BASE 66 - Йефто Дедьер

Страх медленно, но верно овладевал мной. Не было никакого пути назад, никакой причины, по которой я мог бы сказать: «Ладно, парни, я не буду сегодня прыгать». Думаю, и Скотт и Бернар чувствовали то же.

Клаус ненадолго отлучился, чтобы проверить, достаточно ли на улице светло, и, к сожалению, ситуация не выглядела многообещающей. Был туман, и, похоже, собирался дождь. Клаус был разочарован. Если бы, приехав сюда из самого Мюнхена, он вернулся обратно, не сняв ни одной плёнки, то потерял бы деньги на оплате работы своих людей. Мы напрасно ждали погоды больше двух часов. Было невероятно трудно сидеть, не двигаясь, и ждать. Мы все больше беспокоились и решили прыгнуть, несмотря на непогоду. Поблагодарив владельца гостиницы за гостеприимство, мы возвратились к автомобилям, чтобы подготовиться. Я надел парашют и туго затянул ножные обхваты. Засовывая свой красный галстук под грудную лямку, я понял, что забыл зажим для галстука. Расстроившись, я представил, как галстук шлепает по мне в падении.

Скотт решил бросить жребий. Он написал на отдельных листках бумаги цифры от одного до четырех и протянул их нам цифрами вниз. Я скрестил пальцы, надеясь, что вытяну номер один и буду прыгать первым. Я думал, что будет легче, если не придётся наблюдать, как другие прыгают передо мной. Бернар вытянул номер три, Райнер — один, Скотт — два. Значит, я должен был прыгнуть последним. Потом мы позировали фотографу. Должен сказать, что выглядели мы довольно залихватски, совсем не так, как если бы ждали прыжка с моста.

До прыжка оставалось тридцать минут. Удары сердца отдавались в голове, мешая думать. Скотт сильно хлопнул меня по спине, отчего я так закашлялся, что боялся, что часть моих внутренностей вылетит наружу. «Время пришло, Йефто. Держись».

Я улыбнулся и кивнул. Бернар, против обыкновения, последние полчаса был очень тих, и я понимал, почему. Он чувствовал то же, что и я.

Даже если Клаус и его команда не смогли бы из-за непогоды снять наши прыжки, они хотели сфотографировать хотя бы нас. Поэтому два фотографа уехали на место заранее, чтобы устроиться под мостом в специально сделанных подвесных системах. Так они смогли бы сделать первоклассные фотографии нашего отделения.

Настало время выдвигаться и нам. Поездка на машине от долины до моста заняла 15 минут. Мы кипели от адреналина, что время от времени приводило к энергичным воплям. Крик — хороший способ успокоить нервы. Это может показаться странным, но когда ты под большим психологическим напряжением, громкий крик может дать успокаивающий эффект. Я выглянул в окно и увидел указатель, поясняющий, что до места нашего прыжка немного больше трёх километров.

Скотт поставил нашу любимую кассету и увеличил громкость. Солист группы The Kinks вопил: «Лови меня, я падаю!» Наш немецкий водитель, который, видимо, не мог похвастаться чувством юмора, не оценил эту песню. Он не произнес ни слова, начиная с выезда из Браунсбаха. Возможно, он слишком сконцентрировался на дороге. Но, с другой стороны, он ведь не собирался прыгать, поэтому мы решили, что он был просто занудой. Внезапно я почувствовал тяжесть в мочевом пузыре. Он был наполнен до краёв. Я не хотел просить водителя остановиться на обочине, потому что знал, что тут часто бывает полиция, патрулировавшая мост, чтобы мешать людям совершить самоубийство. Начиная со строительства Кохертальбрюкке с него прыгнули без парашютов больше 50 человек. В то же время я, конечно, не хотел сделать первый BASE-прыжок с полным мочевым пузырём. Было только одно решение: расслабиться там, где я сидел, и позволить природе взять своё. Я сказал об этом Скотту, и он расхохотался. Он помахал рукой Бернару и кое о чём предупредил его. Потом Скотт сказал нашему водителю, что я только что сделал на заднем сиденье его прекрасного «Мерседеса». Тот обернулся, убедился, что катастрофа действительно случилась, и обратился ко мне с несколькими очень нехорошими словами. Я решил, что нажил врага на всю жизнь, но, к счастью, никогда больше его не увижу.

Мы подъехали к мосту, и я почувствовал, что сердце забилось раза в два быстрее. Через какие-то минуты начнётся фантастическое приключение, прыжок в мир экстремальных ощущений.

Когда мне было 12 лет, я установил мировой рекорд стояния на одной ноге. Я стоял на правой ноге перед несколькими свидетелями 5 часов 46 минут. Редактор Книги рекордов Гиннесса Норрис Макуэртер подтвердил мой рекорд и написал мне, что он будет включен в следующий выпуск книги. К сожалению, прежде чем этот выпуск был издан, мой рекорд был побит каким-то американцем. Тогда я считал свой рекорд тоже неким фантастическим приключением, но сейчас об этом смешно было вспоминать. Оно, это приключение, начнётся сейчас. Психологи называют это «навязанное себе очень опасное поведение».

Автомобиль съехал на обочину и остановился. Я пошел к перилам, чтобы посмотреть на окружающую обстановку. Долина ниже была окутана туманом. Бернар не хотел смотреть вниз, сказав, что это будет только пугать его. Фотографы в своих подвесных системах под мостом были уже готовы. Бернар присоединил фалы раскрытия наших парашютов к перилам моста, и я попросил, чтобы он дважды проверил, что они надёжно закреплены. Фалы были 15 футов длиной и заканчивались обрывным тросом, присоединенным к вытяжному парашюту. Когда я прыгну, фал натянется, вытаскивая парашют, пока обрывной трос не оборвётся, позволяя куполу полностью раскрыться.

Один за другим мы забрались на место прыжка. Выступ снаружи был только четыре дюйма шириной, и я держался одной рукой за перила. Райнер, который собирался прыгать первым, сосредоточился. Я видел парок его дыхания на фоне серого неба, и внезапно он исчез. Какая-то мистическая тишина упала на мост. Я подсознательно задержал дыхание, когда Райнер грациозно прыгнул с моста в холодный воздух. Он падал три секунды, когда его купол с хлопком открылся. Мы слышали его радостный вопль, когда он понял, что первая часть прыжка прошла успешно. Спустя короткое время первый из нас благополучно приземлился под мостом. Пока я держался за перила, мимо на большой скорости мчались машины. Не думаю, что у пассажиров было время, чтобы заметить происходящее перед ними. Но если бы кто-то и увидел нас, то им было бы трудновато убедить кого-нибудь в том, что они вправду видели:

«Смотри! Кто-то в костюме и галстуке прыгает с моста!»

Настала очередь Скотта. Он в последний раз проверил своё снаряжение. Все, казалось, было в порядке. Он хотел отделиться как следует и тщательно расставил ноги на краю моста. Чтобы успокоиться, он еще раз поднял глаза к темному серому небу. Вопя что-то непонятное, он мощно оттолкнулся и прыгнул. Мы с Бернаром слышали его крик до тех пор, пока его купол не раскрылся. Несколько секунд спустя он приземлился рядом с Райнером на заснеженной лужайке. Райнер и Скотт стояли внизу целые, невредимые и счастливые. Бернар и я все еще имели возможность отказаться. Мы решимся прыгать? Или в последнюю минуту вернёмся назад? Когда эти мысли пришли мне в голову, Бернар уже принял позу для прыжка. Бедный Бернар. Я чувствовал, как напряжены его нервы. При неудаче он был бы мертв, прежде чем мог бы сосчитать до десяти. Бернар выдавил из себя слабую улыбку и с силой оттолкнулся от моста, оставив меня одного. Конечно, рядом висели фотографы в своих подвесных системах, но они принадлежали совершенно другому миру. Я услышал радостные крики Бернара из-под его синего купола и с облегчением понял, что «укладка Сконе» оправдала себя. Его парашют открылся, как надо.

Теперь я был один. Я никогда не чувствовал себя настолько одиноким. В десяти футах от меня ревели грузовики, но я их не слышал. Мозг не воспринимал ничего, что меня не касалось. Я не уверен, что отреагировал бы, даже если рядом взорвалась бы ручная граната.

Внезапно я почувствовал себя удивительно спокойно. Я расположил ноги на узком карнизе поудобнее. Вперёд! Обратив взгляд к небу, я зафиксировал его на большом сером облаке, готовясь к хорошему отделению. Моя поза правильна, ноги устойчивы. Импульс от мозга дошёл до ног, и я инстинктивно оттолкнулся. Меня встретила удивительная тишина, которая превратилась в мягкое гудение, пока я падал. Я был потрясен, видя, как земля мчится ко мне с ужасной скоростью. У-ух! Я висел под куполом моей любимой Клаудии. В жилах бурлил поток адреналина, в голове царила полная суматоха.

Мы сделали это. Я остановил Клаудию на трёх футах над землёй и приземлился мягко, как на пуховую перину. Купол ещё был наполнен, когда я в экстазе покатился по земле. Прибежал Скотт, держа что-то в руке. Прежде чем я что-нибудь понял, он вымазал мое лицо грязью. С черным от грязи лицом я стоял на коленях и что-то вопил, ни к кому не обращаясь, просто чтобы выплеснуть кипящую во мне энергию.

Уве из съёмочной команды Клауса снял всю радостную сцену, разыгравшуюся перед ним. Впервые я понял, что на самом деле значит выражение «быть на седьмом небе». Я совершенно не ощущал земли под ногами. Бернар был в том же состоянии. Он прыгал от радости по лужайке, как молодой козёл. Скотт, Бернар и я со всей нашей энергией обнимали друг друга. Как Министр съестных припасов, я принес бутылку шампанского, которое мы немедленно открыли, чтобы отпраздновать наше достижение. С бутылкой в одной руке и Клаудией в другой я втиснулся в микроавтобус Клауса. Мы направились обратно в маленькую гостиницу в Браунсбахе. Райнер пел на заднем сиденье. Скотт пил шампанское и испускал радостные крики: «Яху-у! Да! Ура!»