Зов Колдовского ущелья - Диана Марселлас

Мелфаллан мечтал о сыне, думы о нем, надежды не покидали его ни днем, ни ночью. С ними он связывал планы на будущее, они влияли на принятие любого его решения. Отсутствие у него сына подкрепляло тайное стремление графа Садона и других придворных герцога Теджара занять однажды его место в Ярваннете. Это беспокоило советников Мелфаллана, но они обладали достаточным благоразумием, чтобы не слишком часто напоминать о своих тревогах графу. Без сына будущее Мелфаллана казалось размытым и неопределенным, а его качества как правителя блекли.

«Мне нужен сын, который принял бы на себя ответственность за владения Коуртреев в Ярваннете, — думал Мелфаллан, глядя из окна на красивый пейзаж. — Сын, который сделал бы Сари счастливой».

Их брак представлял собой политическую сделку. Решение было принято другими. Мелфаллан не любил супругу, но она привлекала его своей красотой и кроткими манерами. Сари тоже не питала к мужу особенных чувств — они, как это обычно предполагалось в подобных случаях, должны были развиться в ней со временем. И Мелфаллан надеялся, что полюбит жену, уже теперь он относился к ней с трепетом и нежностью.

Сари выросла в Мионне — более древнем, чем Ярваннет, графстве, объединявшем в себе несколько земель. Двор Мионна отличался консервативностью, и девочки, взращенные при нем, четко знали свое место. Мать Сари хорошо воспитала свою дочь. Слишком хорошо, думал Мелфаллан.

Поэтому-то Сари избегала проявления непристойных страстей даже на супружеском ложе. Неприятностей она старалась не замечать, делая вид, что ничего не случилось. К политике и торговле не проявляла ни малейшего интереса в противовес своему мужу. Все, что относилось к управлению, по мнению Сари, касалось лишь Мелфаллана и его советников, она же посвящала все свое время некоторым хозяйственным делам, дружбе с придворными дамами и подобающим благородной особе искусствам. Когда Мелфаллан пытался поделиться с женой текущими проблемами, она мило улыбалась и слушала его с большим вниманием, но не говорила ни слова.

Его тетка Ровена, вдовствующая графиня Аирли, не признавала подобных правил — правил, ограничивающих права женщины. Потеряв мужа несколько лет назад, она правила графством как регент своего десятилетнего сына, юного графа Акселя, правила смело и решительно и не раз вступала в спор с герцогом Теджаром и другими лордами, считавшими, что она занимается неподходящим женщине делом. Сари заявляла, что восхищена Ровеной, и Ровене нравилась Сари, но Мелфаллан сознавал: его жена не понимала его грозной тетки.

«Понимает ли она меня? — еще и еще раз задумывался Мелфаллан, размышляя о взаимоотношениях с женой. — Хотя бы немного?»

Иногда ему казалось, он разговаривает с супругой сквозь плотный занавес, и она улавливает лишь отдельные звуки из сказанного им, а главного вовсе не видит.

На третьем году женитьбы Мелфаллан вступил в связь с одной из симпатичных служанок по имени Бронвин. Несколько месяцев спустя у нее родилась дочь, и не исключено, что отцом малышки являлся именно он, хотя в тот период у Бронвин было много других любовников — она пользовалась огромной популярностью среди придворных мужчин. Позднее у нее появился муж, городской пекарь, и их семья выглядела вполне счастливой. Время от времени Мелфаллан посещал Бронвин и ее темноволосую дочку в булочной, проверяя, как им живется, но ребенок вовсе не походил на него, поэтому всерьез задуматься об отцовстве ему так и не довелось.

Возможно, Сари догадывалась о его связи и вероятных ее последствиях, но, по-видимому, находила эту тему слишком неприятной и никогда не заговаривала об этом с мужем. Мелфаллан еще не раз встречал среди придворных дам симпатичных и соблазнительных, но завоевать их расположение не представляло для него никакого труда, поэтому он даже не пытался овладеть ими — они не вызывали в нем интереса. Ни одна из дам не смогла бы ответить отказом своему господину, и большинство мужчин благородного происхождения рано или поздно узнавали об этом. Некоторые из них беспрепятственно пользовались своим положением. У Мелфаллана имелось достаточно здравого смысла, чтобы не злоупотреблять благоговением жен и дочерей придворных, но время от времени он все же прибегал к их услугам.

К сожалению, Сари мирилась с происходящим. В Мионне подобное поведение супруга считалось нормальным и должно было рассматриваться женой как неизбежность. В их краях полагали, что жена обязана принимать измены мужа безропотно и покорно. Поэтому Сари не жаловалась, не угрожала и не протестовала, а, как обычно, мирилась с судьбой, уверенная, что в этом состоит ее священный долг. Иногда Мелфаллану хотелось, чтобы Сари обвинила его, назвала теми словами, которых он заслуживал, чтобы принялась бить посуду и устроила скандал, но он точно знал, что не дождется ничего подобного. И в этом не было ее вины: Сари считала, что поступает абсолютно правильно. Он прощал ей притворство.

«Мне нужен сын, — вновь и вновь думал Мелфаллан, — который сделал бы Сари счастливой, несмотря на то, что муж ей достался не из лучших!»

Тень пролетавшей мимо чайки нарушила ход его мыслей, граф внезапно вспомнил о терпеливо ожидавшем его на зубчатой стене Эннисе и, расстроено фыркнув, направился к широкой арке на верхний уровень замка.

У выхода другой стражник с копьем отдал ему честь. Мелфаллан одобрительно кивнул: выправка, бесстрастный взгляд и безупречный вид воина изрядно порадовали его. За подготовку войска сэром Микеем можно было не беспокоиться: он прекрасно тренировал своих солдат, снимая с плеч графа одну из забот, и хотя о готовности к войне говорить пока не приходилось, охрана замка вполне удовлетворяла Мелфаллана.

Ветераны Тиндаля, которые помогли Одрику одолеть Пуллена, к настоящему моменту давно ушли в отставку или даже скончались, но молодые воины, обучавшиеся в мирное время, вполне соответствовали их уровню подготовки. Принимая во внимание враждебный настрой Теджара, сначала по отношению к Одрику, потом — к Мелфаллану, правители Ярваннета должны были настраиваться на войну.

Мелфаллан вышел на свежий воздух, на дорожку шириной в тридцать футов, простиравшуюся по всей длине крепостной стены. На удалении в нескольких ярдах от него стоял, глядя на гавань, начальник порта. Заслышав шаги графа, он повернул голову и отвесил неуклюжий поклон, смущаясь и краснея. На протяжении долгого времени этот человек был обыкновенным рыбаком, но граф Одрик назначил его начальником порта Тиоля за умение и ловкость. В детстве Энниса не обучали хорошим манерам, но нынешнее положение требовало от него соблюдения этикета, и из уважения к графу он прилагал все усилия, чтобы не показаться грубым и неучтивым.