Журнал «Вокруг Света» №04 за 1962 год - Вокруг Света

— Бельгийское Конго простирается на два с половиной миллиона квадратных километров, в нем двенадцать миллионов жителей, то есть лишь пять человек на один квадратный километр. И все-таки люди не могут прожить. Ведь из этой земли можно было бы извлечь в сто раз больше, чем она дает сейчас!

— Только не маниока, — с комическим ужасом сказал Тиль.

— Нет, почему маниока, Тиль! Я на нашей плантации выращивала те же овощи и фрукты, что и дома в Хейсте. Сначала это мне не удавалось. Муравьи и термиты растаскивали посаженные семена. Пришлось Гендрику бороться с ними. Потом, когда я научилась правильно обрабатывать здешнюю красную почву, все пошло великолепно. Вот только попугаи съедали зеленую кукурузу. Взгляни кругом — сколько земли! Нужно ее обработать как следует, и миллионы людей могли бы найти здесь счастье, если бы только господа капиталисты не мешали... Ну, вот хоть моя судьба. После смерти Гендрика они не оставили меня в покое — проценты в банк не заплатила и убирайся с земли, облитой нашим потом и кровью.

— А вы подумали, какой капитал понадобился бы для освоения этой земли? — спросил Жан Янзен.

— Я только слышу: деньги, капитал, — возмутилась Эльза, — а вы хоть раз сосчитали, сколько денег вывозят из страны?

— Смертность превышает рождаемость, — вмешался в разговор доктор Массиньи. — Народ в Конго мрет.

Эльза вскипела:

— А кто виноват в этом? Не хватает врачей. Целых три дня добиралась я на пароходе до Манолы, чтобы попасть к врачу. Поэтому умерли маленький Тиль и Гендрик. А что делают здесь подлецы с чернокожими! Я говорю о наборе на так называемые «общеполезные» работы. Негров племени манджума с верховьев Конго заставляют тащиться тысячи километров пешком, чтобы провинциальному сатрапу губернатору выстроить в джунглях аэродром. Погнали тысячу человек, до Манолы дошли лишь семьсот, а на родину вернулось не больше трехсот. Счастье еще, что времена каучуковых репрессий прошли, когда мужчинам и женщинам отрубали руки за недобор дикорастущего каучука. Да и теперь разве мало туземцев гибнет, создавая комфорт белым господам?

— Ты настоящий друг негров! — воскликнул Тиль. — И разве ты не права? Посмотрите на моего Баантумичо. Сколько силы и талантов у этого человека! Эльза затронула страшную гнойную язву Центральной Африки. Я уверен, что политика белых доживает последние дни. Здесь все необходимо изменить.

Труден путь в Киви-Киви

К полудню показался Порт-франки с белыми крепостными стенами, радиостанцией и сотнями разнообразных построек — от соломенных лачуг до каменных домов. На молу толпа взволнованных зрителей следила за приближением катера.

Комендант порта и комиссар округа явились на пристань в парадной форме.

«Не хватает только салюта, — издевался Тиль. — Небось в прошлый раз чуть в каталажку не посадили, чтобы мы не удрали в лес!»

В ратуше был сервирован ужин. И прежде чем приступить к нему, Беннисон и Барклей совещались о чем-то с хозяевами города. Все это показалось Тилю подозрительным, и он ничего не пил, кроме минеральной воды из особой, запечатанной бутылки.

— Что с тобой? — спросила Эльза.

— Я дал бы тысячу бельга, чтобы узнать, о чем шепчутся мои милые компаньоны.

Все быстро разъяснилось. Когда был подан кофе, Беннисон укоризненно сказал:

— Странно, что вы умолчали о такой важной подробности. Оказывается, земля Киви-Киви принадлежит племени лунда и старый вождь запротестовал против вторжения белых. Если это подтвердится, наш договор недействителен.

— Лунда, — Тиль насмешливо посмотрел на агента компании «Де Беерс», — лунда, избегающие леса, никогда не покидающие своих высокогорных районов?! И вождь лунда собирается стать королем болот?

— Так утверждает комиссар округа. Да он сейчас представит нам этого вождя.

— Очень любопытно. Баантумичо! — Тиль заговорил с мичолунги на его родном наречии. Затем Тиль повернулся к Беннисону:

— Баантумичо прекрасно владеет языком лунда. Он станет рядом с официальным переводчиком.

Вождь лунда ждал в соседней комнате. Едва его представили, как он запел, гримасничая и жестикулируя. Баантумичо внимательно вслушивался в его жалобы и обвинения. Официальный переводчик, сбиваясь, что-то бормотал. Тиль делал пометки в блокноте, а Беннисон перебирал бумаги, переданные комиссаром округа.

Лунда был очень стар; вернее, его состарило курение гашиша: им так и разило от вождя. Закончив речь, вождь подтвердил правильность сказанного клятвой. И тогда Баантумичо громко расхохотался.

— Это лунда? А почему он носит знаки племени лобеле?

Тут и официальный переводчик заулыбался:

— Господа, Буукама не лунда, он лобеле, живет далеко на юге, никогда о Киви-Киви не слыхал, а согласился сыграть эту роль за пятьдесят трубок гашиша.

— Выкиньте обманщика! — разгневался вдруг Беннисон. — Всыпьте ему пятьдесят горячих!

— Оставьте пьяницу в покое. Бить надо того, кто втравил его в этот гнусный обман, — сказал Тиль.

Праздник продолжался до глубокой ночи. Но Тиль с друзьями покинули его еще до захода солнца. Остался один Жан Янзен, чтобы выведать планы врагов.

— Власти и компания «Де Беерс» — одна банда, — говорил он, возвратясь в лодку. — Как они меня подпаивали, чтобы я проболтался!.. Но я рассказывал лишь о подземных магмовых отложениях. То, что вы открыли, они готовы забрать любым способом. Черные солдаты пели: «Опасна дорога в Киви-Киви. Многие идут в лес. Многие уйдут, но один не вернется...»

— Тогда завтра же утром в путь, — решил Брюггенсен. — Все в сборе?

— Не хватает только Хитшимокера, — так Баантумичо называл помощника доктора Массиньи.

— Иоргаса

переспросил док-

тор. — Он очень неаккуратен. Еще утром я послал его а аптеку за ампулами плазмохина. Конечно, встретил красивую девушку и заболтался.

— Я видел Хитшимокера вечером у господина Беннисона, — заметил Баантумичо.

— Дорогой Массиньи, а вы знаете, что на языке банту Хитшимокер означает «Чертовски подозрительный»? — спросил Брюггенсен. — Будьте начеку. Я не боюсь болот Киви-Киви — меня страшит предательство...

Продолжение следует Перевод с немецкого В. Матвеевой

Наследники древнего Мали

Свобода!

Совсем недавно прозвучало здесь это слово. Осенью 1960 года в столице нового независимого государства — городе Бамако — взвился трехцветный флаг — символ свободы, труда и справедливости. Республике было дано название Мали — по имени древнего африканского государства, некогда существовавшего в этой части «Черного континента».

О жизни молодой республики, о ее трудолюбивом народе и рассказывает фотоочерк, который мы здесь публикуем.

Это совсем не та Африка, Африка грез, где жирафы бродят по тучным пастбищам, а плоды падают с неба. Здесь ничего не падает с неба. Здесь реки высыхают на раскаленных камнях, обнажая свое костлявое дно. Испаряясь, они закипают порогами — горячие реки пустынь, реки африканской саванны, распростертой перед пылающим жерлом Сахары. Солнце здесь — карающий меч, занесенный над посевами. Земля под его лучами спекается подобно шлаку, становясь бесплодной. Она умирает от жажды.

Чтобы утолить жажду, нужна вода. Недалеко от деревушки Маркала прямая лента канала прорезала красную, твердую, как камень, землю. Сотни кирок с утра до ночи гложут ее. Напряжены глянцевые тела, упругие, словно стальные пружины. Люди предлагают свой труд бесплатно, безвозмездно. Труд — ради будущего.

Широкий пятикилометровый канал вдохнет в выжженную солнцем саванну жизнь, оросит рисовые поля.

Через всю страну с запада на восток протянулась широкая голубая лента реки Нигер. На пологих, удобных берегах ее раскинулись города и маленькие селения. Река поит саванну, кормит людей. Она единственная надежная дорога, проходящая через всю страну.

Далеко разносится звонкая песня девушек. Вытянувшись в цепочку и хлопая в ладоши, они поют. Впереди мужчины с тяпками в руках. Обычная крестьянская работа? Не совсем. Поле, которое обрабатывают эти люди, — коллективное. В стране, десятки лет находившейся под властью колонизаторов, уже в первый год независимости создались крестьянские коллективы.

Веселая песня звучит над саванной. Собраны в кучи высохшие стебли растений, подожжены травы на огромных пространствах солончаков — землю готовят под новый урожай.

Африканское солнце устало...

Оно спешит скрыться за горизонтом и окрашивает саванну е оранжевые цвета. Песок, земля, глиняные изгороди приобретают красноватый оттенок. Воздух наполняется вечерними звуками — резким писком огромных летучих мышей, урчаньем африканских лягушек и пронзительной песней цикад.