Желание дракона - Катерина Небесная

об одном, почему он ринулся через весь замок, когда узнал, что Мэйгрид приставили к кухне. Конечно, ответ на поверхности. Аластер не хотел, чтобы она узнала, чтобы не смотрела на него тем самым взглядом, гадая, убийца он или нет. Он и не думал, что ему придется по душе, что эта девочка совершенно не понимала, кто он. Она пыталась прижиться в новом месте, клянчила работу, чтобы не скучать, готовила неплохой завтрак, и каждый раз так искренне удивлялась, когда он проявлял к ней простое внимание или заботу. Это все напоминало прежние времена, до того как его мир стал темницей сотканной из ненависти близких.

Теперь все закончилось.

Она стояла напротив в кабинете, который когда-то занимал отец, дрожа от понимания, к кому угодила. Хорошенькое личико с плавными чертами лица, пальцы цепляются за ткань платья, это гораздо лучше того шерстяного, в котором он увидел ее впервые.

Аластер пытался рассмотреть в ее позе страх и ненависть.

— Полагаю, на кухне было интересно, узнала много нового? — спросил он.

Пальцы девчонки так и остались перепачканы землей, она странно посмотрела на них, а затем спрятала руки за спину.

— Кое-что слышала, корри Аластер.

Заныло под ребрами, дракон в кривой усмешке выдвинул вперед челюсть, словно пытался расслабить. Мэй говорила не зло, голос не дрожал, она скорее просто излагала факты, прямые и упрямые, как углы мебели из темного дерева, что окружала их.

— Если хочешь, я могу оставить тебя в замке.

Он предложил ей спасение. Остаться в замке и на драконьих островах, искупить вину перед народом крылатых, но в то же самое время держаться от него как можно дальше. Ему тоже станет проще, снова привычное одиночество, тихий дом, где никто не осуждает, а чужие взгляды на улице можно просто заткнуть одной лишь усмешкой, но только не здесь. Здесь он обречен, среди знакомых стен, среди мебели, картин, людей, которые моментально отправляли в прошлое.

Теперь Мэй смотрела вперед, прямо на него, не отводя взгляда, не пытаясь казаться сильной или бесстрашной, а скорее просто изучая.

— Прошу простить меня за дерзость, вы предлагаете мне это, потому что считаете, что я не захочу остаться в услужении у убийцы?

Слова больно резанули, у Аластера дернулось лицо, как от удара. Он набрал в легкие воздух и протяжно выдохнул так, что из носа повалил пар.

— Не просто убийцы, а дракона, который убил своего брата, пытался украсть его невесту и забрал его силу.

Он злился, хотелось накричать, прижать ее к стене и попытаться напугать так, чтобы страх пронзил ее до кончиков пальцев. Она должна понимать с кем связалась. Еще этот жар, который овладевал им каждый раз, как девчонка оказывалась рядом. Кровь закипала в венах. Нет, конечно, не в одном конкретном участке тела и не метафорически. Он чувствовал огонь, что разрывал его, а еще магия в нем становилась сильнее, чего просто не могло быть.

Молчание вышло долгим. Аластер был терпелив, и давал Мэйгрид шанс на побег, несмотря на все в чем следовало бы разобраться.

— Вы в ответе за меня перед родом драконов, вы поручились, глядя в глаза королю, — сказала она. — Кто я такая, чтобы нарушать вашу клятву?

Аластер прикрыл глаза. Ресницы дрожали, он плотно сжал губы, девчонка сделала свой выбор, что ж он даст ей время передумать.

Для начала он отправил ее в комнату, которая отвелась для нее, этажом ниже, где располагался колокольчик на случай, если ему что-то понадобится. Хэмишу пришлось вытерпеть, когда он отчитал его, что Мэйгрид хотели поселить с остальными слугами, она его и должна находиться рядом. К тому же пришлось придать ей статус не просто слуги, а личной помощницы, чтобы оправдать отдельные покои и постоянное присутствие рядом, Хэмиш вытерпел и это. На его надменном лице не проскочило ни единой эмоции, кроме нетерпения и желания как можно скорее удалиться из покоев молодого хозяина.

Конечно, он в первую очередь подчинялся матери, лие Кенне. Это ее он оберегал с момента смерти отца, был правой рукой и неизменной тенью. Он считал себя вторым человеком в замке после лии Кенны, и ему казалось, что он имеет моральное право наказывать Аластера, за то, что тот причинил матери боль.

На следующее утро Аластер распорядился приготовить для Мэйгрид платье на выход в свет, позвать служку, которая поможет ей привести себя в порядок и до вечера оставил в покое. Ее не станут привлекать к работе на кухне или в другой части замка, просто будет сидеть в комнате и думать над тем, что произошло. У бедняжки должен быть шанс повернуть назад.

До этого времени он делал то, что обычно случается в каждый приезд в родовое гнездо. Они просидели с матерью в малой гостиной, общаясь исключительно общими фразами.

— Я слушала, ты был недавно при дворе короля?

— Да.

— Как наш дорогой Роберт?

— Не жалуется.

Слава давались с трудом. Они как два заключенных, которые вынуждены терпеть общество друг друга, хотя уже давно стоило разрушить эти стены и стать свободными. Аластер любил мать и быть рядом с ней, зная, что это он причастен к гибели ее сына, невыносимо. Это он виноват в том, что она разом потеряла обоих, одного забрала смерть, а другого ее боль и сомнения.

— Как проходит подготовка к приему?

— Хорошо, что напомнил, мне нужно еще сделать пару дел, — плавным движением она встала с кресла, за которым последний час вышивала.

— Я буду вместе с помощницей.

Лия Кенна обернулась лишь на секунду, впрочем, не замедлив шага:

— Я думала она просто прислуга.

— Нет, она моя личная помощница.

Не отреагировала никак, в былые времена мать устроила бы скандал наподобие того, какой она закатила им, когда Раймер объявил, что собирается жениться, и озвучил имя избранницы. Лия Кенна долгое время оберегала репутацию дома и не могла позволить сыну загубить ее, теперь же на фоне незавидных слухов и сплетен, история о том, что Аластер взял в помощники человека — всего лишь сущая ерунда, которая не стоит никакого внимания.

К самому вечеру, когда прием уже начался, а бутылка крепкого ёнизширского вина допита до дна, настала очередь явиться во всей красе на праздник.

Для начала он, конечно, встретил свою новоиспечённую помощницу. Тут же захотелось распить еще бутылку, Аластер никак не ожидал, что вечернее платье и искусная прическа превратят деревенскую девчонку в настоящую красавицу. Тугой корсет, который подчеркивал тонкую талию, и позволял убедиться, что Мэй обладает женскими прелестями. Он задержал взгляд на ажурной