Друзья - Ольга Резниченко

Села, села я на ступеньку,

… уткнулась лицом в ладони — и замерла.

Слезы исчезли — как кто краник перекрыл.

(быстро и неожиданно)

Мороз, холод, дрожь страха — всё пропало.

И что теперь?

Ждать?

Или уже нет смысла?

А вдруг я не права? И там был не он?

Если… этот ублюдок еще появиться, еще придет?

Та и быть.

Я буду ждать, ждать до последнего… До ночи… тут уже не так и много осталось.

Не знаю, сколько прошло времени…. но казалось — вечность.

… каждый раз, когда завывал лифт, когда тягучие секунды вариаций и ожидания сплетались с моим ужасом и отчаянием в надежду — я замирала, не дыша.

Но не он. Не сюда,

… ошиблась.

И снова рык громадного механического организма…

Да только в этот раз… дверь открылась здесь, на этом этаже —

(в душе вмиг все похолодело, замерло, как и прежде, как тогда, когда я звонила в дверь).

Невольно сорвалась, подпрыгнула на ноги.

Не Питер Рейзен, но все же…

Молодой парень бросил на меня короткий, колкий взгляд, пренебрежительно скривился.

Быстрые шаги — и застыл у двери.

У той самой двери.

Рейзен. Видимо, его сын…

Быстрое движение — достать ключи…. открыть замок…

— Вы… Вы здесь живете?

— А разве не видно?

— Мне нужно поговорить с Вашим отцом…

— Так говорите. Я здесь причем? — рывок, дернул полотно на себя — резкий шаг вперед, в квартиру, и тут же захлопнул (с лязгом) передо мной дверь…

Эхо пренебрежения и унижения разлилось луной по всему подъезду,

… и тут же тонкой, острой стрелой вонзилось мне в сердце….

И снова слезы, и снова боль…

Обреченно прижалась спиной к стене, сползла вниз…

рассесться на холодном бетоне — и ждать, ждать, ждать…

… если, конечно, есть, что ждать.

…

Еще один час, или два, или три… прошло.

На часах стрелки уже пододвинулись к десяти.

Может, зря я тут сижу? Зря жду?

Звонить в дверь уже нет смысла — они отключили звонок.

Стучать?

Снова услышать угрозы вызвать полицию?

(… или голову мне оторвать, как последний раз завил "мальчик")

Какие шансы…. что шепот, тот, что я слышала в самом начале, не принадлежит этому старому хрычу, Питеру?

Никаких.

Неужели так сложно выйти и просто поговорить? Сказать в лицо: да или нет.

И всё — всё!!!

Больше ничего не нужно…

И снова задергалась кабинка лифта в шахте. Снова завыл организм, спуская-поднимая свою утробу по вертикали.

Хлопок… и вдруг открылись двери.

Невольно подскочила я на ноги…

(слезы заледенели вместе с эмоциями на глазах)

— Прошу, выслушайте меня! Прошу!

(нервно скривился)

— Чего ты тут сидишь? Чего мою семью терроризируешь?

— Прошу, пожалуйста, — (попытка ухватить его за руку — отскочил, отдернулся, как от какой больной, заразной, мерзкой твари; ужалил, уколол мое самолюбие…. но терплю)

Молю, простите меня за мой поступок. Дура, глупая я, истеричка, нервы сорванные…

— Так лечись.

— Буду, только простите…. Пусть вернут нас назад. Молю…

— Уходи, уходи, Бога ради. Поздно уже что-то решать.

— Прошу.

— Уходи.

— Простите… меня.

(схватилась я за дверь, не давая ему ее открыть, от меня сбежать)

— Руки убери!

— Простите меня…. пожалуйста…

(сквозь рев, сквозь всхлипы пытаюсь еще говорить,

а сама едва не теряю сознание от боли и ужаса, что сейчас разрывают мне душу и сердце)

— Молюююю… пожалуйста!!!

— Нет!

И вали отсюда, иначе точно вызову полицию.

И будет у тебя проблем еще больше.

(резко дернул полотно, так что едва не улетела я на лестницу, не свалилась вниз;

еще движение — и со всех сил (показательно) захлопнул свою броню, дверь передо мной,

прячась от меня — от больной истерички)

Глава Тринадцатая

Ждать? Что еще ждать?

Просидела. Проплакала я под его дверьми еще час — и пошла домой.

Ни с чем…

.. даже свое… последнее… растеряла.

Уж лучше бы, отче, ты меня в детстве придушил, чем дал жить вот так… на этой чертовой земле.

НЕНАВИЖУ!!!

И что теперь будет? И что теперь делать?

Не знаю…

Ночь напролет… лежала я, всматриваясь в потолок, и перебирала варианты.

Куда идти, кого просить, что делать?

Не знаю.

До вчерашнего дня я никогда не позволяла ни самой себе унижаться, ни другим — меня унижать.

Но… видимо, всё… действительно, очень относительно.

Определенные условия — и ты из человека можешь превратиться, если не в животное, то в амебу точно.

Вот и я…

Кто теперь я? Что теперь?

А! Черт с ним, с этой гордостью.

Переживем. Ублюдок! Слышишь???

ПЕРЕЖИВУ! И даже обидно как-то, как я смогла согласиться на этот визит…

И так бы выкарабкалась…

… наговорили, сбаламутили…. И теперь? Что?

Лишний раз потешила его гнилое самолюбие.

Ублюдок!!!

Ненавижу!!!!!!!! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!!!!

И всё же под утро сон меня одолел.

Сон — а, может, это было простое истощение?

Отключилась. Забылась — потеряв какую-либо связь с этим паршивым миром.

А так проще. Лучше. Легче…. Вот так бы — на вечность.

Странно… не вставать рано, не спешить на работу…

… сидеть целый день взаперти, ничего не делать.

Уборкой заниматься не хочется.

Телевизор я не смотрю.

За компьютером сидеть — тошно.

Заварить себе чаю — тупо завалиться в кровать, попивать кипяточек и втыкать в потолок.

Это максимум из развлечений, который мне сегодня грядет.

Черт, я теперь нормально не могу смотреть на фрукты — тошно от них. Чертов лимон в чае — ты все испортил. Всю мою… шизофреническую идиллию!

Лимон.

Точно! ЛИМОН!

Быстро вскочить на ноги, умыться, одеться, накраситься — Лимон. Ты всё помог испортить — теперь помогай чинить!!!

— Девушка, Вы куда? Клуб еще закрытый.

— Мне нужно срочно увидеть Марата.