Рукопись Бога - Хуан Рамон Бьедма

Риск оказался напрасным.

Когда она добралась до двери, Крас уже входил в нее, услужливо прикрывая своим зонтом священника в длинном черном плаще поверх сутаны. Следом шел еще один священник, чернокожий, в таком же плаще, но под собственным зонтом.

Рядом со своим спутником импозантный и властный генеральный директор смотрелся то ли учеником, внимавшим суровому наставнику, то ли лакеем блистательного господина.

На девушку он даже не взглянул.

Крас был слишком занят: он старался сделать так, чтобы на его гостя не упало ни одной дождевой капли, и одновременно нашептывал ему на ухо нечто, по всей вероятности, очень важное.

О том, чтобы прервать их беседу, нечего было и думать. Самое умное, что можно было предпринять, это последовать за директором и его гостями, чтобы выждать более удачный момент.

Директор и священники как раз собирались войти в административный корпус, но не через главный подъезд, а через боковой, ведущий в конференц-зал. Крас открыл дверь своим ключом, вежливо пропустил священника, закрыл зонт и прошмыгнул за ним, последним вошел чернокожий.

Секретарше, в душе которой росло презрение к начальнику, показалось, что дверь за собой они не заперли.

Так и было.

Подождав минуту, девушка вошла в пустое помещение. В глубине главного коридора раздавались чьи-то шаги; коридор вел прямиком в конференц-зал, никаких боковых дверей в нем не было… Разминуться было невозможно.

Секретарша шла медленно, на ходу восстанавливая дыхание, приглаживая мокрые волосы. Стараясь расправить намокший факс. Давая хозяину и гостям время устроиться.

Оказавшись перед закрытой дверью, она сосчитала до пятидесяти и вошла.

За дверью скрывалась просторная комната с густым ковровым покрытием на полу и полукруглым столом, окруженным кожаными креслами, перед каждым лежал ноутбук. На стене висела карта мира, на которой при помощи крошечных автобусиков были обозначены города, где имелись отделения фирмы. Никаких задних дверей. И никаких следов директора и посетителей.

– Как будто их поглотила земля, – рассказывала секретарша строгой даме с эстремадурским акцентом, вернувшись в приемную босса. – Точнее, ковер… Честное слово, я ничего не понимаю. Я все время шла за ними, слышала их голоса… Свернуть они не могли, коридор ведет прямо в зал. Внутри ни окон, ни дверей. Все это очень странно. Возможно, где-то есть тайный ход, как и фильмах, но…

– Сеньорита, не будете ли вы так любезны передать мне факс? – На пороге возник заведующий секретариатом, как всегда, в безупречном темно-сером костюме с золотым крестиком в петлице пиджака, худой, лысый и чертовски неприятный.

– Да, конечно. Я как раз говорила сеньоре…

– Вот именно. В нашем коллективе сплетни не поощряются. Возвращайтесь к работе.

– Я только говорила…

– Спасибо.

Когда наутро временной секретарше заявили, что сотрудницу, которую она заменяла, выписали, и контракт с ней расторгается автоматически, девушке даже в голову не пришло связать внезапное невезение со вчерашними событиями.

Когда спустя два дня у лифта в ее доме лопнул трос и кабина рухнула вниз, унося свою жертву навстречу неминуемой смерти, девушка не успела сообразить, что это печальный результат ее ночного приключения.

12

Мощные фары «фольксвагена» врубались в стену дождя, словно мачете в непроходимые заросли.

К пяти утра потоп изменил русла улиц, погасил огни, разогнал по домам последних пешеходов.

Продолжать поиски не представлялось возможным.

Ривен вез Альваро домой, на проспект Менендес-и-Пелайо, чтобы тот хоть немного поспал. Потом он собирался отогнать машину к своему пансиону, чтобы днем вернуться за стариком. Выслушав последние новости о резне на «Святом Игнатии», парковщик выключил радио и молча крутил баранку, а его напарник в глубокой задумчивости перелистывал записную книжку в пунцовом бархатном переплете, исписанную каракулями на итальянском языке.

– Это дневник моего дяди, кардинала Тертулли; вернее сказать, один из дневников. Остальные утеряны. В молодости дядя интересовался библейской археологией. Даже считался крупным специалистом в этой области. В этих дневниках описаны первые годы его работы, что-то вроде полевых исследований. Ничего из этого он так и не опубликовал; дядины исследования приняли такое направление, что о монографиях пришлось забыть. Перед смертью он отдал мне этот дневник, чтобы я прочел и понял, что составляло смысл его жизни. Дядя занимался изысканиями в области Священного Писания. И в тысяча девятьсот сорок седьмом году… обнаружил нечто… То, из-за чего мы с вами попали в эту… историю. Вы хорошо знаете Библию?

– Назубок. Могу прочесть кусок «Богородицы», ну и еще всякий бред: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое…»

– Ясно, – Альваро понимающе улыбнулся. – И все же я возьму на себя смелость поведать вам о некоторых исторических событиях, чтобы вы, так сказать, лучше ориентировались в поле, на которое мы собираемся ступить. К сожалению, я не могу посвятить вас во все подробности своей миссии, но, по-моему, вы имеете право знать, что нам предстоит и чего стоит опасаться.

– Я опасаюсь только счетов без отсрочки платежа. Всe остальное меня не слишком тревожит.

Вопреки собственным словам, Ривен припарковал машину, заглушил мотор, разжег сигару и уставился на священника, давая понять, что готов внимательно слушать.

– Начинать историю надо с самого начала, но я, признаться, и сам не знаю, когда именно она началась. Вам наверняка приходилось слышать о тайных обществах. Они существовали всегда. Но особенно много их плодилось в эпохи хаоса: в самые темные периоды Средневековья, в девятнадцатом столетии, когда Европа переживала одно потрясение за другим, перед мировыми войнами… Но такие общества были и раньше, в древности. В любом веке находились люди, стремившиеся познать тайные законы бытия и поделиться сакральным знанием с узким кругом избранных. Вальденсы, розенкрейцеры, гностики, теософы… Их следы были повсюду: в университетах, дворцах, монастырях, трущобах, о них распускали слухи и слагали легенды.

Альваро закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Теперь он говорил медленно и печально, постепенно извлекая на свет воспоминания, загнанные в самый дальний и темный угол души.

– Из всех этих… ладно, пусть будут легенды… Из всех этих легенд нас интересует только одна. Тайна Рукописи Бога. Своего рода священная книга, точнее пятикнижие, в котором каждая из частей носит имя одного из малоизвестных библейских пророков. Вам приходилось слышать об Аггее, Иоиле, Хабакуке и Софонии?

– Хабакук это типа как хук справа?

– Иудейский пророк седьмого века до нашей эры… – Альваро замолчал, осознав, какую древнюю и запутанную историю ему предстоит рассказать.

Сигарный дым и запотевшие стекла создавали внутри машины таинственную, немного зловещую обстановку.

– Сейчас вы скажете, что в этой книге зашифровано пророчество о судьбе человечества.

– На самом деле это не пророчество… По крайней мере, не в привычном понимании.

– Что-то поздновато для таких историй… А я не мастер отгадывать загадки. Давайте отложим умные разговоры на потом.

– Вы правы, – Альваро на несколько сантиметров приоткрыл дверь машины. – Боюсь, еще немного, и мы тут задохнемся от никотина.

– Пожалуй. – Ривен достал очередную сигару и, усмехнувшись, добавил: – А какое отношение эта книга имеет к нам?

– Все дело в моем дяде.

Резкий порыв ветра швырнул в салон пригоршню ледяных дождевых капель, и священник поспешно захлопнул дверь. Внутри было тепло.

– В тысяча девятьсот сорок седьмом году пастухи-бедуины нашли так называемые свитки Мертвого моря. Ворох документов, которые произвели настоящую революцию в археологии и навсегда изменили наши представления об иудаизме и раннем христианстве. В декабре того же года мой дядя кардинал Тертулли, который тогда еще не занимал никакого важного поста в церковной иерархии и был простым священником в Падуе, получил весьма любопытное письмо из Трансиордании. Скорее всего, его автором был один из обнаруживших рукописи бедуинов, решивший подороже продать находку. Когда-нибудь я расскажу вам…

– Не пора ли переходить к делу, если в этой истории есть хоть что-нибудь стоящее? – Парковщик раздавил сигару в пепельнице. – И закройте, наконец, дверь, пока нас не залило по шею.

Однако, вместо того чтобы закрыться, дверь машины внезапно распахнулась, и священник исчез в темноте.

Ривену понадобились две секунды, чтобы понять, что происходит.

И подпереть локтем дверь со своей стороны, прежде чем ее сумели открыть снаружи.

Сквозь мутное от дождя стекло едва можно было разглядеть фигуры нищих, окружавших машину, подобно немым вестникам смерти.

Обернувшись, Ривен увидел, что Альваро исчез не до конца. Он зацепился ногой за сиденье.