Река, текущая вспять - Жан-Клод Мурлева

«Я не заслуживаю всего этого», — подумал Томек. Но народ так ликовал, что ему было неудобно отказываться. Рядом с ним Ачигом радовался от всего сердца. Он смеялся и бросал в зрителей конфетти из большого мешка. Вскоре они подъехали к мэрии, на ступенях которой их ожидал Эзтергом. Когда карета остановилась, старик поднял руки, чтобы воцарилась тишина, и произнес речь:

— Дорогие друзья! Мы собрались здесь, чтобы в очередной раз отметить великий Праздник Пробуждения. Я должен был бы уже привыкнуть, ведь это происходит не впервые, но каждый раз меня все равно захлестывают эмоции. Среди нас господин Томек вернулся к жизни, среди нас он познал второе рождение. Так пусть он будет, как и все его предшественники, нашим ребенком. Я не стану продолжать, потому что не люблю длинных речей, а вы и подавно. Долгих лет господину Томеку! Долгих лет Ачигому, его пробудившему! И долгих лет всем вам, друзья мои!

Тут он достал из кармана носовой платок и громко высморкался. Многие зрители поступили так же. Почти все женщины плакали, и даже мужчины иногда всхлипывали. Только дети смеялись и кричали «Долгих лет!», потому что для них все это казалось игрой. Завершая церемонию, Эзтергом вручил Томеку медаль с гравировкой:

ГОСПОДИНУ ТОМЕКУ ОТ ПАРФЮМЕРОВ

Томеку, разумеется, надо было сказать несколько слов, но он настолько смутился, что смог только пробормотать:

— Я… я благодарю всех вас… я… я благодарю вас от всего сердца.

Бурные овации избавили его от смущения.

Весь день в деревне царило всеобщее веселье. На улицах устраивали состязания в ловкости и силе: тут метали бревна, там сбивали кукол тряпочными мячиками. Чуть дальше бегали в мешках или держа во рту деревянную ложку с сырым яйцом. Повсюду звучал смех, и у всех было хорошее настроение.

После банкета в харчевне состоялся бал, и сидр тек рекой. Томек вынужден был плясать до изнеможения со всеми девушками деревни. Как только он отпускал одну, другая тут же прыгала в его объятия. И Пепигома не отставала от других… К полуночи он наконец добрался до своей комнаты, и свалился на кровать одетым, так у него кружилась голова. «Боже мой, — пробормотал он, засыпая, — какое странное путешествие. Как я смогу обо всем этом рассказать дома?»

Когда Томек проснулся, было позднее утро, а за окном кружились белые хлопья. Он сразу же встал и увидел, что за ночь деревня покрылась толстым слоем снега. «Нечего сказать, повезло, — подумал он. — Как я же уеду?»

Глава одиннадцатая

Снег

Как раз накануне он решил, что покинет новых друзей пораньше, потому что и так потерял много времени. Пока он спокойно спал, Ханна продолжала путешествие. Где она сейчас?

Он надел пальто, которое нашел на спинке стула; на пороге обнаружились меховые ботинки в точности нужного размера. Он брел по колено в снегу до самой харчевни в надежде кого-нибудь отыскать, но там в это время никого не было. Все, должно быть, работали. Тогда он зашел в библиотеку и, к счастью, нашел там читающего Эзтергома.

— Добрый день, господин Эзтергом, — сказал Томек, — я хотел бы отправиться в путь сегодня, но снег…

Эзтергом улыбнулся и предложил ему сесть рядом:

— Мой юный друг, боюсь, вам придется задержаться у нас еще на некоторое время. Наши зимы длинные и суровые. Этот снег не стает, его только станет еще больше. Деревня завернется в снежный кокон. С этого момента никто не сможет никуда двинуться. И так будет продолжаться, пока не наступят погожие дни. Но не тревожьтесь, мы умеем развлекаться и никогда не скучаем. Увидите, время пролетит незаметно.

— А, — спросил Томек дрожащим голосом, — сколько длится у вас зима? Когда я смогу снова отправиться в путь?

— Весна наступит примерно месяца через четыре, и она будет прекрасна, вы увидите.

Томек едва сдерживался, чтобы не разрыдаться. Четыре месяца! Четыре месяца здесь торчать! Никогда ему не приходилось ждать так долго. Он уже умирал от скуки и нетерпения! Ему не удалось скрыть своего разочарования, и он решил объяснить Эзтергому истинную причину отъезда. Иначе старик подумал бы, что Томеку не нравится в деревне. Это было бы неправильно. И он рассказал все без утайки. Эзтергом внимательно его выслушал, потом положил руку ему на плечо:

— Теперь, мой юный друг, я понимаю ваше беспокойство. Мужайтесь. Возможно, вам еще не захочется отсюда уезжать.

— Наверное, — ответил Томек, пытаясь улыбнуться, но на глаза наворачивались слезы.

— А по поводу реки Кьяр, — продолжил старик, — могу вам сообщить, что она на самом деле существует, если вас это обнадежит. Действительно, она вытекает из океана, только…

— Что только? — спросил Томек.

— Только… она находится по другую сторону океана…

— Как? Вы хотите сказать, что надо пересечь океан, чтобы найти ее?

— Увы, да, — подтвердил Эзтергом, — но об этом мы поговорим попозже…

Несмотря на все попытки развеселиться, несмотря на все усилия сохранять беззаботный вид, в последующие дни Томек ходил мрачнее тучи. Большую часть времени он проводил в библиотеке или в своей комнате, погруженный в грустные мысли. Потом, как и предсказывал Эзтергом, снова выпал снег, и передвигаться можно было только в паутине бесчисленных пересекающихся туннелей, ведущих от дома к дому. Деревня превратилась в огромный белый лабиринт, где резвились дети, катаясь на ледянках и пугая прохожих на каждом углу. Томек, наконец, свыкся с мыслью, что все вышло не так, как он хотел, и придется потерпеть. И потом, что толку было грустить? Грустить невежливо, понял он, и решил побольше думать о других и совсем чуть-чуть — о себе.

Обычно жители деревни встречались в харчевне, потому что не очень-то любили сидеть дома. Вечером они чаще всего играли в карты, в лошадки, занимались музыкой или ставили спектакли. Вскоре Томек убедился, что парфюмеры — большие шутники, обожают балагурить, петь, и, конечно, пить сидр. Понемногу к нему возвращалась прежняя беззаботность.

Днем он прогуливался по фабрике и навещал Пепигому, которая просто светилась от счастья при встрече.

— Господин Томек! Как мило, что вы нас навестили!

Она часто давала ему понюхать новый аромат или спрашивала совета, когда в чем-то сомневалась.

— Как вы полагаете, это запах муравейника, за которым наблюдает один человек или несколько?

Томек отвечал, что думает по этому поводу. Они веселились от души, потому что Пепигома была большая хохотушка.

Прошло три месяца, и однажды Томеку передали, что Эзтергом ждет его в библиотеке.

Старик сидел в компании бородатого мужчины ростом почти с Томека, — в деревне он, должно быть, считался великаном.

— Дорогой Томек, рад представить вам Бастибалагома. Он командует нашим флотом. Я долго сомневался, прежде чем пригласить вас на это совещание, но потом подумал, что следует. Вы целеустремленный мальчик, ваше долгое и опасное путешествие нам это показало. И отговаривать вас продолжать путешествие бесполезно, не так ли?

— Так и есть, — ответил Томек. — Я очень хочу идти дальше.

— Я и не сомневался. Поэтому, не желая вас задерживать, я решил помочь вам. Если хотите, можете отплыть весной вместе с нашей командой. Но я должен предупредить вас об опасностях, которые вам предстоит пережить. Вот причина, по которой я пригласил сюда нашего храброго капитана, который опишет их лучше, чем я. Вам слово, Бастибалагом.

Рыжебородый прокашлялся и начал:

— Мой юный друг, вам наверняка известно, что наши ароматы уникальны. Они составляют наше богатство, и нам жизненно необходимо продавать их. Загвоздка в том, что главные клиенты живут по другую сторону океана. Каждую весну мы отправляемся в плавание. Тут нужна смелость, потому что мы никогда не уверены в успехе. Взгляните-ка на этот журнал…

Он взял старинную тетрадь в кожаном переплете и раскрыл ее перед Томеком. На правой странице было изображено великолепное трехмачтовое судно, на палубе которого можно было даже разглядеть матросов.

— Посмотрите, на странице слева указаны год отплытия и название корабля. Этот, «Надежда», три раза пересекал океан, прежде чем бесследно пропасть.

Бастибалагом перевернул страницу:

— Этот, «Нежный», только два раза. А вот и «Всевидящий», который под командованием капитана Тольгома преодолел путь туда и обратно целых восемь раз. Этот подвиг еще никому не удавалось повторить. А вот «Жемчужина», она так и не вернулась из своего первого путешествия…

Эзтергом громко высморкался, и Бастибалагом на некоторое время замолчал. Список дат и кораблей занимал целую тетрадь.

— А кто эти люди? — спросил Томек, указывая на имена слева от рисунка.

— Это имена капитанов и матросов. Мы помним о них.

Снова воцарилась тишина. Потом Томек задал вопрос, мучавший его с начала разговора: