Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему ты скрежещешь зубами? У тебя воспалились десны?
– Нет, они в норме. Странно, что ты молчал больше двух часов.
– Я решил дать тебе побыть наедине с собой.
– Очень мило с твоей стороны.
– На будущее: когда у тебя появятся дети – прививай им воспитание с младых ногтей. Оно потом, правда не сразу, проявит себя.
– Это ты так завуалированно сейчас подметил свою деликатность?
– Лучше скажи – мы выбрались из могильника?
– Да, пару минут назад.
– Что вокруг?
– Чаща и… погоди.
– Ну? Что?
– На горизонте какая–то фортификация.
– Детали?
Сузив глаза, я потянулся взором к крошечному строению.
– Не разобрать, очень далеко.
– Сдаётся мне, парень, это то, что ты ищешь.
– Думаешь там Отражатель?
– Необязательно, но там могут быть подсказки, указывающие на то, где он.
– Мне почему–то тоже так кажется.
– Тогда по коням!
Вызывать Юнивайна на башне я не стал – для него площадка была бы слишком тесной. Ещё немножко поглядев на искрящуюся под небесной голубизной точку сооружения, я, парадоксально не обременённый усталостью (подозреваю, что из–за магии Лорины), запорхал по пролётам вниз. Порожки совершили полных восемь оборотов и распрощались со мной у раскуроченного циркульного проёма. Остатки крепких ворот, оплавленных либо заклинанием, либо чем–то подобным, уже как тысячелетия предоставляли дом лишайникам и мхам. Среди взнузданных корней деревьев и поваленных стволов прослеживалась бугристая линия. Я поковырял её Ликом Эбенового Ужаса. Булыжник. И если полагаться на природные ориентиры, он стелется на восток. Я стянул перчатку и вынул из сумки Кампри. Золотой орех с сапфировыми лепестками приятно холодил ладонь. Сомкнув пальцы посильнее, я метнул его о влажную землю.
Как и прежде, Кампри не долетел до неё, а завис в футе–двух над муравейником. Драгоценные заслонки завибрировали, но не раскрылись. Я озадаченно почесал затылок. В чём дело? Может я тревожил Юнивайна слишком часто, и он должен отдохнуть? Или у него, такое вполне допустимо, имеются свои заботы? Я подобрал орех, состроил сам себе огорошенную гримасу и, пристально карауля взглядом изгибы тропы, устремился вглубь высокоствольника. Изредка перекидываясь с Джейкобом пустопорожними репликами и наматывая при этом милю за милей, я не уследил, как вечер с невестой–луной затеяли звёздный вернисаж. Под треньканье цикад, полёты мотыльков и таинственный шорох бурелома, ночь усыпляла одних и пробуждала других. Я относился к первой категории. Присев на смятую траву, я напился из сызнова увесистой фляги (мой поклон попавшемуся родничку) и стал готовиться ко сну. Хищные звери, такие как кабаны, волки и медведи после чего–то жуткого, а в данном случае это был опустошительный вихрь, стараются не показывать носа из укрытия хотя бы пару дней, поэтому они меня не побеспокоят. Впрочем, опасности разные бывают… В конце концов, Альдбриг из ножен вынимается быстро, а случись сюда заявиться «необычным гостям», Джейкоб тут же даст мне об этом знать. Устраиваясь поудобнее, я потихоньку погружался в туманную завесу, порождённую охотно остывающим воздухом. Вообще мне нравится дымная пелена с её визионерной основой и сопричастностью к мистике, однако ныне в ней заколебались огоньки. Истомно–жёлтые, газовые глобулы света манили меня пойти за ними. Поражённый скоростью нахлынувшего марева и несколько сбитый столку волшебными перемигиваниями, я сразу взялся за концентрацию заклинания. Вооружившись переливчатым «Ледяным Болидом» и с мечом наперевес, я, не дожидаясь плутовского удара из непроглядной завесы, уверенно двинулся к вихляющимся огонькам.
Серебристый дым окутывал всё плотнее. Через десяток шагов я уже не видел ничего кроме тех ирреальных светящихся глобул. Содрогаясь в пульсации, они подплывали то ближе, то почти пропадали за границей различимого. Постепенно меня охватывала ажитация и чувство, что вся эта хмарь есть прелюдия к чему–то пребывающему за рамками леса и времени. Однако взволнованность, как бы абсурдно это ни было, распаляла во мне не страх, но отраду. Только суровый жизненный опыт не позволял мне сбросить заклинание и вернуть Альдбриг на место. Пахнущие гумусом и дождём глобулы болтались уже практически подле меня. Их шафранная люминесценция отдавала волнами благожелательности и расположенности. Туман сходил на нет, а вместе с ним рассасывались и газовые фонарики–поводыри. Просека расширялась, деформировалась и приобретала цивилизованный вид. У колеи, тут и там, цвели ромашки, пионы и хризантемы. Огибая пригорок, я уже знал, что будет за ним, и от того мчался чуть ли не бегом. Флюгер с залихватским петушком, печная труба, весело пыхающая снопами жара, свет в оконцах и недоделанные качели у сарая… Таким я помнил родительский дом.
– Парень, ты топаешь к магическому сосредоточению!
– Фантомов ощущаешь?
– В нём? Нет.
– Досадно…
Распустив волшбу, я остановился у резного крыльца. За овальным скосом отлакированных брёвен, по правую руку, цвёл чудесный палисадник, а дальше, у беседки, был разбит огород. Невысокий заборчик опоясывал хлев и прилегающую к нему оранжерею. В ней мама выращивала для меня раннюю клубнику.
Медная колотушка на двери притянула мои пальцы к себе. Тук–тук–тук. Сглотнув ставшую комом в горле слюну, я нерешительно замер. Тишина. А чего я ожидал? Не ожидал, но надеялся… Я повернул ручку до упора и переступил порог. Гостиная была точно такой, как в моём детстве – сиреневые занавески в лисичках, широкий обеденный стол с тремя большими стульями и одним махоньким, альков за перегородкой, в нём кровать, а рядом другая, поменьше. Узорчатый ковёр звал меня в комнатушку с бежевыми обоями. На низенькой тумбочке лежала пряжа и недовязанный свитер, напротив – два шкафа с книгами, в углу, предшествующему зажжённому канделябру и дивану, приютился каталка–конь и парочка игрушек из ваты. Я опустился на мягкий пуфик и взял в руки Медка. На потрёпанной, дружелюбно–родной мордочке плюшевого мишки расплылась улыбка–ниточка. Разгладив складочки за ушами, я потрепал ему нос–пуговку. Мой ты милый, сколько безобидных шалостей мы с тобой совершили? Сколько ночей скоротали вместе? Незатейливые мечты уводили нас в сказочные страны, где степенные вороны и кроткие зайцы жили в гармонии и дружбе с хмурыми сычами и толстыми белками. Куда канули наши фарфоровые замки? Обо что разбились их серебряные минареты и купола? О две гробовые доски… Мама! Папа! Даже умерев и воскреснув, я не позабыл и не позабуду вашу… вашу… Вы и сами всё знаете…
Прижав Медка к себе, я притянул со спинки кресла объёмистое покрывало. Аромат