Мерикратор - Юрий Никитин

и без хитрых планов чужак ногу сломит. Не просто же так знаменитый Миних сказал: «Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует». Мы ж такого можем натворить…

Черноклюв прогудел:

– Мы восстанавливаем Украину, теперь это наши земли, а НАТО ещё громче кричат, что у них оборонительный союз, нападать никто и не мыслит.

Бабурнин сказал люто:

– Кричать можно что угодно, это же политики! Сами воевать бздят, но дураков на свете много. Им верить нельзя! Только мне можно. Да и то не всегда.

Черноклюв заметил гордо:

– А мы безбашенные! Руки чешутся вдарить ядеркой по богатым и толстым.

JetNut закончила хрюкать и щелкать, распахнула крохотные воротца, оттуда выдвинулся поднос с горкой сахарного печенья с орешками.

Бабурнин схватил один, охнул, обжигая пальцы, и торопливо бросил в рот, известно же, что пьем и едим суп такой температуры, в котором и секунды не продержим палец.

Черноклюв отвернулся было, трансгуманисты не лукулловцы, но потом, забывшись, сгреб в широкую ладонь сразу полдюжины печенюшек и начал отправлять по одной, как орешки, в рот.

Бабурнин загляделся на его ладонь, даже про Америку забыл, у Черноклюва ладонь настолько огрубевшая, как у кузнеца с тридцатилетним стажем, что только штанга не творит даже с интеллигентами.

Я сказал мирно:

– По толстым ударил снаппер. Наш ситуационный союзник.

– Штатам помог ещё больше, – тут же напомнил Бабурнин. – Толстых и жирных у них было навалом. Теперь Штаты, как то пернатое из огня!

– А у нас толстых и было меньше, – заявил Черноклюв. – Ты сводки Минздоровья видел? Всего треть полегла!

– По-твоему, это мало?

Черноклюв, не забывая хрустеть печеньем, ответил с некоторым злорадством, нас здесь всего трое, все свои, говорить такое можно:

– А ты видел что в других странах?.. Вон румыны почти все вымерли. И половина Греции, там покушать любят. От Италии осталась треть населения. Немцы да, молодцы, потеряли где-то десятую часть, а вот горячие испанцы почему-то заплыли жирком настолько, что половина страны растаяла, словно снег под жарким солнцем.

Я уточнил:

– Но англичанка ещё гадит?

Он ответил с тем же злорадством:

– Помнишь, вы в детстве пели: «…англичанок длинноногих мне вовек не полюбить», а теперь там все толстые и коротконогие, всё-таки половина из Пенджаба и Тамилнаба, а местные уже опенджабились…

Он отмахнулся.

– Тогда не жалко. Пусть хоть все вымрут! Алиса, это не записывай, у тебя самое лучшее печение в мире!

Часть 1 Глава 6

Глава 6

Все сотни лет существования человечества… человек голодал. Частенько вымирал от голода настолько, что популяция сокращалась до бутылочного горлышка. Голодал, будучи лемуром, обезьяной, кроманьонцем, и так вплоть до прошлого века.

И тут как-то внезапно генетики создали новые сорта пшеницы, что давали пятикратные урожаи, а засевать можно стало те пространства, где ничто не росло, скот перестал дохнуть от любого вируса и само привычное словосочетание «падеж скота» исчезло.

Человек впервые наелся! И не просто наелся, организм, приученный голодом в миллионы лет, требовал есть в запас, потому что пока толстый сохнет, худой сдохнет.

И люди ели. К тому же еда становилась всё вкуснее, лакомее, доступнее и дешевле. Впервые её закупали столько, что портилась, часть выбрасывали.

И вот тогда и началось быстрое и стремительное ожирение сперва отдельных человечиков, а потом и всего населения. Трудно удержаться при виде еды. Ну как не есть, когда вот она? Да ещё и восхитительно лакомая…

И это вот слишком стремительное ожирение человечества надломило нечто очень важное для выживания. Когда человек заболевает – он худеет. Когда заболело человечество – оно тоже начало быстро худеть.

Сегодня Бабурнин и Черноклюв ушли оба уже в полночь, напомнили, что завтра съезд трансгуманистической партии. Не всей, конечно, у нас даже денег нет, чтобы арендовать большой зал, просто в помещении офиса на Подсосенском переулке соберется штаб, а точнее, инициативная группа, потому что в президиум выбирали лучших, а лучшие предпочитают работу собраниям, даже если нужно сидеть в президиуме.

Трагедия русской интеллигенции в том, что всегда брезговала лезть в политику, за что получала власть куда глупее её самой. И вот снаппер, словно решил помочь рефлексирующим умникам, огненной метлой начал убирать тех толстожопых, что голосуют за того кандидата, который болеет за их футбольную команду и смотрит бои ММА.

Но всё же в нашем сложнейшем мире он натворил, натворил… Во всех странах наперегонки разрабатывают ИИ, он ещё не обрел сознание и вряд ли обретет, но с каждой неделей становится всё мощнее и мощнее. Открытия с его помощью сыплются горохом, еле успеваем хватать, уже не соображаем с ходу, что полезно, а что крайне опасно, а следом сыплются ещё и ещё из области биологии, ракетных двигателей, аккумуляторов, взрывчатки, передачи энергии из космоса…

И вот пришел снаппер и всё изменил. Две трети открытий пошло бы на то, чтобы ублажать толстожопых, двери везде делать ещё шире, торты крупнее, а теперь что? Много дизайнеров останется без работы.

Пока ехал к особняку в Подсосенский переулок, где наша штаб-квартира, позвонил Фединцев, сообщил, что их «бессмертная» мышь прожила уже два с половиной года, а больше двух они не живут, продолжаем наблюдать, хотя по анализам видно, будет жить, пока что-то не убьет, но это будет не мышь в черном плаще и с косой смерти.

Я всмотрелся в его сияющее лицо на экране бортового компьютера.

– Догадываюсь, чем заняты сейчас.

– Это пока тайком, – сообщил он заговорщицки.

– У нас это возможно?

– В нашей стране? – ответил он с иронией. – Россия – страна возможностей. Пока регулятор рассмотрит заявку и даст положительный ответ, а он наверняка начнет тянуть и сопли жевать, у нас будет всё готово. Ты как, настроился?

– Давно, – ответил я. – Надеюсь, я у тебя в списке.

– В первом ряду, – сообщил он. – Хотя хотелось бы сперва на собаках. У меня сердце кровью обливается, мой Хрюндик совсем старый, скоро умрет, сколько той собачьей жизни… Ещё бы лет тридцать, каким бы умным стал?.. Хоть сразу в партию «Воля народа»! А ещё лет триста – уровень рядового трансгуманиста.

Я вздохнул, сам всегда страдаю, когда щеночек, что помещался в ладони, вырастает, стареет, седеет, а потом помирает, и так