Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 1 часть - Альманах Российский колокол

– Дитеко! Дитеко! Дитеко!..

– Что он говорит, Оля? – спросил один из «квадратиков».

– Вы ему очень все понравились, поэтому он и говорит вам: «Прихо-дите к Косте! Прихо-дите к Косте! Прихо-ди-те к Косте!»

Александр Ведров

Уроженец Свердловской области, инженер-атомщик. С 1963 года работал на Ангарском атомном комбинате, затем на партийных должностях и на государственной службе, ныне пенсионер. Заочно окончил Иркутский институт народного хозяйства и Академию общественных наук при ЦК КПСС.

Литературной деятельностью занялся в 1999 году. В 2015-м стал членом Российского союза писателей (РСП) и в том же году – лауреатом национальной литературной премии «Писатель года России». Финалист литературного конкурса Русского Императорского Дома «Наследие». Кандидат в члены Интернационального Союза писателей. Издал одиннадцать книг, из них три романа. Член Общественного совета при аппарате губернатора и правительства Иркутской области. Проживает в Иркутске.

Амурская сага

Исторический роман (отрывок)

Предисловие

После отмены крепостничества крестьяне центральной России более всего нуждались в земле, которой, по слухам, было вдосталь за Камнем, как величали Уральский хребет, в Сибири, на сказочном Алтае и на Мамур-реке. Название реки переиначивалось и так, и сяк, пойми, как не ошибиться, коли она несла свои полные воды где-то на краю земли, по-монгольски значилась Хара-Мурэн, а по-китайски и не высказать. Сказывали еще, что русло реки тянулось на тысячи верст и все по южным местам, образуя плодородные луга и поля на зависть, а где впадала она в Великий океан, там и поднималось солнце над бескрайней Россией. На «неведомые землицы» и подались крепкие духом и охочие до работы крестьяне.

Первая волна переселенцев на Амур пришлась на 1860–1880 годы, когда шли в основном старообрядцы, гонимые из России за религиозные убеждения. За ними потянулись семьи из Забайкалья и другие. Первопроходцы встречались с местными жителями, манеграми (по Мааку, маняграми) или тунгусами, родственными даурам, которые вели кочевой образ жизни, летом жили в юртах, зимой – в землянках. В своей основе народы Сибири не противились принятию российского подданства.

Вторую волну переселенцев составили безземельные крестьяне Украины и центральных российских районов. Массовое переселение началось после революционных событий и аграрных волнений 1905 года (третья волна), когда по программе реформатора Петра Столыпина осуществлялась государственная политика освоения Сибири. Из Полтавской губернии за пару десятилетий за лучшей долей выехало в Сибирь сто шестьдесят тысяч человек.

За время царствования Николая Второго население азиатской России перевалило за двадцать миллионов человек, что было похоже на волшебное преобразование окраин. Подобного взлета прироста населения Россия уже не будет знать в последующую эпоху. Империя быстро ощутила пользу в опоре на «крепкого хозяйственного мужика». Сбор зерна возрос до четырех миллиардов пудов, сибирское масло шло в Европу на десятки миллионов рублей, бурно развивались маслобойни, мукомольное производство, купечество, горная промышленность, производство сельхозмашин. Растущая экономика края вызвала необходимость строительства Транссиба.

Программу освоения Сибири и Дальнего Востока, рассчитанную на двадцать лет, прервали события Первой мировой войны, обернувшейся для России революцией. К революции 1917 года в Сибири сложилась иная, нежели в центральных районах России, система крестьянского земледелия: изобилие плодородных земель, отсутствие помещичьего засилья и в итоге – высокая доля зажиточного слоя, образовавшегося из основателей новых поселений. Их трудовой и профессиональный потенциал мог бы остаться тем остовом экономики, каким был при царизме. Доля зажиточных дворов в Сибири почти втрое превышала этот показатель по европейской части России, а на землях Дальнего Востока они составляли до половины хозяйств. По экономической сути эти семейства представляли собой фермерские хозяйства, которые кормили страну.

Хозяйственные мужики поддержали революционные нововведения, именно при широкой народной поддержке была создана Амурская трудовая социалистическая республика. Оставалось лишь поддержать зажиточные дворы техникой, дать им свободу развития – и государство получило бы развитую сеть сильных фермерских хозяйств. А вот малообеспеченным крестьянам вполне обоснованно открывалась дорога в колхозы. Но политическое руководство, ослепленное идеологией классовой борьбы, якобы нараставшей по мере строительства социализма, избрало путь разрушения старого мира «до основания», искоренив «кулачество», золотой фонд крестьянства. Как итог разрушительной политики – голод по всей стране, бесславное «достижение» красной диктатуры в крестьянской стране начала тридцатых годов.

Объектом исследования романа стал крестьянский пласт с его интересами и устремлениями к созидательному труду и благосостоянию. Главные герои романа, в родстве которых преобладали украинские корни, жили в близости и единстве с русским населением, укрепляя братство славянских народов. В их судьбе видится пример переплетения жизни рядовых граждан с историей государства, с его развитием, спадами и подъемами. Они – представители миллионов сограждан, которые в итоге определяют все успехи и достижения страны. Народ – вершитель истории, ее главная действующая сила.

Часть 8

Унесенные бурей

А что, если наша Земля -

это ад для какой-то другой планеты?

Олдос Хаксли

Глава 1. Святой Давид

Волна коллективизации докатилась до Дальнего Востока. Рывок к формированию крупного государственного сектора в промышленности в условиях плановой экономики был несовместим с сохранением единоличных сельских хозяйств. Бешеные темпы возведения новых городов и промышленных комплексов требовали немедленных и возрастающих поставок ресурсов. В практику вошли меры принуждения. Принципы НЭПа преданы забвению. Бедные и отчасти средние слои крестьян поддерживали коллективизацию, зажиточные хозяйства противились ей; на селе возникла межклассовая напряженность.

В Амурской области к началу коллективизации насчитывалось четырнадцать тысяч бедняцких и малоимущих хозяйств, которым была прямая дорога в колхоз, больше некуда, но кроме них двадцать шесть тысяч середняцких и десяток тысяч зажиточных дворов. Различия этих сословий должны были учитываться государством в пользу конечных результатов, но «разрушители старого мира», расправившись с политической оппозицией, снова да ладом взялись за привычное дело. Основная часть крестьянства приняла новое явление настороженно, рассудив, что от добра добра не ищут. Началось сокращение дворового хозяйства, люди продавали скотину и дома, уезжали в город на заработки. Что делать на земле, если отнимались результаты труда?

В 1927 году в десятке километров от Успеновки была организована коммуна «Красный пахарь» имени Блюхера, объединившая в своих рядах сорока двух энтузиастов, а с семьями – полторы сотни человек. Сторонники новой жизни собрали в общее стадо весь скот, какой у кого был, и инвентарь. Вскладчину приобрели скромный парк сельскохозяйственной техники, еще и власти выделили трактор «Фордзон» с навесными орудиями. Коммунары размахнулись основательно. Построили кирпичный завод, шерстобитку и диковинный инкубатор.