Рассекая ветер - Сион Миура

Очевидно, что девушки сходят с ума по парням, которые хороши в спорте. Да и большие компании оторвут с руками такого сотрудника.

Близнецы сразу же приступили к обсуждению.

– Если это сделает меня популярным среди девушек, я в деле. А ты, ниитян?

– Я тоже. Но о вершине какого именно спорта идет речь? Для бейсбола нужно девять человек.

– Для футбола одиннадцать.

– Это же кабадди[11], да? – вклинился Никотян.

– Нет, – ответил Киёсэ.

Юки окинул Никотяна холодным взглядом.

– Ты серьезно подумал, что занятие кабадди в Японии в наши дни сделает тебя достаточно известным и увеличит шансы в поиске работы?

– К тому же для кабадди нужно семь человек, – добавил Кинг, продемонстрировав свои разносторонние знания, почерпнутые из викторин.

Никотян и Принц мгновенно подняли руки и сказали:

– Я пас.

И хотя Юки язвительно комментировал слова Никотяна, он тоже поднял руку вместе с ними.

– Удачи вам!

Муса оглядел присутствующих и радостно сообщил:

– Ну вот, теперь здесь ровно семь человек.

– Я же сказал, что мы не собираемся заниматься кабадди, Муса, – Киёсэ откашлялся. – А ты, Юки, вообще не имеешь права пасовать. Каждый декабрь я готовлю осэти и дзони[12] для тебя, так как ты ноешь, что не хочешь на Новый год возвращаться к родителям домой.

– Ты чего, Хайдзи, угрожаешь мне?

Юки протестовал, но слишком слабо. Киёсэ коварно улыбнулся.

– Как вы думаете, почему я все это время готовил для вас и следил за вашим здоровьем, а?

К чему это Киёсэ клонит? Все, кто до этого пользовался заботой Киёсэ о домашнем хозяйстве, замолчали, почувствовав опасность. «Теперь, когда я вас откормила, давайте приступим к трапезе». Они были словно заблудившиеся детишки перед ведьмой, затачивающей кухонный нож.

Киёсэ, который проявил интерес к бегу Какэру, сказал, что тоже занимается бегом. Киёсэ, который насильно затащил Принца на сегодняшнюю вечеринку и собрал всех жителей Тикусэйсо. И наконец, вид спорта, в котором участвуют десять человек.

«Этого не может быть», – подумал Какэру.

– Вы всё еще не понимаете, к чему я веду?

Киёсэ поддразнивал сидящих перед ним обитателей Тикусэйсо с нескрываемой радостью. Все, на кого упал взгляд Киёсэ, были вялы, как комары в начале сезона, и лишь понуро качали головой.

– Это спорт, который каждый видел хотя бы раз. По телевизору, во время поедания дзони…

– Неужели это…

Синдо замялся. Киёсэ, прислонившись к оконной раме, спокойно продолжил:

– Да, Экиден. Это будет Хаконе Экиден.

В комнате близнецов поднялись гневные возгласы и смятение:

– Невозможно.

– Он что, с ума сошел?

– Почему это мы должны натянуть шорты и перекинуть ленту через плечо, чтобы подняться в горы сразу после Нового года?

– Что такое ХАКОНЕЭКИДЕН?

– Слово «экиден» появилось от названия системы «экиден тэмма»…[13]

– Никто из нас не занимается легкой атлетикой.

И так далее.

И лишь Какэру хранил молчание.

Для тех, кто занимался легкой атлетикой, соревнования в Хаконе занимали особое место в сердце. Он прекрасно понимал, как это сложно. Предложение Киёсэ было из разряда несбыточных желаний. И уж точно не то, что могла сделать компания дилетантов из Тикусэйсо, даже если бы они очень этого захотели.

Киёсэ встал, вышел из комнаты, а затем с шумом спустился по лестнице, чего обычно не делал.

– Он что, рассердился? – беспокойно пробормотал Дзёдзи.

– Я вот тоже рассердился, – с этими словами Юки раздраженно осушил свою кружку пива. – Этот чертов Хайдзи несмешно шутит.

Гадая, что будет дальше, Какэру наблюдал за происходящим, как дверь снова резко открылась. Вернулся Киёсэ. В его руке была большая деревянная табличка, висевшая при входе в Тикусэйсо. Все вжали головы в плечи, решив, что он решил поколотить их. Киёсэ встал в центр круга и вытер испачканную деревяшку краем рубашки.

– Взгляните сюда.

Киёсэ поднял очищенную табличку как решающий аргумент, а затем сделал полный оборот на месте, чтобы все сидящие вокруг могли ее рассмотреть.

– Ну ничего ж себе!

Все ахнули от удивления. Какэру тоже наклонился вперед, чтобы рассмотреть табличку, а затем ошеломленно понял: вот что имеют в виду, когда говорят: «Открыть рот от удивления».

На простой деревянной доске чернилами было написано: «Тикусэйсо». Но теперь там появилось кое-что еще – проступили две строчки, которых раньше не было видно из-за грязи:

«Университет Кансэй

Тренировочный лагерь команды по легкой атлетике»

– Я никогда не слышал об этом.

Никотян, который жил здесь дольше остальных, застонал. Новички Дзёта и Дзёдзи, побледнев, смотрели друг на друга. В этот момент стало ясно, что Киёсэ вовсе не шутит, а на полном серьезе собирается покорять Хаконе Экиден.

– Слушай, а в нашем университете что, есть команда по легкой атлетике?

Синдо выглядел жалко, как крестьянин эпохи Эдо, умоляющий чиновника о снижении ежегодной дани.

– Маленькая, но есть. На первом курсе мы ездили на соревнования.

– Я думал, что в легкой атлетике по одному выступают, – пробормотал Принц, который не знал, как устроен спортивный мир.

Киёсэ не шевельнулся и, продолжая держать дверную табличку над головой, громогласно заявил:

– И вы все, ребята, часть этой команды!

– С чего это?!

В этот раз все орали гораздо громче, чем в прошлый, когда им сказали, что они направляются в Хаконе. Юки встал и подошел к Киёсэ.

– С какого это момента?

– С того, как ты сюда переехал, – бесстрастно заявил Киёсэ. – Тебе ничего не показалось странным? Разве ты не почувствовал какого-то подвоха? Где это видано, чтобы комната стоила тридцать тысяч йен, да еще и с питанием.

Не обращая внимания на суматоху, поднятую остальными, Какэру бросил взгляд на Киёсэ.

– Другими словами, въезжая в Аотакэ, ты записываешься в команду по легкой атлетике?

– Именно так.

– И конечно же мы автоматически зарегистрированы в Студенческой ассоциации по легкой атлетике региона Канто?

– Именно так.

– Что значит «именно так»? Ты чего…

Какэру вздохнул.

– Что за грязные игры – регистрировать без согласия человека? Сколько всего человек в команде по легкой атлетике?

– На короткие дистанции чуть больше десяти. Но они слабенькие. А для длинных дистанций есть вы, десять человек.

– И когда же мы стали легкоатлетами?

Кинг попытался отобрать у Киёсэ дверную табличку. Муса поспешно остановил его.

– Я ничего не понимаю. Давайте поговорим об этом.

– Конечно. Давайте успокоимся. Рассаживайтесь, – спокойно проинструктировал присутствующих Киёсэ.

«В том, что здесь сейчас такая неразбериха, твоя вина» – так думал каждый присутствующий. Однако в Тикусэйсо слова Киёсэ обладали огромной силой. С трудом подавив возмущение, ребята нехотя вновь уселись в кружок. Никто не открывал рта. Слишком много мыслей было у каждого в голове, и непонятно, с чего вообще начать.

Юки толкнул локтем бок Какэру. Он взглядом показал: «Начинай». Какэру растерялся и оглядел ребят в кругу. Близнецы умоляющим взором тоже смотрели на Какэру. В Тикусэйсо всем уже было известно, что Какэру бегает в одиночку по утрам и вечерам. Единственный, кто об этом не знал, был Принц: закрывшись в своей комнате, он днями напролет читал мангу.

Какэру привык жить в вертикальной иерархии спорта. Поэтому в такой ситуации он никак не мог решиться оттеснить своих старших товарищей и выступить вперед. Однако единственным человеком, который мог убедительно возразить Киёсэ на его неожиданное предложение, был именно Какэру. Ведь только он разбирался в легкой атлетике. Очевидно, в роли представителя здешнего коллектива у него не было другого выбора, кроме как задать Киёсэ вопросы.

Какэру выпрямил спину.

– Для начала я хотел бы знать, кто будет тренером? И что он думает о спортсменах-призраках, которые и сами-то не в курсе, что они в команде?

– Об этом можно не беспокоиться. Наш тренер – хозяин Тикусэйсо, Гэнъитиро Тадзаки.

– Что за бред?!

Кружок опять сотрясся от скорбных криков.

– Этот дряхлый старик – наш тренер? Хотя бы уже одно это говорит, что у нас ничего не получится, – закричал Дзёдзи, задыхаясь. Он был настолько потрясен, что не вовремя сделал глубокий вдох, и алкоголь попал не в то горло.

– Не будь таким грубым. Наш хозяин – уважаемый человек. Как говорят, гордость японской легкой атлетики, – с укоризной заметил Киёсэ.

– Когда он был гордостью? – нервно спросил Дзёта, похлопывая Дзёдзи по спине.

– Когда Кокити Цубурая[14] умер, написав семье, как благодарен им за еду, наш хозяин уже был