Марка страны Гонделупы - Софья Могилевская

Да, Петя забыл обо всём. Очарованный, он стоял возле двух незнакомых мальчиков, не в силах от них отойти.

В руках у одного из них, того, что был повыше ростом, Петя увидел небольшой красный переплётик, полный марок необычайной красоты. Хорошо разглядеть эти марки ему, однако, не удалось. Второй мальчик, с ёжиком коротких белобрысых волос, тот, который жадно разглядывал марки, заметил Петю и сердито на него цыкнул:

– Эй, ты… брысь отсюда!

Обладатель же марок быстро сунул красный переплётик в карман. Но, окинув Петю высокомерным взглядом и убедившись, что это не больше чем ничтожный первоклашка, успокоился. С кислой гримасой кинул через плечо:

– Катись, знаешь, к чертям!..

И тут на Петю нашло.

Разумеется, в начале года Петя не посмел бы даже близко подойти к таким двум важным мальчикам. К концу первой четверти он, может, и позволил бы себе эту вольность, но, встретив столь враждебный приём, скатился бы с четвёртого этажа до первого, и без остановки.

А сейчас он не только не ушёл – он даже с места не тронулся. Теперь Петя чувствовал себя наполовину второклассником и, вместо того чтобы удрать, решительно произнёс:

– У моего папы этих самых марок… Хоть лопатами сгребай!.. Тьма-тьмущая!

Выговорив такие слова, Петя даже испугался. Ведь это было бессовестным враньём, которому трудно поверить. Сейчас они ему покажут… Ox!

Но, как ни странно, мальчики этому поверили.

Хотя белобрысый презрительно фыркнул: «Проваливай, проваливай, нечего тебе тут делать…» – другой, а он-то и был главный, дружелюбно осведомился:

– Откуда у твоего отца столько марок?

Причём в глазах у него зажглось острое любопытство.

Лиха беда начало. Петя полностью осмелел. Он вспомнил, что папа иногда приносит с завода кое-какие заграничные журналы с пёстрыми картинками на обложках. Изредка на журналах попадались никем не содранные марки, которые Петя иной раз отклеивал, а иной раз и не трогал. И он сказал мальчику:

– Мой папа получает из-за границы… прямо ужас сколько журналов! И всё облепленные марками!

Ему снова поверили:

– Интересно! – протянул высокий мальчик с кудрявыми тёмными волосами. – И часто твой отец получает журналы?

– Ещё как часто! – вскрикивал Петя. – Прямо каждый день!..

– Интересно! – повторил мальчик, уже совсем благосклонно посматривая на Петю. – Как-нибудь притащишь свои марки… Ладно?

– Ладно! – с восторгом согласился Петя.

Теперь было ясно: старшие мальчики его не только не поколотят, но и не прогонят. Он может остаться возле них.

Тут красный переплётик с марками вновь появился из недр кармана, и оба мальчика углубились в созерцание. Однако они капельку расступились, чтобы и Петя мог посмотреть.

Вытянув шею по-гусиному, Петя впился глазами в марки. Впрочем, марки марками, но главное было не в этом. У него появились новые знакомые, да какие!

До конца большой перемены он не отходил от них. Особенно понравился ему Лёва Михайлов. Так звали кудрявого мальчика, который, по всему видно, был необыкновенно большой знаток марок.

Тем временем Кирилка и Вова поджидали Петю в нижнем коридоре, у двери первого класса «А», и не могли придумать, что же случилось с их другом, куда он запропастился…

Глава десятая

Коллекция Лёвы Михайлова

Лёва Михайлов был из пятого класса «Б». Он собирал марки уже больше года. А прежде эта коллекция принадлежала его старшему брату Виктору. Неудивительно поэтому, что в Лёвином альбоме было около двух с половиной тысяч марок разных стран. Лёвина коллекция славилась в школе, а дружбы с Лёвой искали даже ребята из восьмого класса. Можете себе представить Петино счастье, когда через несколько дней после их знакомства Лёва Михайлов из пятого класса «Б» сам подошёл к Пете и сказал, что, если Петя хочет, он может показать ему свой альбом. И даже, конечно, если Петя хочет, он придёт с этим альбомом прямо к нему домой.

Конечно, Петя хотел. И как он мог не хотеть! Он весь зарделся от удовольствия, а на Кирилку и Вовку бросил взгляд, полный превосходства.

– Сразу зафорсил! – сердито проворчал Вовка и отошёл от Пети.

Кирилка же только вздохнул.

На следующей перемене Петя сбегал на второй этаж, отыскал Лёву и уже сам к нему подошёл:

– Значит, придёшь?

– Приду, – ответил Лева и весьма благосклонно поглядел на Петю. – Сделаю уроки и приду… Сам понимаешь!

Петя кивнул: ясно, уроки должны быть сделаны в первую очередь.

Всю перемену он ходил за Левой по пятам, заглядывал ему в лицо влюблёнными глазами и поминутно спрашивал:

– Честное слово, придёшь? Обязательно? И с альбомом?

В конце концов он Лёве изрядно надоел, и тот прикрикнул:

– Вот пристал! Сказал приду – значит, приду! Отвяжись…

Вову с Кирилкой в этот день Петя вовсе не позвал к себе. Он не захотел, чтобы они взглянули на знаменитую коллекцию Лёвы Михайлова. Наоборот, он предупредил их, что сегодня им придётся делать уроки врозь, потому что вечером к нему придет Лёва Михайлов из пятого класса «Б» и будет показывать свои марки.

Мальчики были обижены до глубины души.

– Очень нам нужны Лёвкины марки, – сказал Вова, сердито надув губы. – Вот ещё! Кирилка, да?

Между нами говоря, Лёва ни за что не пошёл бы к какому-то первоклашке, да ещё с альбомом. Но он надеялся получить у Пети несколько новых марок.

К четырём часам Петя пообедал, сделал на завтра уроки и принялся ждать.

Вернувшись с работы, мама удивилась:

– А где Кирилка? Вова?

– Они сегодня не придут, – уклончиво ответил Петя.

– Вы что, поссорились? – допытывалась мама. Петя пожал плечами: ничуть они не ссорились, а просто не придут, и всё.

Больше мама ни о чём не спрашивала: что ж, бывают обстоятельства, когда люди почему-либо не могут прийти.

Час, от четырёх до пяти, тянулся очень долго. Но Петя устроил генеральную уборку на своём столе, и время кое-как прошло.

В пять Лёвы ещё не было.

До шести Петя слонялся из угла в угол, ничего не делал и надоедал маме. Он просто изнывал от ожидания. Вот как всё неправильно устроено на свете: иной раз день пролетит так, что не заметишь, а сегодня стрелки часов еле-еле движутся по циферблату.

После шести Лёвы всё ещё не было.

Петя начал волноваться. Он взял стул, поставил его в передней. Уселся недалеко от входной двери, чтобы как-нибудь не прозевать Лёвин звонок.

Из передней мама велела ему уйти. Сказала, что, во-первых, можно простудиться, а во-вторых, ему вообще тут нечего делать.

– Как ты не понимаешь! – обиделся Петя. – Я жду одного мальчика… Он из пятого «Б».

Но мама была непреклонна. Она сказала, что ждать кого бы то ни было, пусть даже мальчика из пятого «Б», необязательно возле дверей, от которых дует.

Петя с укоризной взглянул на маму и ушёл из передней. Да, всё-таки взрослые мало что понимают в их делах… Даже такие взрослые, как его мама.

В семь часов с завода вернулся папа, а Лёвы так и не было. Петя потерял всякую надежду. Было совершенно очевидно: Лёва не придет.

И вдруг, когда он совсем перестал ждать, раздался короткий и резкий звонок.

Петя кинулся открывать: неужели всё-таки Лёва?

А если не Лёва?..

И когда щёлкнул замок, и когда входная дверь распахнулась, и когда вместе с прозрачным облаком зимней стужи кто-то появился на пороге, Петя весь затрепетал.

Да, это был Лёва! Как он был великолепен в своей короткой куртке нараспашку, в меховой шапке, сдвинутой на затылок, и без всякого шарфа! Да, без шарфа или чего-нибудь подобного на шее! Альбом, завёрнутый в газетную бумагу, он держал в руках.

– Где будем смотреть? – не теряя ни минуты на праздные разговоры, спросил Лёва и прошёл за Петей в столовую.

– Где хочешь… – ответил Петя, заглядывая Лёве в лицо. – Где тебе нравится. Можно вот тут, на обеденном столе, можно на моём… А можно вот на этом круглом… Я всё с него уберу!

Лёве было безразлично, хоть на круглом, хоть на обеденном. Главное, чтобы удобно положить альбом.

Решили, что лучше всего будет на обеденном столе.

А дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. Там сидели папа и мама. И Петя был просто счастлив, что они дома: пусть полюбуются, какой у Пети новый товарищ и какой у этого товарища замечательный альбом.

Никогда Петя не мог себе представить такого количества марок! А какие все были разные! Каких цветов и оттенков!

Одни были нежно-зелёные, как первая трава весной. Другие пурпурно-алые, будто листья осины, тронутые морозом. Некоторые были тончайших оттенков: розовато-серых, лимонно-палевых, сиренево-голубых. А другие выделялись своей густой определённой окраской: тёмно-лиловой, ярко-оранжевой и оливковой.

Были в альбоме марки с неведомыми плодами и цветами. А на иных, кроме узоров, ничего нельзя было разобрать. Морской прибой пенился на одних, на других высились дома, гуляли люди, а на третьих неслись самолёты и плыли огромные океанские пароходы.

Были на некоторых марках звери, каких редко и в зоопарке сыщешь: пятнистые жирафы, длинноносые птицы марабу и розовые пеликаны. А на многих были очень похожие друг на друга профили английских королей с гладко зализанными проборами.