Мистика странствий. Юго-восточные путешествия. Записи о сверхвозможностях человеческого сознания. Часть I - Алекс Гор

Обогнав двух девушек, успевших уйти вперед меня, и фотографирующихся на фоне горного провала, я пошагал дальше. За последней по улице кельей из горы монолитом выступали огромные базальтовые глыбы. Взобравшись на них и осторожно ступая по едва заметной тропе, я стал пробираться почти над самыми крышами построек вправо.

«А в чем же суть моего похода? – неожиданно задал я сам себе вопрос и сам же себе ответил. – Ни в чем. Просто гуляю. Внешнее все проходящее. Все есть меняющиеся формы, даже эти, казалось бы, незыблемые горы. И этот монастырь. Когда-то горы были, как новенькие, но с течением времени они и монастырь сильно разрушились. Многие кельи заброшены, а эти крайние вообще без крыши – в неприглядном состоянии. И только истина постоянна. Она не зависит ни от времени, ни от форм, сокрыта внутри человеческого сознания и познается, когда осознаешь единство себя и Космоса, себя и Дао. Значит нужно садиться и медитировать. Но вначале нужно поесть».

В горах и особенно после похода по монастырям, сильно пробуждается аппетит. Я достал приготовленные заранее бутерброды с сыром, помидоры, разместился на плоском выступе скалы и принялся перекусывать. Сразу вспомнилась Юля, ее умение красиво накрыть походный стол. Впрочем, мне не плохо и одному. Внутри меня есть и мужчина, и женщина. … Нужно стремиться к мастерству даосов, умевших сублимировать внутри себя собственную женскую и мужскую энергии.

Подо мной был монастырь и открывался живописный вид на стиснутую горами долину, на зеленом пятачке которой в самом низу разместилось великое множество белокаменных ступ. Привычка размышлять во время еды во мне, казалась, неискоренимой. А ведь йогины стремятся кушать в медитативном состоянии, тогда пища усваивается в теле лучшим образом. Однако я никогда не был сторонником совершенного ухода от ума. Я больше геденист и получаю от жизни удовольствия. Вот и сейчас мне на ум пришла новая формула инь-ян взаимодействий. «Когда женщина готовит, – думал я, – она вкладывает в пищу свою инь-энергию, поэтому мужчине, чье свойство ян-энергии, ее еда кажется намного вкуснее, чем, та, что приготовил он сам. В то же время самыми успешными поварами считаются мужчины – это потому что оценку их таланту дает женщина. Пронизанная мужскими вибрациями пища, делает ее для женщины необыкновенно вкусной, к тому же у светских мужчин с желанием и вкусами женщины принято соглашаться. Отсюда и следует, что лучшие повара мужчины».

Однако мне сейчас эта простая еда кажется очень вкусной. Почему? Ведь я готовил ее сам. Потому что в горах, в монастырях, да и просто вдали от людей пища пронизывается уже готовыми природными инь-ян вибрациями и преобразуется. Здесь минимальное воздействие сторонних влияний, в том числе поля негативных человеческих мыслей и придуманных человеком приборов.

Вспомнив о Юле, закралась мысль: «Может быть она специально не поехала на эту экскурсию, чтобы я о ней думал?» Ведь известно, что когда ты о ком-то начинаешь думать, тот человек конкретно подкрепляется твоей энергией. Нет, она не такая…

О магической подпитке энергиями было немало сказано в книгах К. Кастаньеды*. А у Юли явно были магические способности… Нет, Юля не может навредить, даже неосознанно… Обычные же люди часто создают друг другу проблемы, хитря, играя, заставляя другого думать о себе. Есть осознанные и неосознанные энергетические вампиры. Последние сами не понимают, что завели-задели человека, чтобы он стал добровольно качать им свою психическую энергию. Также бывает, когда человек осознанно мысленно прерывает связь с человеком. Ведь еще великий Пушкин писал: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Чистая магия! Кстати, известно, что Пушкину дядя передал магический дневник…

Отобедав, я спустился к келье, от которой остались одни только каменные стены и часть крыши. Оказалось, что внизу есть еще один полуразрушенный этаж – он был виден через квадратный проем в полу. Я сел на балку в стороне от навалов камней и штукатурки. Оставшаяся часть крыши закрывала слепящее солнце. Уйдя в пустоту, я постарался увидеть безмерность пространства во все стороны. Помогала визуализация Космоса с его бесчисленным количеством звезд и галактик. Все начинается с визуализации и намерения, и потом сознание у человека в какой-то момент само доходит до того, как происходят те или иные явления. У Кастаньеды написано, что пространство пронизывают бесконечное количество светящихся линий. Это вытянувшиеся коконы людей, добившихся магической реализации, что, наверное, можно назвать частью астрального Космоса. Но известно, что астральное человеческое тело имеет тесную связь с физическим миром… О многом я пока еще могу только догадываться или строить аналогии. Между тем есть незыблемые метафизические законы Вселенной – их я изучал в одной изотерической школе…

В данный момент нужно было освободиться от личности, чтобы получить для себя максимальную пользу от намоленного места, в котором монахи, возможно, столетиями занимались практиками постижения Дзогчен. Они то наверняка были свободны от большинства внешних связей…

«Согласно учению Дзогчен, сущность основы всего – пуста и изначально чиста; природа основы – ясность, которая спонтанно совершенна; неразделимое единение изначально чистой сущности и спонтанно совершенной природы являет собой свободный поток энергии или сострадания. Для индивидуального ума эта основа – естественное состояние. Она является одновременно и источником самсары для введенного в заблуждение ума (ma rigpa) и нирваны для ума, в котором знание (rigpa) пробуждено», – не помню с какого источника я это записал.

В безмыслии я просидел, наверное, с час. Разотождествление помогло мне освободиться от навязчивых дум о Юле. Сознание долгое время находилось за пределами тела, поэтому физически я ощутил себя необычайно легко. Я вышел из кельи, улыбнулся все еще яркому солнцу и легко запрыгал по камням вниз – по тем камням, по которым до этого пробирался с такой осторожностью.

Часть группы уже собралась на площадке перед монастырем, дожидаясь остальных. Мастер, от нечего делать, выбрал подходящий шест из толстой охапки бамбуковых палок (они предназначались для изготовления реставрационных лесов и стояли у стены), стал крутить его в руках, а потом вокруг тела, делая выпады в сторону воображаемого противника. Виртуозно это у него получалось! Я залюбовался. Мастер в совершенстве владел ушу, и когда-то я начинал учиться у него основам цигун. Позже я изучал и практиковал цигун по книгам Сьюи Минтана, мастера Шаолиньской школы, который учил работе с непривязанностью немного иначе, а именно Мастер не уделял место визуализации, в то время как в Шаолинской школе визуализации придавали большое значение. Но в любой школе цигун даже цели не ставятся. Просто нужно заниматься практикой, и когда-то ты получишь результат. Получая результат, занимаешься дальше. Поставленная же цель тебя привяжет к ней, и настоящей практики цигун не получится. Выполняя упражнения по руководству Сьюи Минтана, я научился очень четко визуализировать предметы. Можно было представлять тело в виде полой трубы и гонять по нему шар с помощью вытягивающихся до бесконечности рук – то вверх, то вниз. Также в шаолиньской школе большое внимание уделяется работе с энергиями, ее нужно чувствовать, вращая шар инь-ян энергии, и добиваться ощущения энергии Космоса. Мастер же практиковал как бы стиль без ощущений – по крайней мере, в рамках сатсангов. Через растворение в пустоте он давал ученику возможность понять, что человек – это не то, что он о себе представляет.

Когда группа полностью собралась, мастер отложил шест и сделал объявление о следующем монастыре. Мы разбрелись по машинам и поехали.

Первое что бросилось в глаза, когда я входил в этот третий по счету монастырь, был монах в желтой холщевой рубашке без пуговиц, надетой поверх бордового монашеского платья. Он сидел на бордюрчике нога на ногу сбоку от ступенек, ведущих от нижней площади ко второму ярусу домов. Он несколько отличался от увиденных мною до этого монахов. Я не мог понять чем. В нем был как бы виден легкий налет светскости, но и глубокая мудрость одновременно. А главное – эта притягивающая безмятежность, свойственная только великим мастерам. Мне хотелось спросить у этого человека хотя бы что-то, но я не знал что. И проходя мимо, я только сказал по-английски:

– Очень красивый монастырь!

И он, не меняя легкой улыбки своего лица, ответил:

– Да, красивый!

Я отправился дальше. Посетив все монастырские храмы и обозрев красивый вид на горную долину с крыши, спустился вниз. Монаха уже не было. Выйдя из ворот на вьющуюся по склону горы улочку с торговым рядом, стал бродить от одного прилавка к другому, рассматривая сувениры, но лицо монаха не выходило из головы. «Надо с ним хотя бы немного побеседовать о практиках», – подумал я и вернулся в монастырь.