Искусник. Свобода и неволя - Вера Чиркова

Вряд ли жена Тарена могла довольствоваться такой ненадежной защитой, поэтому оставался второй вариант – бабушка Залея, дальняя тетка искусника.

– Я, Браш, – чуть хрипловато буркнул Инквар. – Свежих булочек принес. Завтра дядьке некогда будет печь, на свадьбу пригласили.

Заготовленная ложь вызвала за калиткой замешательство, потом обиженно заскрипел несмазанный замок, и дверка распахнулась. За ней в одиночестве стояла низенькая полноватая старушка, и Инквар перевел дух. Вроде пока все идет по наилучшему варианту.

– Так нести на кухню?

– Да неси уж, – растерянно оглянулась она на окна.

Не поднимая головы, искусник торопливо оглядел фасад дома через специально проколотые в полях шляпы дырочки и почти сразу рассмотрел шевельнувшуюся занавеску в окне второго этажа. За пыльным кружевом явно кто-то стоял, и можно было почти с уверенностью угадать, кто именно.

Вот только правила искусников запрещали им опираться в своих выводах на догадки и непроверенные домыслы.

– Дядька записку хозяйке передал, – войдя в кухню и поставив короб на лавку, сообщил мнимый разносчик. – Лично в руки.

Это было второе слабое место их наскоро придуманного плана. Старик, смятенно рассматривающий нежданного посыльного выцветшими глазами, мог бы запротестовать или сначала сходить предупредить хозяйку. Однако он помрачнел, поджал губы и нехотя мотнул головой в сторону просторной прихожей, откуда наверх вела деревянная лестница.

Поднимаясь по скрипучим резным ступеням, Инквар хмуро усмехался: для него не составило никакого труда прочесть предостережения, добавленные к работе строившего дом плотника неизвестным коллегой. Возможно, и Тареном, но скорее всего кем-то другим. Наверняка отец Ленса разрешал здесь жить кому-то из собратьев, все искусники стараются выручить коллег, уходящих от преследования ловчих.

– Кто ты? – тихо спросила стоящая спиной к окну худенькая женщина, едва Инквар вошел в гостеприимно распахнутые двери довольно запущенной комнаты.

– Не враг, – так же серьезно ответил искусник, снимая шляпу и попутно незаметно проверяя, есть ли у хозяйки дома защитный амулет.

Разумеется, он был. Да не один, а сразу три. И все далеко не простые, пара горела зеленоватыми огоньками, а один светился алым – злобно, как глаза разъяренного быка. На таком близком расстоянии артефакт Инквара различал даже вид вложенных в камни заклинаний.

– Но у меня вообще нет врагов, – устало произнесла Лавиния, не делая ни одного движения. Помолчала и безразлично добавила: – Так зачем ты пришел?

– Просто поговорить. Иначе не сумею защитить людей, которым взялся помогать. – Тщательно подобранные слова Инквар собрал в одну фразу заранее, пока шел от города.

А заодно на всякий случай проглотил каплю придающего силы зелья и теперь видел лицо стоящей перед ним женщины так четко, словно оно было освещено яркой масляной лампой. И должен был с сожалением признать – Тарен Базерс не мог в нее не влюбиться. Даже сейчас, усталая и просто причесанная, она была необыкновенно красива. Той редкой красотой, когда первые мгновения не замечаешь ни формы губ, ни цвета глаз, лишь необычайно одухотворенную гармонию черт, покоряющих душу сразу и навсегда.

– Какое мне до них дело? – холодно осведомилась Лавиния, строго глядя в глаза непрошеного гостя. – Я не могу ничего и ни для кого сделать.

– Жаль, – печально вздохнул Инквар. – Я очень надеялся, что их судьба вам небезразлична. Им многое пришлось пережить в последние полгода… Можно мне сесть? На пару минуток, потом сразу уйду. Я ехал всю ночь и не один раз обежал город, прежде чем нашел людей, которые согласились мне помочь. Как выяснилось, сюда невозможно попасть незаметно, охранники, живущие в соседней усадьбе, не дремлют.

Он говорил нарочито устало и огорченно, попутно плотно прикрывая дверь и садясь на ближайший стул, и делал это не спеша с единственной целью – чтобы отвлечь Лавинию от размышлений. Она ни в коем случае не должна была сделать верные выводы слишком быстро, иначе могла сорваться в истерику или вообще упасть в обморок. Такие женщины, с тонкими лицами, освещенными огромными, живущими своей жизнью глазами и нервными пальцами, обычно невероятно чувствительны и ранимы.

Глядя на нее, Инквар начинал понимать, почему дети свято верили, что мать их любит и ждет, вот только сам не мог пока решить, правы они или ошибаются. Причем не в том, ждет ли, такая женщина не могла не ждать. Но вот как она собиралась решить их судьбу, сложно было понять так сразу, с первого взгляда. Ведь почему-то же Тарен не взял ее с собой? Хотя это было бы проще всего – объявить о поездке в гости к родичам или друзьям и исчезнуть где-нибудь в глухом уголке страны, благо их сейчас предостаточно.

– А еще я пронес записку от вашего друга, – посидев немного, вздохнул Инквар, однако Лавиния только чуть прищурилась и снова не произнесла ни слова.

Падать в обморок она тоже не стала, да и вообще непонятно было, догадалась ли, о ком он говорит. Или все прекрасно поняла, но не поверила ни слову, продолжая считать его то ли наглым просителем, то ли ловцом, пытающимся разузнать, не имеет ли она сведений о детях. А возможно, и поверила, но и в самом деле не согласна с решением мужа и теперь думает лишь об одном: как бы незаметно подать сигнал тем, с голубятни.

Все это должно было насторожить Инквара, заставить его засомневаться в выводах, сделанных на основании первого впечатления, ведь правила искусников предписывают не доверять никаким впечатлениям, проверять даже кажущиеся неопровержимыми факты и действовать на основании точных, логичных выводов. Однако он еще рассчитывал найти если не путь к ее сердцу, то хотя бы крошечную лазейку, способную растопить недоверие и пробудить те чувства, какими просто обязана обладать женщина с такой внешностью.

– Пара минут прошла, – произнесла вдруг она с той отточенно-сухой вежливостью, которая не дает ни малейшего шанса надеяться на продолжение беседы.

– Извините, – неторопливо поднялся Инквар со стула, небрежно подхватил с пола шляпу и шагнул к двери.

Вслед не донеслось ни слова, ни шороха.

Шаг, второй… тишина.

Инквар вздохнул и взялся за ручку двери. Не торопясь ее дергать, оглянулся, еще раз окинул Лавинию взглядом и откровенно вздохнул:

– Жаль… – И вдруг в памяти всплыла яркая, живая, как будто только минуту назад виденная картинка. Он уцепился за это воспоминание, как утопающий хватается за соломинку, перевел дыхание и грустно сказал: – А они такие… необычные. Я купил им конфет и пряников, порадовать хотел. А они поделили поровну и стали играть в странную игру, кто угадает, какая конфетка спрятана в темном кошеле.

Посмотрел на застывшее меловой маской лицо женщины, резко распахнул дверь и вышел из комнаты, начиная понимать, что зря потратил столько времени, сил и здоровья, стремясь попасть в этот южный город.

И тем не менее по лестнице он спускался не спеша и так же медленно прошел на кухню, взял со скамьи пустой короб, забросил за спину. И спокойным, размеренным шагом побрел прочь, с язвительной злостью ловя себя на глупом, наивном ожидании окрика или хотя бы звона упавшей вазы. Он бы понял этот знак и поверил бы, хотя и не имел на то никакого права.

Но дом вдруг словно утонул в глухой, натужной тишине, и ниоткуда не доносилось ни шелеста, ни шепотка. Тряпичными куклами сидели у стола старики, тесно прижавшись друг к дружке, словно в ожидании чего-то страшного.

Инквару до дрожи в пальцах хотелось со всей силы грохнуть входной дверью, так чтобы все стекла задрожали в этом трусливо примолкшем доме, чтобы посыпалась с потолка древняя пыль и испуганно шарахнулись от крылечка копавшиеся под кустами крыжовника куры. Но он сумел сдержаться, прикрыл створку аккуратно, как это сделал бы настоящий Браш, и устало потопал к калитке, ощущая спиной остроту чужого взгляда, но не желая верить своему чутью.

«Поздно смотреть», – кривила губы Инквара горькая усмешка, теперь он сделает все, вплоть до применения самых запретных зелий, лишь бы не допустить в этот дом своего ученика и его упрямую сестрицу.

Глава 6

Калитка против его воли хлопнула чуть громче, чем полагалось, но вряд ли это кто-нибудь услыхал, крыша ближайшего дома виднелась в трехстах шагах отсюда, не менее. Да и дом с голубятней был не ближе, и, вспомнив про него, искусник невольно повернул голову в ту сторону. И так же непроизвольно вздрогнул: из-за деревьев не было видно самого дома соглядатаев, зато верхняя часть голубятни ехидно смотрела на него темными оконцами.

«Светлые боги!» – простонал про себя Инквар, продолжая неспешно шагать по тропе. Ну как же они живут под постоянным присмотром? Как можно гулять по саду, ходить в соседнюю рощицу и на берег речушки, срывать ромашки или лютики, зная, что за тобой неусыпно следят недружелюбные глаза?