Ночь в Венеции - Лайза Маклерон

Элизабет стояла, опустив голову. Она знала, почему ее шеф так распалился, но не желала, чтобы проницательный Билли понял причину по выражению ее лица.

Значимость того или иного технического предложения Роберт, прирожденный специалист и аналитик, оценивал сразу, зная наперед, какие выгоды получит фирма. Однако Блэкмор-младший был излишне горяч, ему еще не хватало опыта, которым, несомненно, обладал старший брат, но он упорно постигал тонкости бизнеса. Билли ценил достоинства Роберта.

– Как, Элизабет, справимся? – нарушил молчание Роберт.

– Нет проблем, – тотчас отозвалась она. – Трех мушкетеров его величества никакие препятствия не поставят в тупик!

– Трех? – Билли вскинул брови.

– Дайана… Наш третий деловой сотрудник, – пояснил Блэкмор-младший, имея в виду секретаршу. – Хотя она недавно закончила бизнес-курсы, в вопросах оргтехники разбирается весьма не плохо.

Билли кивнул. Вновь возникшая пауза затягивалась. Из полуоткрытых дверей гостиной сносились звуки музыки.

Блэкмор-старший смотрел на Элизабет, надеясь, что она смягчится. Но синие глаза оставались холодными.

– Ну что, до понедельника? – промолвил он, подпирая по-прежнему лестничную стойку.

Как трогательно! – горько усмехнулась про себя Элиз. Гостеприимный хозяин намеревается провести уик-энд в фамильных владениях.

Роберт почувствовал, как она напряглась, сжалась будто пружина, готовая распрямиться в любой момент.

Девушка молчала. Билли, посчитав ее поведение за знак согласия, отвел взгляд.

– Папочка! – Берта распахнула двери и застыла в проеме. При взгляде на Элизабет ее оливковые, как у отца, глаза сузились. – Дядя Роберт, ты уже уезжаешь? – мгновенно нашлась она и улыбнулась ему чересчур жизнерадостно. – Мог бы и задержаться по случаю моего дня рождения!

Роберт шагнул навстречу, раскрыв объятия любимой племяннице, заскользившей к нему по вощеному паркету.

– Старею, моя куколка. Жечь свечу с обоих концов, как бывало, сил нет.

– А каково папочке, если он на целых шесть лет старше тебя? – надула она губки. – Ему бы с тебя пример брать!

Прямое попадание в цель осталось без последствий. Элизабет и бровью не повела. Билли лишь мило улыбался, наблюдая за дочерью и братом, которые обменивались поцелуями.

Берта по повадкам напоминала мать. От отца унаследовала густые каштановые волосы. Рассыпанные волнистым каскадом по плечам, они гармонировали с ее оливковыми живыми глазами. Длинноногая, тоненькая, как тростинка, девушка выглядела необыкновенно мило.

Она жила с Мэри в собственном доме в одном из районов старого Чикаго, но любила иногда погостить у отца, которого обожала, считая самым красивым мужчиной, ничем не уступающим кумирам девочек ее круга.

Билли нравилось внимание дочери, которую он обожал и снисходительно смотрел на ее выходки. До поры до времени это не особенно тревожило Элиз. Она считала, что потакание прихотям единственного чада свойственно всем любящим отцам.

Однако сегодняшнее попустительство переходило всякие границы.

И будто желая подлить масла в огонь, бушующий в душе Элизабет, Берта, взмахнув ресницами, протянула капризным тоном:

– Как тебе нравятся мои бриллиантовые серьги, дядя Роберт? Правда, роскошные? – Она покачала головой, давая возможность по достоинству оценить сверкающие, словно капельки росы, драгоценные камешки. – Я считаю, мой папочка самый чудесный, а ты?

– Нет слов, – согласился Блэкмор-младший, с улыбкой наблюдая за племянницей.

Притворно вздохнув, та одарила отца влюбленным взглядом. А Билли стоял, прислонившись к стойке перил, руки в карманах – сама элегантность и раскованность.

– Балует он тебя, душа моя! – не то в шутку, не то всерьез заметил Роберт. – Будь ты моей дочерью, получила бы в день семнадцатилетия конверт со ста долларами и записочку с пожеланием здоровья и удачи.

– Ну что ты, право, – жеманно протянула Берта и, вздернув курносый носик, сделала круглые глаза, словно обиженный ребенок. А потом, взглянув на отца, нанесла удар Элизабет: – Папочка, почему дяде хочется испортить мне день рождения? Попроси его, чтобы впредь он так не поступал!

– Роберт, не омрачай девочке праздник! – исполнил Билли просьбу дочери, обращаясь к брату грозным тоном, но с улыбкой. И вдруг спросил: – Да, Бет, а где же молодой человек, который, по-моему, от тебя без памяти?

Берта, выпятив губы и играя глазами, повела себя, по мнению Элизабет, совершенно развязно.

– Да ну его! Он намертво прилип к маме, потому что от меня никакого толку. А ты, если сию же минуту не примешь меры, можешь стать посмешищем в глазах света. Вдруг мама всерьез примет его ухаживания?

– Избави Бог! – Билли выпрямился, перестав наконец подпирать балясину.

Берта метнула на Элизабет злобно-торжествующий взгляд: ей показалось, что отец сейчас уйдет, даже не взглянув на «потаскушку». Однако он остановился, и оливковые глаза встретились с ярко-синими.

– Жаль, что уходишь. Собирался пригласить тебя на танец, – ласково сказал Билли.

– Мне тоже жаль. Как говорится, лучше поздно, чем никогда, – ответила девушка, вложив в интонацию изрядную толику сарказма, отчего его взгляд чуть прищурился. И, не меняя тона, обернулась к Берте: – От души желаю повеселиться! Еще раз поздравляю. Пусть сбудутся ваши желания.

Роберт откашлялся и, поскольку на лице племянницы опять появилось злобное выражение, поспешил добавить:

– Поехали… пора! – Чмокнув Берту в щечку, он повернулся к Элиз, улыбнулся, взял ее за руку и бросил на ходу брату: – Давай как-нибудь пообедаем вместе, хорошо?

Роберт стремительно пересек холл. Элизабет едва поспевала за ним. Нанятый на вечер лакей опрометью ринулся на крыльцо и громко прокричал ожидавшим водителям, чтобы машину мистера Роберта Блэкмора подогнали к подъезду.

Спустя минуту «бентли» остановился у мраморных ступенек.

Выходя из дверей, Элиз краем глаза успела перехватить взгляд Билли. Весьма выразительный, подумала она. Кажется, ему хватило ума помять и ее прощальную реплику, и вызов, брошенный раньше, который перехватила Мэри. Умный, красивый, рассудительный, а не понимает главного – хорошо то, что делается с тремя. Истина давно известная, но сегодня Элизабет лишний раз убедилась в ее справедливости.

– Я бы не сказал, что ты повела себя мудро, – хмыкнул Роберт.

– А ты только сейчас понял, что я не очень умна? – парировала Элизабет.

– Садись в машину!

Девушка устроилась на сиденье, поплотнее запахнув манто. Ее била нервная дрожь.

Роберт не торопился включить зажигание, барабанил пальцами по баранке, скосив глаза на ее четко очерченный профиль.