Щупальца спрута - ИОСИФ ФРЕЙЛИХМАН

— Запрашивали Самарканд? — не сводя внимательного взгляда с Потрохова, спросил Решетов.

— Да. Городской отдел милиции сообщает, что, Самарканде такая не обнаружена.

— Фамилия этой женщины?

— Северинова Лидия Владимировна.

— Вы говорите, Северинова? — переспросил Решетов и переглянулся с Вергизовым. — Эту фамилию нам вчера назвал Крылов.

— Совершенно верно, Михаил Николаевич, — подтвердил Вергизов. — Именно эту фамилию назвал Крылов, говоря о невесте Степанковского.

— Что вами предпринято? — спросил Решетов.

— Отдел занимается выяснением личности этой особы…

Решетов нажал кнопку звонка.

В кабинет вошел дежурный.

— Костричкина ко мне! — приказал полковник.

— Есть! — дежурный повернулся и исчез за дверью.

**

* Оттепель вдруг сменила вьюга с сильными морозами. Как бы отдавая дань последнему дню старого года, с неба, не переставая, сыпался колючий мелкий снег. К вечеру ветер внезапно утих, снег празднично искрился и скрипел под ногами. Но как ни хорошо в такую погоду гулять, на улицах пешеходов становилось все меньше и меньше. Люди спешили в теплые квартиры, чтобы вместе с близкими и друзьями у нарядных елок встретить Новый год.

В этот праздничный вечер только Костричкин, казалось, никуда не торопился. Подняв воротник демисезонного пальто и чуть сдвинув шляпу набекрень, он с беспечным видом шел но тротуару и разглядывал ярко освещенные витрины магазинов. Впереди, в нескольких шагах от него, шли Лидия и Степанковский. У кондитерского магазина они остановились, очевидно о чем — то советуясь, затем Лидия взяла Степанковского под руку и распахнула дверь.

Костричкин с тем же скучающим видом направился вслед за ними.

— Не упрямься, Валя, — горячо говорила Лидия. — Обязательно нужно взять торт. Даже на обычные вечера не приходят с пустыми руками, а уж на новогодний…

— Но право же, Лидочка, у Матвеевых это не принято, — заметно сдаваясь, говорил Степанковский. — Лучше купим цветы…

— Прекрасно, купим и цветы, — весело заявила Лидия. — Одно другому не мешает.

Они выбрали торт и покинули магазин. Костричкин, как тень, следовал за ними. Держа пакеты в одной руке, другой Степанковский бережно поддерживал Лидию. В цветочком магазине они купили большой букет хризантем.

— Лидочка, мы опоздаем, — забеспокоился Степанковский, взглянув на часы. — Ведь еще нужно переодеться.

— Возьмем такси, и все успеется. Пошли быстрее к стоянке.

На стоянке ни одной машины не оказалось. Несколько человек, подняв воротники и нахлобучив шляпы, стояли в ожидании. Лидия и Степанковский заняли очередь. Время от времени подъезжали такси, и народу становилось все меньше. Дошла очередь и до Степанковского. Открыв дверцу, он помог сесть Лидии, сел сам — и машина укатила.

Костричкин отметил про себя номер такси: «МО 24–24» и покинул очередь. Спустя минуту к нему подъехал на мотоцикле Корнилов. Не выключая мотора, молча передал Костричкину мотоцикл, и тот помчался вслед за такси.

У большого каштана, неподалеку от квартиры Лидии, такси остановилось. Степанковский выпрыгнул на тротуар и помог выйти Лидии.

— Через час я буду готова, — сказала Лидия. — Не задерживайся и ты, Валя.

— Может быть, отпустим такси? — Степанковский взял ее руки в свои и заглянул в глаза. — Погуляем с полчасика?

— Сумасшедший! — Лидия нежно улыбнулась и отняла руки. — До встречи Нового года осталось два часа, а он надумал гулять. Какое легкомыслие! Сейчас же садись и поезжай домой!

Степанковский покорно полез в машину и захлопнул дверцу.

— Возвращайся скорей! — прижимая пальцы к боковому стеклу, прокричала Лидия, идя рядом с «Победой». — Может, успеем еще и погулять.

Степанковский кивнул, и машина набрала скорость.

Стоявший в тени противоположного дома Костричкин вскочил на мотоцикл. Не выпуская из виду «Победу», он подъехал к стоявшему на перекрестке регулировщику. Предъявил удостоверение и распорядился:

— Сообщите регулировщику на Свечной, чтобы следовал за мной немедленно.

— Будет исполнено, — ответил регулировщик, возвращая удостоверение.

На Свечной, как было условлено, регулировщик с жезлом в руке на ходу вскочил на заднее сиденье мотоцикла Костричкина, и уже вдвоем они продолжали следовать за такси «МО 24–24». Около дома Степанковского такси остановилось. Пассажир рассчитался и прошел в калитку.

Шофер погасил лампочку и направился к перекрестку. Костричкин догнал машину. Регулировщик сделал знак шоферу остановиться.

— Что прикажете, товарищ старшина? — шофер открыл дверцу.

— Следуйте в ГАИ, — пересаживаясь в машину, коротко приказал регулировщик.

— За что, товарищ старшина? — удивился шофер.

— Там узнаете, — последовал уклончивый ответ.

В ГАИ Костричкин подождал, покуда старшина скрылся за дверью, передал дежурному милиционеру инспекции мотоцикл, сел за руль такси и на большой скорости погнал машину по уже опустевшим улицам.

У здания Комитета Костричкин сбавил скорость и подкатил к гаражу. Он прошел в помещение. Там снял телефонную трубку, набрал номер.

— Линяев? Я Костричкин. Жду в гараже. Необходим механик гаража. Да. Добро, жду!

Спустя минут пятнадцать прибыл механик, снял боковое стекло, не касаясь пальцами плоскости, и передал его Линяеву.

— Снято без прикосновения, так сказать, в девственном виде, — улыбнулся механик.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Костричкин Линяева, который держал стекло на уровне глаз, поближе к лампочке.

— Оттиски пальцев видны отчетливо.

— Полковнику доложи сам, — бросил на ходу Костричкин, направляясь к выходу. — У меня времени в обрез.

— Новый год подгоняет? — понимающе улыбнулся Линяев.

— Да! Тороплюсь встречать в обнимку с Дедом Морозом, — отшутился Костричкин. — Ну, счастливо тебе встретить…

— Спасибо. Будь здоров. — Бережно держа стекло, Линяев направился к себе.

**

* Обширная квартира Матвеевых вся была залита электрическим светом. Гости оживленно разговаривали. Ольга перебирала пластинки, а Олег Кораллов настраивал приемник на Москву.

У рояля Лидия тихонько наигрывала какое — то танго, изредка поглядывала на Степанковского.

В соседней комнате Владимир Петрович, щуря глаза, придирчиво оглядывал сиявший белоснежной скатертью и хрусталем праздничный стол, уставленный разнообразными закусками. Он то и дело обращался к хлопотавшей без устали Майе и помогавшему ей Варшавскому.

Среди гостей выделялся своей белой бородой профессор Кораллов.

Не было в зале только Веры Андреевны. По установившейся традиции, она выходила к гостям за несколько минут до того, как московский диктор провозглашав тост за счастье в наступающем Новом году. Всегда хлопотливая хозяйка, она никогда не принимала участия в подготовке к встрече Нового года и весь день находилась в своей комнате.

Как — то Владимир Петрович в канун Нового года вошел в ее комнату. Вера Андреевна неподвижно стояла у стола. Плечи ее вздрагивали. Матвеев испугался и бросился к матери. Она порывисто обернулась, пряча какую — то карточку в стол и так укоризненно посмотрела на вошедшего, что тот смущенно попятился. Больше в предновогодний день никто беспокоить ее не решался.

Догадываясь, что у матери этот день связан с какими — то тяжелыми воспоминаниями, дети никогда ни о чем ее не расспрашивали.

Незадолго до полуночи из своей комнаты вышла, приветливо улыбаясь, Вера Андреевна, высокая, по — молодому стройная, с пышной прической сильно поседевших волос. Ольга бросилась ей навстречу, обняла и крепко расцеловала.

— Мамочка! Поздравляю тебя с наступающим Новым годом!

— Спасибо, доченька!

— От всего сердца поздравляю вас, Вера Андреевна, с наступающим Новым годом, — пожимая обеими руками и целуя ее руку, почтительно произнес Кораллов. — Пусть Новый год будет для вашей семьи годом здоровья и счастья!

— Спасибо, Юрий Михайлович. Желаю вашей семье здоровья, а вам, кроме того, успехов в ваших трудах.

— Рад вас видеть в полном здравии, — протиснулся к Вере Андреевне Степанковский. — Разрешите и мне пожелать вам в новом году быть такой же здоровой, как сейчас.

— Благодарю, Валентин. И тебе желаю самого лучшего и в личной жизни, и в делах.

— Спасибо, Вера Андреевна. Знакомьтесь, пожалуйста, — Лидия Владимировна Северинова.

Здороваясь с Лидией, Вера Андреевна пристально взглянула ей в лицо, и Майе, с интересом наблюдавшей за ними, показалось, что в глазах Веры Андреевны мелькнуло какое — то недоумение. Но оно было так мимолетно, что Майя потом не могла поручиться, что ей не померещилось это. А Вера Андреевна, придержав руку новой знакомой медленно произнесла: