Принцесса на побегушках - Натали Андерсон

Лиззи быстро взглянула на Джеймса и увидела, что он придвинулся к ней намного ближе, чем допускали светские приличия.

— Зависит от того, чего вы ждете от подобного мероприятия, какова цель вашего прихода на вечеринку.

— Мне кажется, все ходят на них ради завязывания знакомств, — с едкой ухмылкой заметил Джеймс, — ну и дать повод посудачить о себе. Все же любят посплетничать.

Он обвел взглядом присутствующих, а Лиззи попыталась понять, что он хотел сказать. Она так и не успела прийти к какому-либо выводу, когда услышала:

— А как тебе освещение? На мой взгляд, несколько ярковато.

— Это же художественная галерея, Джеймс.

— И все-таки свет должен быть чуть более приглушенным. Более интимным. Интимность на таких вечеринках очень важна.

— Почему?

— Люди хотят расслабиться, ближе познакомиться друг с другом. Хорошо провести время.

Лиззи понимала, что он провоцирует ее. Понимала, что должна игнорировать его намеки, но не удержалась.

— Джеймс, в вашем случае я должна спланировать прием или оргию?

Настороженность в глазах Джеймса исчезла, и они заискрились весельем.

— Оргию? Это идея! Множество нимф по вызову?!

Слова Джеймса вернули Лиззи к действительности.

— Сожалею, но вы обратились не по адресу. Организацию такой вечеринки следует поручить фирме по предоставлению секс-услуг. Или, по меньшей мере, службе знакомств.

— Ни в коем случае. Мне, например, вовсе не требуется помощь, чтобы завязать знакомство. Но я удивлен, что вы стоите в стороне и еще не окружены толпой поклонников.

— Толпой?

— Именно. — Внезапно веселье ушло из его глаз, а улыбка — с лица. Взгляд стал острым, как кинжал. — Я-то всегда думал, что качество предпочтительнее количества.

На что он намекает? Лиззи внутренне ощетинилась. Она давно привыкла соблюдать осторожность во всем, что касается мужчин. Их поцелуй был огромной ошибкой. Она никогда раньше не реагировала на мужчину подобным образом, никого и никогда не желала с такой первобытной страстью и откровенной готовностью. Наверняка Джеймс решил, что она со всеми ведет себя так же. Потрясенная собственным умозаключением, Лиззи сделала очень болезненный для себя вывод — Джеймс Блэк, как и многие другие, видит в ней лишь легкомысленную принцессу, завсегдатая светских вечеринок.

Молчание затягивалось, но Лиззи была слишком огорчена, чтобы вернуться к прежнему разговору. К счастью, Джеймс первым сложил оружие:

— Ладно. Что еще ты можешь сказать? Что бы ты еще улучшила в организации этой вечеринки?

Лиззи постаралась сосредоточиться на ответе:

— Мало сидячих мест, а возрастной диапазон гостей достаточно широк. Кроме того, большинство женщин в любом случае предпочли бы присесть и немного посплетничать. И снова о музыке. Она не просто очень громкая. Она однообразная. Я понимаю, что мы в авангардистской арт-галерее, но немного мелодичности музыке не помешало бы. Громкий ритмичный рев не позволяет людям ни расслабиться, ни пообщаться друг с другом. А вот по поводу освещения я с вами не согласна. Яркий свет нужен, чтобы рассмотреть картины, а ведь привлечь к ним внимание и есть основная цель мероприятия. И коктейли мне очень нравятся.

Она, наконец, увидела на лице Джеймса настоящую улыбку — теплую, дружескую. Но уже в следующее мгновение настороженность вернулась в его глаза.

— О том, что случилось тогда... — Его голос был очень серьезным.

О нет! Он же не собирается препарировать их поцелуй. Лиззи уже многократно и глубоко проанализировала его и пришла к самым неутешительным выводам, особенно если вспомнить его молниеносное отступление. И пусть она сама стремится похоронить воспоминания об этом эпизоде, позволить Джеймсу бросать комья земли на место захоронения она не могла.

— Я уже предлагала забыть об этом. Лично я так и сделала. — Лиззи стала выискивать в толпе знакомое лицо, чтобы броситься навстречу и завести какой-нибудь бессмысленный разговор.

— Неужели?

— Безусловно. — Лиззи растянула губы в искусственной улыбке. — Это же был просто поцелуй, Джеймс. Ничего такого, что стоило бы обсуждать.

С этими словами она отошла, чтобы выпить коктейль в надежде забить отвратительный вкус самой большой лжи в ее жизни.

Несколько секунд Джеймс наблюдал, как Лиззи берет бокал с подноса, а официант расплывается в счастливейшей улыбке, затем резко отвернулся. Если это был просто поцелуй, значит, он еще глупее, чем думал о себе. Как она могла так сказать? Неужели этот взрыв, этот пожар привычны для нее? Но не для Джеймса. Он никогда не испытывал ничего подобного — ни один просто поцелуй не вызывал у него непреодолимого желания упасть на колени и молить о большем.

Дьявол! Она такая же фальшивая, как и его бывшая пассия Дженни. Но почему же он не почувствовал фальши? Поцелуй принцессы был удивительно горяч и сладок, поэтому-то он немедленно и захотел большего. Ощущение ее гибкого, крепкого тела, прижимавшегося к нему, пальцев, зарывшихся в его волосы, звук тихих страстных стонов — от всего этого он просто потерял голову.

Что бы принцесса ни говорила, это был не просто поцелуй. Она, как и он, заживо сгорала от страсти. Он чуть с ума не сошел от усилия сдержаться и не сорвать с нее одежду и не погрузиться в нее глубоко и безудержно, как погружался его язык в жаркие глубины ее ненасытного рта. И Лиззи — он знал это — была готова уступить и не просто уступить, а отдаться ему всецело. И только ощущение холодной стены, о которую он опирался сжатыми кулаками, остановило это безумие и привело Джеймса в чувство, напомнив ему, где они находятся. А когда очнулся, немедленно высвободился из ее объятий.

И слава богу, что высвободился! Ведь принцесса считает произошедшее делом обычным, ничего не значащим, легко забываемым. Представив себе, как с таким же пылом Лиззи целуется с кем-то другим, Джеймс почувствовал, что кровь вскипает в его венах. Глупец! Наверняка она прекрасно проводила время со всеми теми мужчинами, фотографиями с которыми пестрели страницы газет и журналов. Джеймсу было невмоготу думать об этом. Он уже проходил этот мучительный путь и не хотел повторять его снова.

Увидев Лиззи в окружении толпы воздыхателей, он решил больше не приближаться к ней. А она снова была в ударе — ни следа усталости в глазах, оживлена, обаятельна. К ней потянулись все — женщины, мужчины, женатые, гомосексуалисты. И дело было не только в том, что она принцесса. Она умела общаться — не доминировать в разговоре, а поддерживать его. Но главное, она умела слушать, и люди искренне тянулись к ней.