Наследник чародея - Пола Вольски

— Тридцать четыре! — сказала она вслух, и Нид пробурчал что-то в ответ.

Верран остановила взгляд на мутанте, которому, в этом не было сомнения, не удалось избежать карающей руки времени. Нид состарился, сильно состарился. Кудрявая шерсть на лице и конечностях поседела; походка утратила легкость, а клыки заметно пожелтели. Но он все еще был подвижным и ловким, по-прежнему оставаясь самым преданным ее спутником.

— Только не умирай, дорогой мой. — Она сознательно произнесла это самым обычным тоном, чтобы мутант не смог уловить смысла сказанного. — Думаю, мне этого не пережить.

«И все-таки настанет день, когда тебе придется пройти через это. Может быть, не так уж долго осталось ждать. Рано или поздно его не станет, и что тогда? Если не произойдет несчастного случая или тебя саму не сломит болезнь, то впереди еще долгая жизнь — возможно, несколько десятилетий. Так как же ты проведешь следующие сорок лет или около того?

Не надо мне никаких сорока лет в этом подземелье!

К сожалению, прожить их придется. И возможно, не сорок, а куда больше, так как ты из рода долгожителей. Вспомни бабушку Дискиль, которая все еще прогуливалась по Прендивет в свои девяносто шесть. Подумай о предстоящих десятилетиях здесь, рядом с вардрулами.

«Мне этого не выдержать! Не смогу! »

Верран почувствовала, как спазм сжал горло. Дыхание участилось. И сердце едва не выскакивало из груди.

«Хочу солнца! Свежего воздуха! И людей! Людей! »

Успокойся. Здесь не так уж плохо, даже совсем неплохо.

«Я задыхаюсь! »

Прошло семнадцать лет, пора бы уже привыкнуть.

«Я не привыкла. Становится все хуже.»

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

«Мне нужны другие люди, чтобы любить их и чтобы они любили меня. Не так, как Террз. Он больше вардрул, чем человек», — вторглась в сознание беспощадная мысль.

Нет, он не таков. Он просто вылитый отец. Успокойся.

«Я не могу здесь дольше оставаться! Я с ума сойду! Да, в пещерах удобно и безопасно, вардрулы добры и деликатны, и я должна быть счастлива, что вообще осталась жива. Но все это мне безразлично, ибо здесь не место для человека. Этого невозможно вынести! Лучше сразу умереть и покончить со всем этим — с этой обреченностью и пустотой.»

Очень жаль себя, правда?

— Ну и что? — подумала она раздраженно. — В этом нет ничего дурного.

«Ничего дурного, конечно. Просто трусость. Где же твое воспитание? Ты ведь была женой Террза Фал-Грижни. Так держи себя в руках».

— Да, я буду держать себя в руках, — сказала она, повернулась и встретилась взглядом с Нидом. Очевидно, смена чувств отразилась на ее лице и обеспокоила мутанта, так как он встревожено ощетинился. — Все в порядке, Нид. У меня все в порядке.

Нид согласно проворчал.

— Не тревожься, не нужно. Мы с тобой только что говорили о словаре, правда?

Нид не выказал к этой теме большого интереса, и Верран не могла винить его. Ей самой трудно было воодушевиться на этот проект.

Это поможет скоротать время.

— Не знаю, как будет лучше, разместить фразы в алфавитном порядке или в зависимости от высоты музыкального звука?

Нид явно не понимал существа дела.

Да и почему он должен это понимать? К нему эта затея вовсе никакого отношения не имеет — он не человек, не вардрул. Возможно, он вообще последний из мутантов. Вполне вероятно, что всех его сородичей убили, когда семнадцать лет назад герцогская гвардия напала на дворец Грижни. Бедняга Нид! А ты еще сетуешь, что одинока! У него оснований для этого гораздо больше.

— Нид, — услышала она собственный вопрос, — ты помнишь, как мы жили на Поверхности? Ты хоть иногда думаешь о Ланти-Юме, о нашем дворце и лорде Грижни?

Верран рассердилась на себя за этот вопрос. Обычно она не позволяла себе задумываться о прошлом, гнала прочь воспоминания, которые слишком контрастировали с нынешними обстоятельствами ее жизни, доставляя ей острую душевную боль. Но сейчас она оказалась в западне, подстроенной ее собственным разумом, и втянула в нее Нида. До чего же несправедливо, даже жестоко напоминать мутанту о его утраченном счастье, но слова вырвались непроизвольно.

Нид ответил горестным ворчанием, и Верран почувствовала укол раскаяния.

— Прости, не думай об этом… — поспешно произнесла она, понимая, что он все равно будет думать. Он вспомнит прошлое и ощутит себя несчастным, если только ей не удастся как-нибудь его отвлечь. — Пошли, у меня появилась идея, — предложила Верран с довольно убедительным энтузиазмом. — Пойдем и отыщем Террза. Я не видела его с самого фтварджири…

Это было одно из немногих вардрульских выражений, проникшее в ее повседневную жизнь. Вардрулы, живя в гармонии друг с другом и с окружающей средой, обычно пробуждались ото сна в одно и то же время. Периоды отдыха измерялись временем, которое требовалось отдельным разновидностям местных шламов для того, чтобы пройти определенные стадии регулярного цикла смены цветов от красного через лиловый — к черному. В малом вене было три окраски. Двести сорок малых венов составляли один большой, продолжительность которого измерялась количеством жидкости, которая скапливалась в градуированном сосуде, помещенном под Кровоточащим сталактитом. Соотношение вардрульских венов и смены дня и ночи, по которым ориентируются обитатели Поверхности в повседневной жизни, казалось неясным и, возможно, непоследовательным. Понятие, обозначающее у вардрулов общее пробуждение после отдыха, и звучало как «фтварджири». Верран тоже имела обыкновение пробуждаться к фтварджири. Однако в последнее время у нее появилась потребность довольно часто дремать в течение дня. Она благоразумно не пыталась вникнуть в причину этого, ведь иначе пришлось бы признаться себе, что таким образом она пытается продлить периоды бессознательного состояния.

— Террз, наверное, читает, — продолжила она, — а когда он занят чтением, совершенно забывает поесть. Пойдем поищем его? — В ответ раздалось поскуливание. — Может быть, он уже ослабел от голода и даже не замечает этого. Ты же знаешь, какой он. Ты, надеюсь, не хочешь, чтобы он заболел, правда? — Этот призыв, казалось, возымел действие. Нид зашипел и отчаянно заскреб камень когтями. — Ну вот. Идем, мой дорогой.

Они вместе пошли по коридорам, освещенным мягким свечением камня, которые давно стали такими же знакомыми, какими прежде были переходы исчезнувшего дворца Грижни. По крайней мере в этой части лабиринта они ориентировались свободно. Никто, даже сами вардрулы, не знали всех подземелий. Система пещер и коридоров, пронизавших скальные породы под Далионом, была невообразимо обширна и запутанна. Размерами она превосходила все, что могли вообразить обитатели Поверхности. Переходы были бесконечны, всевозможные пещеры и залы — бесчисленны. Инженерный гений подземных обитателей позволил усовершенствовать подземный лабиринт. Вардрулы расширили и удлинили существовавшие переходы, прорыли новые коридоры, обустроили по своему усмотрению подземные помещения. Искусственные усовершенствования относились к сравнительно недавнему времени. На протяжении жизни многих поколений, практически с момента их вынужденного бегства с Поверхности, вардрулам приходилось ютиться на небольшой территории, где термальные источники поддерживали высокую температуру, необходимую им для жизни. Только после установки замечательной системы отопления, которую приблизительно тридцать пять лет назад создал с помощью Познания Фал-Грижни, вардрулы смогли воспользоваться каменными залами и целой сетью туннелей. Теперь эти существа могли свободно разгуливать по своим подземным владениям. С каждым веном росла численность и жизненная уверенность вардрулов. Однако обретенная свобода и накапливаемая мощь не изменили робкого, застенчивого и по сути своей мягкого нрава вардрулов. Их представление о гармонии разума и природы пока также оставалось неизменным.