина, – Ну-ка, Ветлугин, давай Державина.

– Здесь это фирменное «блюдо», – шепнул Семен «Галчонке».

Ветлугин церемонно надел очки. Ему подали томик Державина. Он раскрыл его на нужной странице, долго вглядывался в неё, шевелил губами – и начал. Он читал гнусаво, величественно, не выговаривая шипящие, свистящие, цокающие и рыкающие звуки. Карина, да и все гости, смотрели на него зачарованно, как на Мессию.

– Я царь – я раб – я червь – я бог!

Руслан поймал взгляд девушки. Её внимательное лицо с приоткрытым ртом имело самое дурацкое выражение. «И что Семен нашел в ней?»

На тахте, сгрудившись, тесно сидели гости. Кое-кто жевал фрукты, кто-то цедил из бутылки шампанское. «Галчонок», отклонившись, машинально оперлась на руку Семена и тот, воспользовавшись случаем, слегка поглаживал её. У Руслана неприятно засосало под сердцем. Он достал из кармана сигареты и незаметно вышел из комнаты.

Он курил на лестничной площадке. Ему было до лампочки, о чем договаривался с девушкой Семен, но всё его нутро протестовало. Разве она не его, Руслана, может, и о́н её хочет. Она же тебе не нравится, тут же уел он себя. Или ты это с голоду? А может, и любовь, как голод, – продолжал он стебаться, – живет от обеда к обеду. И никакой тебе «несказанности»?.. Может, и Люся прикололась на нем?.

Я царь – я раб – я червь – я бог!

Гости выпили шампанское и разбрелись по квартире.

Все четыре стены темной маленькой комнаты представляли собой стеллажи с книгами. Рабочий стол и кушетка – вот и вся мебель.

– Это комната моей жены, – объяснил девушке Ветлугин, – сейчас она пишет книгу «Ночные музы Чехова». Отдельные их отзвуки мы слышим в его повестях. У вас есть любовник? Я не спрашиваю – муж, что уже само по себе было бы вашим диагнозом.