Нарги. Социальная утопия - Иван Петров

Искусственный рассвет заполнял аквариумные отсеки ассимиляционного этажа. Девушки начали выползать из нагретых собственными телами простыней и, еще не проснувшись, плюхаться на унитазы, заполняя журчанием, плеском и другими звуками утро нового дня. Наргиза могла не вставать так рано – ей еще не нужно было готовиться к приему гостей, но долго спать на новом месте не хотелось, да и детские грезы окончательно развеялись, вернув ее в привычное состояние взрослой жизни. Синяя тень на правом стекле усиленно молилась своему богу, стоя на коленях перед воображаемым ликом святого. Движения молящейся были сдержанными, а поклоны неглубокими и медленными, что не только выдавало уже немолодой возраст женщины, но и накопившуюся усталость. Присмотревшись, Наргиза поняла, что та крестится.

Объятия ассимиляции предназначались не только мусульманкам, но и нерусским христианкам. Все прочие веры не стремились к жизни в России. Звуки дребезжащих тележек с подносами прервали утренний ритуал соседки. Волонтеры развозили завтрак. Молодые, улыбчивые, почти школьники, они приветливо желали доброго утра и продуктивного дня. В их глазах можно было прочитать и сочувствие и превосходство одновременно. Позволить сочувствие может только тот, кто доволен своей жизнью и уверен, что она намного лучше той, чьей он сочувствует. Да, волонтеры были из числа коренных жителей, и они могли бесплатно подчеркивать свое врожденное превосходство ежедневно и по нескольку раз в день. Где-то через час мужские тени стали проникать в отсеки. Тень немолодой соседки была практически сразу впечатана в кушетку атлетической тенью рослого коротко стриженного мужчины, который, как могло показаться несведущему, работал со спортивным снарядом, то используя его как упор для частых отжиманий, то, наоборот, выкладывал его себе на грудь и многократно подбрасывал одними мышцами таза, то, сгибая где-то посередине, сильно долбил по нему дятлом, упражняя тем самым мышцы пресса. Использовав снаряд по назначению, мужчина длинной мощной струей помочился в писсуар, расположенный в шаговой доступности от кушетки, и удалился в душ с пластиковой бутылкой березового сока – официального спонсора ассимиляционного движения в России. Соседка осталась лежать на боку лицом к Наргизе, закрыв его ладонями. Минут через десять тень, по пояс завернутая в полотенце, склонилась над ней и, прикоснувшись губами к голове женщины, что-то прошептала ей в самое ухо, затем распрямилась, широко расправив могучие плечи, и неспешно, победителем, покинула поле боя, практически нос к носу столкнувшись в дверях со следующим посетителем в красном махровом полотенце, пребывающем, судя по шуткам, которыми он обменивался с провожавшей его до двери девушкой из числа персонала ведомства, в прекрасном расположении духа. Войдя в комнату, весельчак заразительно расхохотался, похлопав высокий писсуар, и, повернувшись к приподнявшейся с постели женщине, задал ей какой-то длинный вопрос. После которого расхохотался еще сильнее и, сорвав с пояса красную ткань полотенца, стал дразниться им, видимо изображая тореадора. Соседка неподвижно наблюдала за происходящим, прикрывая простыней наготу своего только что использованного тела. Приблизившись к своей жертве на расстояние вытянутой руки, тореадор одним движением набросил скрученное полотенце ей на шею и притянул лицо женщины вплотную к своему паху. Почти в то же мгновение сработала система пожаротушения, но на какую-то долю секунды юноша оказался быстрее автоматики и увел свое проворное тело из-под града нравственности под синхронно включившийся душ с оранжевой подсветкой. Женщина с визгом вскочила на ноги и, тряся отвислой грудью, устремилась к своему обидчику. Теперь был понятен замысел юноши, и довольный собственной шуткой он от души гоготал под теплыми струями, звучно шлепая свою новую подружку по крупным ягодицам. Это было безопасно, системы охлаждающих сопл в тесной душевой кабинке не было. Наигравшись вдоволь, юноша уложил женщину на уже просушенный кафель и на глазах у заканчивающих уборку волонтеров выполнил свой гражданский долг. Наргиза, приоткрыв рот, не отрывала взгляда от стеклянного экрана, она так была потрясена происходящим, что даже забыла про других соседок. Хотя в их отсеках происходило практически то же самое, ибо природу человека невозможно разграничить отсеками. Человек по природе своей всегда остается человеком. На пороге соседки появилась совсем юная тень с жидким хвостиком на голове, узкими плечами и впалой грудью. Юноша что-то говорил совсем тихо и робко, не расставаясь с полотенцем. Женщина резко встала, обернулась в простыню и предложила присесть молодому человеку на кушетку. Потом сама села рядом и, переходя с тихого на громкий шепот и обратно, стала эмоционально жестикулировать, то вознося руки к небу, то тыча пальцем себе в живот. Наконец, она выговорилась до конца и, задрожав всем телом под натиском подавленных рыданий, уронила свою плачущую голову на грудь молодого человека. Юноша обнял ее обеими руками и нежно прижался, как к собственной матери, поцеловал женщину в волосы, в ушко и стал нашептывать какие-то, судя по интонации, ласковые слова. Женщина в ответ закивала, опустилась на колени перед юным мужчиной и погрузила свою голову в его промежность, плотно закрыв всю эту порочную конструкцию белой паранджой простыни, сорванной с измученного тела. Было понятно, что происходит под простыню, но камеры не могли это зафиксировать как факт, а значит, и невозможно было задействовать систему пожаротушения. Служба безопасности работала не по понятиям, а по фактам. Наргиза искренне подивилась тому, как этот еще совсем молодой мужчина смог найти нужные слова для затраханной, в прямом смысле слова, немолодой женщины, да еще и такие ласковые, что та ответила не только взаимностью на его призыв, но даже более того – сама стала инициатором любовного действия с ним. Такие мужчины, рассуждала Наргиза, которые могут понять и посочувствовать женщине в непростое для нее время и серьезно отнестись к своей важной роли в ее жизни, могут вызывать только симпатию. Это вызванное  уважением чувство вдруг переросло в знакомое с детства напряжение внизу живота. Понимая, что происходит, девушка, дабы не провоцировать себя, отвела взгляд от происходящего за стеклом. Но в это самое время до нее донеслись странные звуки: будто кто-то влажной тряпкой тщательно и с достаточным усилием протирал оконное стекло. Наргиза обратила взгляд в сторону происходящего и увидела, как медленно скользит вверх-вниз по стеклу потное тело девушки-мышки, некрупные ягодицы которой были распластаны до белизны, и сильный, высокий мужчина бережно и неспешно двигал ее перед собой. Его движения были основательными и негрубыми, и даже, пожалуй, сдерживающими порывы девушки, так как стоны последней были куда более частыми. Однако минут через семь сопротивление мужчины было подавлено желанием соседки, и амплитуда колебания ее тела значительно возросла. Поняв, что это может означать только одно, щеки Наргизы вспыхнули от смущения. Видимо, у этого великана все было пропорционально. Наргиза против воли крепко свела бедра и, не отрывая взгляда от скользящей попы, в ее темпе начала движения собственным тазом. Рука потянулась к горячей влаге трусов и привычным движением проскользнула под неплотно прилегающую к телу ткань. Пальцы сразу заняли нужную позицию, и образ мужа проник вместе с ними в только ему дозволенное место. Темп движений вырос, дыхание Наргизы стало прерывистым, близилась развязка. Но через мгновение все рухнуло, и, босая, мокрая, она оказалась на холодном полу, дрожа от пронизывающих ее насквозь ледяных струй. В надежде согреться, Наргиза бросилась в оранжевую подсветку душевой кабины, но и здесь ее ждал неприятный сюрприз: душ извергнул из своего стального горла мощную струю холодной воды. Девушка в растерянности замерла, не зная, куда бежать дальше, но в этот момент все прекратилось, и в комнату вошли представители администрации в желтой униформе и коротких фирменных сапогах из черной резины. Ее заботливо укутали в вынутое из термопакета большое желтое полотенце. Женщина лет тридцати, с ярко накрашенными губами на белом, лишенном морщин лице, холодно и внятно произнесла:

 – Вы, Наргиза, нарушили двадцать седьмой пункт, подписанного вами соглашения о пребывании в казенном государственном учреждении ассимиляции народов.

И достав из красной папки договор, где стояли подписи Гаджи и Наргизы, она зачитала его содержание: «…в казенном учреждении налагается строгий запрет на мастурбацию в любой ее форме, а также использование для целей получения сексуального удовлетворения различных подручных предметов».

– Если вы плохо читаете на русском языке, то надо было заблаговременно воспользоваться услугами нашей службы переводчиков. Это не поздно сделать и теперь.