Кугитангская трагедия - Аннамухамед Клычев

Процессия быстро проследовала ко двору умершего Лупулла. Здесь их уже поджидал отец покойного — Байрам Сопи. Опершись трясущимися руками на палку, он гневно плюнул и отвернулся, когда Янгыл ссадили с лошади, а Арзы привязывали к агилу.

— Байрам Сопи-ага, аллах над нами смилостивился, страшного не произошло, — энергично заговорил Сапарчапык. — Мы вовремя схватили их и не дали свершиться грехопадению вашей гелин…

Старик только гневно пожевал губами и снова плюнул. Рука его уже подняла палку, чтобы опустить её на голову невестки, но он тут же передумал. Толпы людей во дворе и около двора смотрели и думали: «Что же будет дальше?»

Байрам Сопи, наконец, принял решение и рассудительно заключил:

— Арзы отведите к отцу и скажите, чтобы держал его на привязи. А эту — заприте!

Арзы тотчас же отвязали от изгороди агила и быстро повели к его дому. Дойти успели лишь до базарной площади, как вдруг откуда-то появились нукеры Махматкула-Эмина, и один из них крикнул:

— Эй, вы! Ведите этого негодяя следом за нами. Зиндан давно скучает по нему.

В мечети только что закончился вечерний намаз. Но правоверные не спешили расходиться по домам, ждали: «Сейчас приведут богоотступника». Сам молла Ачилды, побледневший и молчаливый, прохаживался у входа. Увидев нукеров и связанного Арзы, он злобно проговорил:

— Вот оно, исчадье ада! — и повелительным жестом указал на кельи, куда сажали провинившихся.

Арзы втолкнули в темницу. Падая, он слышал, как заскрипела затворившаяся дверь, а в углу кельи запищали и разбежались в разные стороны крысы. Ночью к нему вошли молча несколько человек, и прежде чем он сообразил, что от него хотят, в сплошной тьме свистнула, точно живая, камча и нестерпимо ожгла шею. Потом он почувствовал такие же ожоги на лице, плечах, ногах. Боль была настолько нестерпимой, что Арзы не мог удержаться, чтобы не закричать. И он кричал, пока не потерял сознание.

Утром отец юноши, с помощью Закир-ага, уговорил моллу Ачилды, чтобы тот смилостивился над несчастным. Закир-ага вернул бывшему хозяину долг с процентами, а Хаким-ага подарил ему кусок красной русской материи. После этого Арзы в полубессознательном состоянии, поддерживаемый под руки, был выведен из темницы и доставлен домой.

Прийдя в себя, он понял, что лежит на кошме дома. «Лучше бы мне умереть», — подумал он с болью и горечью и тотчас услышал слова отца:

— Вот что я тебе скажу, сынок. О той гелин забудь раз и навсегда! Не для тебя она предназначена, не тебе послана аллахом. Обычай туркмен велит тебе не прикасаться к той, которая не тебе суждена. Смерть и презрение постигают того, кто нарушает этот древний обычай. Судьба твоя в наших руках. Ты ещё качался в люльке, а мы уже позаботились о тебе, приглядели тебе девушку. Она из бедного дома, но из нашего рода…

Арзы тяжело вздохнул и отвернулся. Хаким-ага продолжал:

— Аллах поможет, соберём калым и привезём тебе невесту.

Обливаясь слезами, Арзы кусал губы. «Неужели люди не понимают, что существует такое чувство, когда нельзя заменить любимую никакой другой девушкой? Неужели никто в Базар-Тёпе не представляет, как может страдать сердце по той, кто тебе дороже жизни?».

Нет, наверное, у каждого была своя любовь, да раздавил эту любовь чёрствый дедовский обычай. И Арзы решил подчиниться воле закона, решил набраться сил, чтобы забыть о Янгыл. «Надо только побыстрее уехать из Бачар-Тёпе, — про себя повторял он, — надо побыстрее уехать».

Был тёплый апрельский день, тепло пригревало туркменское солнце, когда Арзы и Закир-ага вновь появились на «Обручеве». Несколько суток они поджидали пароход на берегу. Но вот настал долгожданный час: в полдень «Обручев», сообщая о своём прибытии басистым гудком, приблизился к кугитангским берегам, и амбалы, быстро сев в лодку, переправились на судно.

Теперь их здесь встретили как друзей, как старых однокашников. Капитан, слегка улыбнувшись, сказал боцману:

— Смотри, как нам верны туркмены. Какой уж год с нами!

Боцман Бахно похлопал Закир-ага по плечу, Арзы взъерошил волосы и, внимательно оглядев его, сожалеючи покачал головой:

— Эка, брат сермяжный, как тебя отделали! Плёткой, что ли?

Арзы смутился, прикрыл ладонью ещё незаживший шрам на щеке.

Закир-ага охотно пояснил:

— Арзы-джан девочку одну шибко любил… Папашка его другому отдал… Арзы-джан девочку взял, скандал был…

— Слыхал, слыхал, что у вас девочек крадут, — отозвался боцман, сказал ещё несколько непонятных слов и потерял интерес к вновь вернувшимся грузчикам.

Зато внизу, у кочегаров, было радости от встречи больше. Мишка и Алим, потные и чумазые, встретили грузчиков, как родных братьев. Закир-ага первым делом развязал торбу, дослав оттуда каурму в чашке, челпеки, и всё это высыпал на постеленный прямо на полу платок. Арзы тоже достал угощения. Принялисьобедать. Разговор пошёл самый откровенный, хотя друзья и понимали слова с трудом. И здесь не остался незамеченным шрам Арзы. Кочегар Мишка, жалея своего изувеченного друга, со свойственной ему горячностью, вдруг высказал по этому поводу свою мысль:

— Слушай, браток, неужели и у вас там, в аулах, существует любовь? У вас же всё, говорят, за деньги? А за деньги какая может быть любовь?

Арзы насупился, губы его искривились в обиде. Закир-ага, видя и понимая своего молодого друга, сказал:

— Зачем так шутишь, Мишка? Раз человек — значит любовь!

Обиженный Арзы тихонько попросил Закир-ага, чтобы перестали говорить о нём. Закир-ага, согласно кивнув головой, перешёл на шутку.

— Ай, ладно, Мишка… Твой дом пойдём — твоя любовь посмотрим. Твой девка есть, марджа есть?

— Есть, есть, — радостно отозвался кочегар. — Хорошая девка, красивая, только не я её, а она меня украла.

Все засмеялись, и разговор постепенно перешёл на другое. Алим вспомнил, как тяжело они грузили таран: капитан не стал нанимать грузчиков в Чарджуе и заставил работать кочегаров, а этот таран в тюках очень тяжёл весом.

Таран в ту пору считался самым дефицитным сырьём у кустарей. — Спрос на него был повсюду, особенно в отдалённых местах. Корень тарана произрастал где-то в Ферганской долине. Там его добывали, делали из него дубильные вещества для приготовления кож и торговали им всюду. Существовали даже специальные таран-базары, где он стоил пятьдесят копеек пуд. Но везти его из Ферганы в Термез, да ещё в большом количестве, делом было нелёгким. Вот и скупали пароходчики таран у узбеков, грузили на палубу и везли в самые отдалённые окраины. Им нужны были хорошие барыши.

Выгружать таран действительно было тяжело. Тюки были огромные и неловко держались на спице. Особенно это почувствовал Арзы, у которого после побоев всё ещё болела спина. Еле передвигаясь по трапу на Термезскую пристань, Арзы про себя молил аллаха, чтобы поскорее перетаскать этот проклятый груз. Но в конце работы всё же не выдержал. Обессиленный, шатаясь, отошёл в сторону и присел. Тут как тут появился боцман и недовольно крикнул с угрозой:

— Но, но! Дело — делом! Будет час, отдохнёшь!

Арзы еле поднялся и снова взбежал по трапу на палубу. Он побоялся открыться перед боцманом, что болит спина, чего доброго скажет: «Не нужен мне больной амбал». Вечером, после разгрузки, Арзы высказал свои опасения Закиру-ага и тот удовлетворённо сказал:

— Правильно, что не сказал, сынок. Помни всегда, что мы им нужны пока здоровы и что-то умеем делать. Больного этот мир не примет нигде.

Через день, когда пароход освободился от тарана и керосина, от соли и сахара, от домашней утвари и огородного инвентаря, началась загрузка трюмов и палубы фруктами. К пристани со всех сторон ползли арбы, гружёные канарами с яблоками и абрикосами. И по воде на каюках везли туркмены и узбеки фрукты.

Грузчики брали канары прямо с арб, с лодок, взбегали по трапу на пароход и укладывали груз в штабеля. Капитан и боцман стояли рядом, подгоняя и поправляя, если что не так было сделано.

Ещё когда плыли сюда, в Термез, Арзы всё время думал: где-то здесь, в ауле Акташ, живёт его родной дядя по матери — Джора-ага. Арзы много слышал о нём, но никогда не видел, потому что дядя к ним не приезжал. И только отец Арзы два раза ездил к нему и всегда хвалил этого человека.

Во время погрузки на пароход к пристани съехалось много дехкан, и Арзы, улучив момент, спросил у одного торговца:

— Не скажете ли, уважаемый, где находится аул Акташ?

— Недалеко отсюда. Фарсах — не больше, — отозвался торговец. — А зачем тебе понадобился Акташ?

— Дядя у меня там живёт, Джора-ага зовут.

— Вон, видишь человека, который лошадь в арбу впрягает?

— Да, вижу…

— Так это и есть твой дядя.

— Спасибо вам! — обрадованно воскликнул Арзы и тотчас направился к человеку, запрягавшему лошадь.