Мастер и Жаворонок - Бринн Уивер

Щеки Слоан вспыхивают румянцем, и я расплываюсь в улыбке, протягивая ей бутылку виски, но прежде чем она успевает ее схватить, Фионн выхватывает ее у меня из рук. Она даже не смотрит на него, ее внимание сосредоточено на мне, как будто она пытается угрожать мне своим мрачным взглядом.

— Лаклан, это моя подруга Ларк.

Я перевожу взгляд на Ларк и протягиваю ей руку. Когда она подходит на шаг ближе, черты ее лица расплываются, и я проклинаю себя за то, что забыл очки в машине. Возможно, с такого расстояния я не смогу разглядеть тончайшие черты ее улыбки, но чувствую, как ее энергия согревает мою кожу. Опускаю взгляд на наши руки. От ее прикосновения по моей коже пробегает электрический разряд.

— Ларк Монтегю. Рада познакомиться, — говорит она. В ней есть нечто коварное, какая-то непонятная вибрация проскальзывает между нашими ладонями. — А ты печально известный Лаклан Кейн.

— Печально известный? — спрашиваю я, поднимая брови.

— Да. Я слышала… кое-что.

— О, ты слышала кое-что? Что… именно?

Она хихикает и высвобождает свою руку из моей, говоря:

— Ну, в разговорах проскальзывало слово «задумчивый».

— Ну-ну, — упрекает Фионн, подавая мне стакан виски со льдом. — Не надо неправильно характеризовать моего бедного брата. Я сказал, что он задумчивый засранец.

— Засранка, — поправляет Роуз. — Ты сказал, что он «задумчивая засранка, и его единственное хобби — хмуриться».

Слоан фыркает.

— Точно.

— Эй, я не только хмурюсь, — я наклоняюсь ближе к Ларк и одариваю ее кривой, дерзкой ухмылкой. — У меня есть другие хобби.

Она смеется, когда я ей подмигиваю.

— О, да? Типа, вязание крючком? Я сразу поняла, что ты большой любитель подобного. Готова поспорить, у тебя получаются отличные салфеточки.

Роуз хихикает, переводя взгляд с одного человека на другого.

— Не-а, это по части Дока…

Мой младший брат давится виски.

— Роуз…

— А еще он состоит в клубе…

— Черт возьми, Роуз…

— Они встречаются каждое воскресенье. Клуб называется «Швейные Сестры», и он… — следующие слова девушки заглушаются ладонью, которой брат зажимает ей рот, и раздается ее дьявольский смех. Фионн смотрит на меня одновременно с ужасом и мольбой.

— Не говори Роуэну, — умоляет он. — Я только недавно одержал верх, рассказав о его прозвище «Говнюк», когда он приезжал в Небраску.

Я издаю смешок и качаю головой.

— Мой милый, очаровательный, наивный братишка. Конечно, я расскажу Роуэну. Моя работа — способствовать тому, чтобы между вами возникало как можно больше конфликтов. Только так я обретаю хоть какой-то покой, — я хлопаю его по плечу и прохожу мимо, чтобы сесть в одно из кожаных кресел. — Не хотелось бы тебя расстраивать, малявка, но ты с этими салфетками теперь еще больше напоминаешь грустную Золушку. Роуэну это понравится.

Фионн выдает какое-то бессмысленное объяснение, что-то о попавшейся листовке и простом недоразумении, но я не обращаю особого внимания. Ведь Ларк подходит и садится напротив меня на край дивана. Шизанутый кот Слоан сворачивается калачиком у нее на коленях, как только она устраивается поудобнее.

На таком расстоянии я вижу ее гораздо отчетливее, от родинки на краю верхней губы до шрама на коже у линии роста волос — порез, который, наверное, плохо зажил. Но даже несмотря на то, что я не мог разглядеть ее как следует вблизи, ее невозможно не заметить. Кажется, что вся энергия в комнате проходит через нее и концентрируется, а потом выплескивается через ее ярко-голубые глаза, сияющую кожу и непринужденную улыбку, сквозит в ее смехе и голосе. И хотя я не прислушиваюсь к добродушному спору между Фионном и Роуз, она вмешивается в их разговор, чтобы поддержать человека, который, как ей кажется, проигрывает в споре, а это в основном Фионн. «Ты продаешь? Мне кажется, на на Etsy5 ты бы сорвал куш». Она сосредотачивает все свое внимание на собеседнике, проводя рукой по шерсти кота, и его мурлыканье заглушает разговор. Кажется, что в мире больше ничего и никого не существует, даже меня. Если она и чувствует тяжесть моего взгляда на себе, то не подает вида.

Ларк Монтегю прекрасна.

А я должен перестать пялиться, как чертов маньяк.

Опускаю взгляд на стакан в своих руках. Шрамы скрыты под чернилами. У меня отсутствует кончик указательного пальца. Татуировки на костяшках. Серебряные кольца. Я постукиваю одним колечком по бокалу, потом подношу его к губам. Мои руки так хорошо смотрелись бы на ее идеальной коже, обхватив мягкие бедра. Воображая, как мои покрытые татуировками пальцы обхватывают ее гладкую плоть, я ерзаю в безуспешной попытке ослабить напряжение твердого члена, упирающегося в молнию. Такой, как я… с такой, как она? Даже представлять это неправильно.

И в то же время восхитительно заманчиво.

Когда я снова поднимаю взгляд, спор о салфетках все еще продолжается, но Ларк смотрит мне в глаза, заговорщицки улыбаясь. Якобы мельком, по-дружески, но потом она снова обращает внимание на Фионна и Роуз, и что-то в этой мимолетной усмешке не дает мне покоя. Безмолвный разговор. Необъяснимая фамильярность.

Даже после того, как разговор принял другой оборот, это чувство не покидает меня. Как будто нас связывает тонкая нить. И когда Ларк пользуется возможностью ускользнуть на балкон, и думает, что ее отсутствие не будет замечено, эта связь сжимает мою грудь. Я пытаюсь отречься, но нить все равно натягивается и не ослабевает даже после того, как я следую за ней.

Когда открываю балконную дверь, Ларк не двигается с места, прислонившись к перилам, как будто ждала меня.

— Привет, — я знаю, это не самая удачная вступительная фраза. Но Ларк все равно улыбается, когда оглядывается на меня через плечо.

— Привет. Надеюсь, ты пришел сюда не для того, чтобы вести себя как засранец?

Я хихикаю, закрывая за собой дверь.

— Нет, это только по будням, с девяти до пяти. В остальное время я просто сижу, раздумываю, вынашиваю идеи.

— «Вынашиваю» так странно звучит, — говорит она со звонким смехом. — Как будто ты вечерами в курятнике высиживаешь яйца. Но учитывая заскок твоего брата на салфетки, я уже ничему не удивлюсь.

— Ты права, мы ведь с ним из одного сарая.

Она фыркает.

— Сарая? Ты обожаешь куриные каламбуры, да?

— О боже. Это самое дебильное знакомство, которое у меня когда-либо было. Давай сначала, — я разворачиваюсь и направляюсь внутрь. Слышу ее смех сквозь стекло, когда снова открываю дверь и выхожу на балкон. — Какой чудесный вечер. Не возражаешь, если я присоединюсь? Кстати, я ничего не смыслю в цыплятах.

— Это хорошо. Мой предыдущий парень был помешан на птицеводстве.

— Похоже, он тот