Будь осторожен со своими желаниями - Никита Миронов

– Распугаю кого? – спросил я, всё ещё дико стесняясь её. И боясь. Да, дико боясь этой маленькой девочки. Страх породил во мне желание отойти подальше, а то вдруг она развернётся и накинется на меня, подумал я.

– Маленьких муравьёв, конечно. Они здесь просто гуляют, и будет нехорошо, если ты их напугаешь, да ещё и помешаешь их прогулке, – она повернулась ко мне и заглянула своими голубыми глазами мне так глубоко в душу, что мне казалось, что внутри у меня всё растаяло. – Давай. Иди сюда. Подойди, посмотри.

Маленькими робкими шагами я всё ближе и ближе подходил к этой неземной девочке. Её глубокие голубые глаза сливались с нежно-голубым цветом её платья, и мне казалось, что передо мной сидело просто чистое волшебство. Будто она только что наколдована специально для того, чтобы поиграть со мной. Я подошёл к ней вплотную и опустил свой взор на маленький строй муравьёв, которые действительно просто гуляли по земле, не занимаясь ничем.

– Тебе понадобилось целых две недели, чтобы подойти ко мне, правда? Почему так долго? Я уже и сама начинала подумывать подойти.

Вот! Вот именно с этого возраста они начинают флиртовать. Я понял! Конечно. Эти машины для изведения мужских нервов уже с самого раннего возраста начинают нас эмоционально терроризировать. Конечно, тогда я этого не понимал, но сейчас. Сейчас мне всё стало ясно. Ну если ты подумывала подойти, и видела, что я тоже этого хочу, почему не подошла? Неужели не видно, что я стесняюсь? Я понимаю, что сейчас я нападаю на пятилетнюю девочку, но всё же. Я хочу понять девушек с их самого раннего возраста. Неужели это настолько сложно? Чего вы ждёте? Сигналов? Сигнальных ракет? Выстрелов в воздух для того, чтобы точно понять, что да, я тоже хочу, чтобы ты подошла. Господи. Но это ещё что. Через несколько лет у этих маленьких девочек, которые сейчас играют в песке, появятся мобильные телефоны и аккаунты «ВКонтакте» – и вот тогда. Тогда они начнут приводить свои зловещие планы в действие. Ну ладно. В общем с тех пор мы с Женей были практически неразлучны. Естественно, неловкость быстро испарилась, после чего мы проводили практически каждый день вместе на протяжении двенадцати лет. Женя была для меня не просто другом. Она была для меня психологом, советчиком, учителем, чайником для чая. Она была для меня всем. Моей помощницей, партнёршей со всеми докладами и презентациями. Моим плечом и салфеткой. Моим вечным телефонным номером. Я звонил ей всегда. Всегда, когда у меня что-то случалось или просто так. Я звонил ей даже тогда, когда мои родители сильно ругались на кухне. Я забирался в шкаф, набирал её номер телефона и разговаривал с ней, пока всё не заканчивалось. Я звонил ей тогда, когда мне впервые разбили сердце, и когда я пошёл на первое свидание, я ей тоже звонил. Я даже звонил ей во время моего первого свидания. Она была готова выслушать меня всегда и везде. Она всегда была готова понять и дать верный совет. Она всегда была рядом и никогда не оторачивалась от меня. За двенадцать лет нашего общения мы смогли поругаться только два раза, и то те самые два раза, я звонил ей каждые две минуты и выпрашивал прощения, словно Оливер Твист тарелку овсянки.

Конечно, больше всего вам должно быть интересны наши личные взаимоотношения. Были ли у нас они. Что было? Когда? И так далее. Я прекрасно понимаю, ведь всем всегда интересны только интимные подробности. Но, представьте себе, их никогда не было. На протяжении всего нашего знакомства я ни разу не почувствовал ничего особенного к этой девочке. Мы были постоянно вместе, и вскоре я начал видеть в ней… Ваню. Конечно, намного красивее Вани, но всё оставалось по-прежнему. Действительно, Женя была крайне красивой и привлекательной девочкой. Больше всего меня всегда привлекали её длинные густые чёрные, как живые тени, волосы. Мне всегда казалось, что внутри этой тени что-то есть. Что-то очень важное для меня. И этот аромат. Аромат, которым были наполнены её волосы. Всегда. Аромат, который дарил мне ощущение дома. Ощущение чего-то мне очень близкого. Родной для меня аромат. Запах самого близкого мне человека. Он всегда был при ней. Её высокий лоб, и такие красивые скулы. Я всегда почему-то засматривался на скулы, особенно когда она улыбалась. Её улыбка была просто неземной. Каждый раз, когда мы расставались на лето, я мечтал увидеть эту живую улыбку, с которой начинается каждый мой новый день в школе. Да, нельзя сказать точно, что мой день официально начался, если я не увидел эту улыбку. Эти пухлые розовые губы, обнажающие белоснежные зубы. Всё это в совокупности делало каждый мой день лучше. И глаза… С возрастом её глаза становились всё прекрасней. Интереснее, завораживающе, глубже. Я мог смотреть в эти глаза часами. И мне это никогда не надоедало. Её длинные чёрные ресницы лишь подчёркивали бесконечную красоту её глаз, а маленький курносый носик всегда был символом для меня её нежности и бесконечной любви к этому миру. Она не была толстой, но и не была худой. Она была, как Чичиков. Ни то, ни то. Нельзя было сказать, что она жирная корова, или что она дохлая, как щука. Она была такой своеобразной. Но она всегда следила за собой. Всю жизнь. Сколько я её помню. Она записывалась то на танцы, то на бег. А проходило ещё несколько недель – и вот она уже в команде по футболу для девочек. Она всегда любила играть на стороне мальчиков. Она играла с нами в футбол, подтягивалась на счёт на турнике, бегала на скорость. Никогда не упускала возможности поиграть с нами в кровавые видеоигры. А порой даже умудрялась ставить новые рекорды. Она играла с нами в баскетбол, взрывала петарды, хулиганила, бегала по школьным коридорам, в общем, делала всё то, что характерно для обычного мальчика. Но при всём при этом, она никогда не теряла женственности. Она всегда была для меня примером девушки, которая мне нужна. Она всегда была весёлой, беззаботной, никогда не давала проблемам взять над ней верх. А если даже проблемы и были, она продолжала улыбаться и приходила в школу с этой «моей» улыбкой, чтобы никто не подумал о том, что у неё что-то случилось. Всё плохое она скрывала, а если ей нужно было выговориться, она всегда звонила мне, и мы с ней говорили до тех пор, пока ей не становилось лучше. Она всегда любила одеться. Да, одежда – это её конёк. Не сказать, что она одевалась открыто, или распущенно, но некоторые из её приобретений мне не нравились. Они были слишком открыты. Но я всего лишь мальчик-одноклассник. Меня никто никогда не слушал. Чаще всего она одевалась по-домашнему: вязаный свитер, штаны, носки. Ей всегда и везде было холодно, но бабушкин свитер и носки её спасали. Но для меня этот её образ «домашней девочки» стал единственным и основным. Я всегда знал, что моя будущая жена именно так должна одеваться. И вести себя она должна именно так. Словом, она была прекрасна для меня. И для окружающих её тоже. Но я никогда не видел в ней ничего больше, чем просто друга. Одного из самых лучших моих друзей. А вот некоторые ребята из старших классов никогда не упускали возможности узнать у неё телефон, но никогда его не получали, поскольку для неё в школе не было ничего важнее, чем учёба. А самые же смелые порой подходили за номером ко мне, взамен предлагая деньги и конфеты. Но я знал, что если я проболтаюсь, то потом получу по полной. Поэтому телефон самой красивой, умной, доброй и обаятельной девочки всегда оставался у меня. И честно говоря, я никогда, ни с кем не хотел делиться своим сокровищем. Никогда.

Двери лифта наконец открылись, и я шагнул на территорию, должно быть, самой чистой лестничной клетки в мире. Женина мама терпеть не могла грязь. И не важно, где эта грязь находилась, она подлежала моментальному уничтожению. Помимо маминой любви к чистоте, соседями Жени были две дамы пожилого возраста, которые тоже терпеть не могли грязь, поэтому у них всегда было чисто и аккуратно. Коридор, в котором располагались двери в их квартиры, был окрашен в белый цвет, а на стенах висели репродукции картин Себастьяна Перэ. Под картинами всегда присутствовали маленькие скамеечки, чтобы можно было присесть, а рядом с ними стояли большие вазы с огромными зелёными растениями. В общем это всё производило впечатление Лувра. Будто ты попал не на лестничную клетку дома, а в музей. Подойдя вплотную к белоснежной двери, я навёл указательный палец правой руки на кнопку звонка и прижал её что есть сил. Я точно помнил о том, что звонок у Жени был сломан, поэтому, чтобы он издал хотя бы малейший писк, приходилось давить на него со всей силой, будто от этого зависит твоя жизнь. Спустя несколько десятков секунд, я услышал звук открывающихся засовов, а ещё спустя десять секунд дверь открылась, и передо мной засияла «моя» улыбка, которую я так долго ждал.

– Ну наконец-то. Я уже начала переживать, не съел ли тебя кто-нибудь.

– Ну если только ты, – подхватил я. – Только твоего огромного пуза хватит, чтобы переварить меня. Меня и ещё футбольную команду.