Епитимья - Рид Рик Р.

И Джули решила, что лучше держаться от него подальше.

— Нет, спасибо, я пойду, — сказала она, не имея ни малейшего представления о том, куда пойдет, но теперь еще более твердая в своем решении вернуться домой и убраться подальше от этих странных людей.

— Солнышко, подожди.

Джули остановилась и все же обернулась.

— Ну ладно. Тебе действительно надо в Восточный Чикаго?

Джули помолчала, размышляя, можно ли довериться этому странному типу, и подавляя желание бежать, как подсказывал инстинкт. Но, может быть, он и в самом деле мог как-то ей помочь?

— Нет, — сказала Джули. — Мне надо добраться до Западной Вирджинии. Я сбежала из дома.

— Я так и думал. Горестно видеть такое юное существо на улице без крыши над головой. Знаю, ты мне не доверяешь, но я действительно мог бы помочь тебе.

— Не пойму, как именно. — Джули пришло в голову, что, возможно, у этого типа водятся деньги, хотя он и одевается так странно. А может, он впал в детство и ему захотелось снова стать ребенком или. к примеру, помочь ребенку... То, что он говорил, звучало вполне правдоподобно. Джули вспомнила о своих трех долларах и о том, сколько времени она потратила, чтобы собрать их. Что же делать?

— Ладно, — сказала Джули. — Почему бы и нет?

Черный пикап стоял в нескольких шагах. Когда Джули и Джош, как он себя назвал, подошли к машине, девочка отступила на шаг, охваченная сомнениями — не совершает ли она ошибку.

— В чем дело, солнышко?

— Я полагала, что мы пойдем пешком. — Джули улыбнулась, подумав, что, возможно, ведет себя слишком по-взрослому. — Знаете ли, садиться в машину с незнакомыми мужчинами и вообще...

Джош с минуту молчал, словно о чем-то размышляя. Потом сказал:

— Ну, детка, ты же умница. И, как я вижу, ты не создана для жизни бродяжки. Боишься сесть в машину с незнакомым. Ну, не трусь.

Он вдруг взглянул на нее совсем другими глазами — прежних как не бывало.

— С кем вздумала шутить?

В следующее мгновение лицо его снова изменилось: глаза светились дружелюбием и добродушием. Джули, озадаченная столь неожиданными переменами в настроении незнакомца, отступила еще на шаг.

— Послушай, ты зря беспокоишься. Я работаю с отцом Греббом. Видишь ли, я помогаю ему находить детей, попавших в беду.

Джули насторожилась. Что-то тут не вязалось. Что-то явно не вязалось.

— Знаете, Джош, я не... не думаю, что мне нужна помощь, пока еще — нет. Может, лучше дайте мне адрес этого священника, и я пойду к нему сама. Когда-нибудь потом.

Джош посмотрел куда-то в сторону, потом снова повернулся к Джули, и она увидела его безумные глаза и окаменевшее лицо.

— О Боже, — пробормотала Джули. Она попятилась и, повернувшись, рванулась с места.

— Вернись! — прохрипел Джош. — Вернись, неблагодарная сучка!

И тут Джули почувствовала, что вцепившиеся в куртку крепкие руки тянут ее назад, к машине. Повернув голову, она увидела глаза не просто безумца, но насильника. Ледяной холод сковал ее. Джули не в силах была даже закричать.

Она не сопротивлялась, она даже не пыталась бороться, когда охваченный похотью безумец открыл дверцу и затолкал ее в кабину. Она сидела в оцепенении, уставившись в ветровое стекло.

Машина, набирая скорость, мчалась на запад, унося Джули навстречу судьбе, о которой она в эти минуты даже не подозревала.

Глава 6

В ноздри ударил запах дезинфекции. Это было первое, что Джимми почувствовал, когда проснулся. Он осмотрелся, охватив взглядом небольшой туалетный столик, покрытые лаком деревянные полы и груду одежды на стоявшем рядом с кроватью стуле с плетеной спинкой.

Солнечный свет сочился сквозь белые виниловые занавески. Комната казалась стерильней, настолько в ней было чисто. Голова немного кружилась, и он почти ничего не помнил, помнил только то, что священник принес его сюда прошлой ночью и что его несли вверх по лестнице.

Снаружи слышно было, как подъехал мусоровоз, раздавались звуки детских голосов. Наверное, сейчас школьные каникулы? Канун Рождества? Джимми откинулся на подушку в накрахмаленной до хруста наволочке и закрыл глаза.

Когда дверь открылась — через час или чуть позже, — Джимми мгновенно проснулся и, вскрикнув, прижался к изголовью кровати.

— Нет, не надо, не трогай меня! — закричал он.

Образы сна не оставили его: мужчина, поднос с тараканами, свеча, горящая в темной комнате... .

— Эй, все в порядке. Я отец Гребб. Я не причиню тебе вреда.

Джимми посмотрел в его серые глаза, пытаясь обнаружить в них то, что вызвало бы доверие. Слова «я не причиню тебе вреда» вовсе не гарантировали безопасность. Но Джимми, хотя и ослабел, не хотел, чтобы этот ублюдок разгадал его мысли, не хотел, чтобы он догадался о его страхе.

Они могут тебя заполучить, если поймут, как ты напуган. Джимми сел в постели, хотя это было мучительно: боль в прямой кишке отдавала в бедра и в грудь, вызывала приступ тошноты.

Он покосился на священника:

— Куда ты положил мое курево?

Гребб подошел поближе. Светлые волосы слипшимися прядями свисали на лоб мальчика, скрывая его зеленые глаза. А ему хотелось увидеть их. Он заставлял себя смотреть в сторону, но взгляд невольно обращался к этой гладкой безволосой груди, к шелковой золотистой коже. Ричард заставил себя поднять глаза и посмотреть вверх, на картину над постелью — «Вознесение Марии» с веерами пальмовых листьев под ней.

— Я не нашел никаких сигарет, когда принес тебя сюда. Но не думаю, что...

— Может, сбегаешь и раздобудешь несколько штук, а?

Джимми шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной руки.

Ричард не знал, что случилось, что так изменило мальчика, прежде полного бравады и стремившегося показать, что он — взрослый мужчина; теперь это было забитое, запуганное существо, вздрагивающее при малейшем звуке и отчаянно пытающееся казаться крепким орешком. Ричард помнил, что прошлой ночью мальчик льнул к нему, когда он вносил его по лестнице, и зарыдал, когда Ричард снял с него одежду, чтобы уложить в постель.

Ричард медленно приблизился к мальчику.

— Послушай, Джимми, все в порядке. То, что с тобой случилось, уже миновало. Теперь ты в безопасности. Ты меня помнишь или нет? — Он повторил свое имя. — Мы беседовали и прежде. На Лоренс-авеню. Ты живешь ведь где-то там, верно?

Ричард сел на постель. Мальчик подтянул ноги под себя и натянул простыню и одеяло до самого подбородка, так что остались видны только его нос и макушка.

Мальчик не отвечал. Ричард пытался установить с ним контакт, найти какие-то точки соприкосновения.

— Послушай, Джимми, я могу вернуть тебя домой, к родителям, если хочешь. Только скажи мне номер телефона или адрес. И я схожу туда.

— Дай мне пачку курева. Вот все, что мне надо. А чуть попозже я от тебя слиняю.

— Ладно, ладно... Тебе нужен отдых, сынок. Его я могу тебе предоставить. У меня не особенно много денег, но зато я могу уделить тебе все свое свободное время. И поесть тебе не мешало бы. Тосты, бекон, апельсиновый сок... Сейчас принесу.

Он поднялся и направился к двери.

— Я не ем это дерьмо. Не беспокойся.

Ричард обернулся и внимательно посмотрел на мальчика.

— Ладно, ладно... Я принесу и поставлю на ночном столике.

Он ушел и вскоре вернулся.

— Хочешь — ешь, хочешь — не ешь, дело твое.

Он наклонился и потрепал Джимми по плечу.

— Делай, как тебе лучше. Может, позже поговорим.

Джимми провожал его взглядом. Дверь за священником закрылась. Кажется, он славный малый, хотя Крошка Ти и Уор Зон — оба рассказывали, как проделывали с ним эти штучки. Но Джимми сомневался в их правдивости, не знал, верить им или нет. Уор Зону во всяком случае он верить не стал: этот придурок мог наплести что угодно, лишь бы получилась занятная история.

Он посмотрел на поднос. Тосты были золотистые и еще дымились. На подносе лежал еще бекон и стоял белый кувшинчик с сиропом. И никаких тараканов, никакой спермы. Все свежайшее.