Грызлобич (СИ) - Торин Владимир

Только Зубная Фея могла остановить Морлокка. Может быть, в эти самые мгновения она уже идет по его следу, может, она стоит за дверью…

Маньяк улыбнулся и прислушался… Нет, там никого нет. Какая жалость!

– Мне скучно, – прохрипел Темный Попутчик. – Надоело…

– Тебе не нравится игра? – удивился мистер Морлокк.

– Уже нет. Не та жертва… Предлагаю заканчивать. Завтра мы снова отправимся в переулок… может, мы поймаем кое-кого, – он выдержал многозначительную паузу, – интереснее. Я проголодался… Выбирай скорее: голову или лапки.

– Можно я хотя бы наслажусь криками?

– Люблю эти крики, – великодушно ответил Темный Попутчик.

Мистер Морлокк кивнул. Он не хотел обрывать игру, но с этой злобной мразью спорить не решался. К тому же он и сам уже хотел есть – из-за работы он частенько пропускал ужин. И правда, можно подкараулить более качественную жертву: он был не в настроении, жертва тоже была не в настроении…

Но доиграть нужно…

Самое приятное во всей игре – то, что жертва знает, что ее ждет. А еще знает, что он не остановится на обглоданных ногах, если выбор будет «лапки». Мистеру Морлокку некуда спешить, а удовольствия от происходящего тем больше, чем дольше происходит пытка.

Кровь, боль и мучения – это еще не все. Эмоции – вот где, таится вся сладость.

Никто не хочет умирать, и все неизменно предпочитают боль. Они мгновенно делают выбор, хоть и продолжают сопротивляться, заявляя, что не станут играть в его игры, обвиняя его в безумии.

– Ну же, мой дорогой. Не огорчайте меня… Личико или пяточки? Здесь нет неправильного ответа. Смелее…

Мистер Морлокк всегда в этот момент думал о родителях. Видели бы они его сейчас! Он переплюнул их, он был тем, на кого они не полагали никаких надежд, но он пошел куда дальше всех своих предков вместе взятых.

Безумие?! Разумеется, он был безумен! Под стать этому городу, квинтэссенция сумасшествия и порочности.

Он не был похож на своих соседей, на людей из аптеки или тех никчемных бедолаг со станции, хотя и выглядел, как они.

Что отличает безумца от обычного человека? Нож в руке? Блеск в глазах? Червоточина в сердце?

Нет!

Идея. Или, если угодно, видение. Особый взгляд, который делит людей на волков и наивных зайчишек, забредших в чащу. Он был таким – городским волком, оценивающим мягкость подбрюшья, податливость загривка и потаенную робость на дне глаз.

Что делает маньяка маньяком? Мания? Или голод? Свой особый голод…

Когда пробуждается твоя худшая сторона, когда появляется тот, кто следует за тобой куда бы ты ни шел, когда в ушах возникает голос того, кого никто, кроме тебя не слышит, противиться этому голоду становится попросту невозможно. Хриплый шепот Темного Попутчика заглушить невозможно, его можно заткнуть на время лекарствами, но… любое забытье неизменно сменяется моментами бодрствования. При этом даже лекарства неспособны унять голод.

А жертва… что ей остается? Стонать, истекать слезами, молить, проклинать, отрицать. Вкушать жестокость маленькой ложечкой. Это самое замечательное: и тот, кто лежит на столе, и тот, кто его похитил, едят с одной ложечки, вот только блюда у них разные.

– Что ж, тогда я выберу за вас. И я выбираю… хм… дайте подумать… Лапки! Пусть они сожрут ваши пятки и закусят щиколотками. Так мы проведем чуть больше времени вместе.

И клетки открываются…

И из сведенного судорогой горла вырывается крик…

Маньяк Морлокк из переулка Морлокк облизывает ложечку. Какая вкуснотища…

…Как говорил отец мистера Грызлобича, плох тот ужин, который не прерывается скандалом: первое блюдо, второе и приятная слуху ругань на третье.

Что ж, ужин маньяка Морлокка имел все шансы стать превосходным, так как его вдруг прервал пронзительный женский крик:

– Прочь! Пошли прочь!

Ворвавшаяся в подвал девушка подняла над головой фонарь, и гремлины завизжали. Паника охватила их. Носатые человечки, прикрывая глаза крошечными ручками, бросились в рассыпную.

Всего за пару минут они скрылись из виду, нырнув в чернеющие отверстия в стенах.В подземном логове остались лишь темная фигура в углу, Грызлобич на столе и…

– Зубная Фея! – воскликнул Грызлобич. – Вы пришли! Чтобы спасти меня! Я спасен! Спасен! Зубная Фея бросила на него быстрый раздраженный взгляд и принялась осматривать логово. Освобождать жертву она не спешила.

– Я знал! Знал, что вы придете, чтобы спасти меня! Это чудо! Меня спасла сама Зубная Фея!

– Хватит, – оборвала его девушка. – Говори, что ты задумал?

Грызлобич уставился на нее с искренним недоумением. Лежа на столе, притянутый к нему ремнями, со склизкой желтоватой жижей на лице и ногах, он выглядел нелепо.– Вы о чем? Я ничего не задумал…

– Прекращай спектакль.

– Какой еще спектакль?! Я жертва…

– Никакая ты не жертва… Ты болван, Грызлобич.

Зубная Фея подошла к столу. Весь ее вид выказывал крайнее утомление.

– Ты мне надоел, Грызлобич, – сказала она. – Это зашло уже слишком далеко…

– Что? Я вас не понимаю. Меня похитил маньяк Морлокк, он…

Зубная Фея вскинула руку, прерывая его.

– Никакого маньяка Морлокка не существует. И никто тебя не похищал. Это был ты, Грызлобич.

– Что? Нет! Вон же он стоит! – Он ткнул головой в сторону застывшей в углу фигуры в цилиндре.

Зубная Фея подошла к ней, поднесла фонарь. Рыжий свет вырвал из мрака нечто похожее на автоматона, собранного из всевозможного хлама: пара поставленных один на другой чемоданов, проволочный каркас, одежные вешалки, блоки и бечевка; на эту громадину были напялены художественно забрызганные «кровью» (красной краской) фартук и перчатки. Голову «маньяка» заменял небольшой фонограф с надетым сверху цилиндром.

– Что?! – пораженно воскликнул Грызлобич. – Это все какая-то хитроумная игра гениального маньяка Морлокка!

– Нет, это все – просто глупая постановка – мистификация, которую претворил в жизнь одинокий и крайне навязчивый человек с подорванным душевным здоровьем.

– Ну да! Это Морлокк!

– Нет, это ты, Грызлобич.

Зубная Фея провернула восковой цилиндр в фонографе и включила запись – из рожка вырвалось: «Знаете, я вообще-то не плохой человек. Бывают дни, когда я не представляю ни для кого угрозы. Живу обычной жизнью, влачу неприметное существование и самые яркие эмоции переживаю от чтения газет. Может быть, в такой день я очень похож на вас, но… сегодня другой день…».

Зубная Фея выключила фонограф.

– Это твой собственный голос, Грызлобич. Морлокк – это ты.

Похищенный едва не плакал:

– Нет, я просто несчастная жертва!

– И жертва тоже. И господин, который помог мне выбраться из капкана. Ты также и тот, кто напал на меня с… – она поморщилась, – дохлой кошкой и натравил на меня Свечников. Я долго не могла понять, что происходит. Вот уже несколько дней как я втравлена в эту нелепую игру. В один день – ты несчастный жалобный Грызлобич, служащий Почтового ведомства и жертва предубеждений из-за своей неблагозвучной говорящей фамилии, а в другой – ты надеваешь личину маньяка Морлокка. Сперва я недоумевала, но, раз за разом встречая тебя в переулке, я начала догадываться…

– Нет, это неправда…

– Хватит играть! Это уже становится жалко!

Грызлобич вдруг изменился в лице. Испуг пропал, его заменило коварство. Губы расползлись в злодейской усмешке.

– Что ж, Зубная Фея, ты раскусила меня. Я знал, что ты умна! Ты раскрыла мой план! Все это было сделано, чтобы заманить тебя сюда! Ты в ловушке! Я переиграл тебя!

Зубная Фея пожала плечами и тяжко вздохнула.

– Никакая это не ловушка. Хватит морочить мне голову, Грызлобич.

– Ловушка! Я все продумал! Мой великий замысел…

– У тебя нет никакого великого замысла.

– Мои кошмарные злодеяния…

– И особых злодеяний ты не совершил. Если, конечно, не учитывать, что ты злокозненно тратил мое время всю последнюю неделю.

– Все мои жертвы…