Эра прогрессивизма. Том I (СИ) - Михаил Сергеевич Поляков

стала боль. Тупая, ноющая и в то же время пульсирующая боль. И болело все тело, начиная от пятки и заканчивая макушкой. А еще непроглядная темнота и мерное качание корабля на волнах. Ну и что, кроме реальности, это могло быть? Даже капли от зажигательных бомб жалили не так сильно, как морская качка, каждое колебание которой словно кувалдой било мне по голове.

Я лежал на чем-то очень мягком и на столько же вонючем. Пахло тухлой рыбой, морской солью и нечистотами. Последнее вполне возможно и от меня, вряд ли тут найдется сестра-сиделка, что будет ухаживать за больным. За борт не выбросили — и на том спасибо!

Воспоминания нахлынули неудержимым потоком, ломая все на своем пути и вновь стирая грань между реальностью и вымыслом. Но я смог удержаться и не свалиться в водоворот видений и галлюцинаций. Я выдержал и остался здесь, в реальности, или же в очередном видении, казавшимся мне реальностью. После собственной смерти я уже не был ни в чем уверен… Мне нужен маяк, который будет служить индикатором того, где именно нахожусь, так почему бы кораблю не стать той самой путеводной звездой?

Это реальность, это точно реальность!

После белых вспышек фосфора глаза очень долго привыкали к темноте. Казалось, что серебристые росчерки намертво отпечатались у меня на сетчатке и теперь со мной до самой смерти, но нет. Чем больше я был в сознании и надеюсь что в реальности, тем четче становилось мое зрение. Белые полосы исчезали одна за одной, давая возможность подробнее осмотреть свое окружение. И это определенно был трюм корабля, что в очередной раз намекало на реальность всего происходящего.

Тут еще и звук включился — скрип корпуса судна и удары волн. Попробовал сжать кулаки и пощупать на чем же я лежу, как все вышло с первого раза. Грубая ткань, сплетенная из толстых ниток, слабо поддавалась моим попыткам скомкать ее, но главное я узнал — осязание есть и работает. Осталось только попытаться сесть.

Но сесть и вообще поднять туловище, оказалось для меня непосильной задачей.

А вот голову я поднял и даже немного поводил ей из стороны в сторону, рассматривая интерьер. Темнота отступила и стали видны подробности. И если тюки и ящики, чьи очертания я с трудом различал, мне были не интересны, то вот человек, что лежал буквально в метре от меня, привлек мое внимание. И как я его только рассмотрел? Ведь он во всем темном, лишь белое лицо и кисти рук слегка видны. Чудо, не иначе. Вот именно его внимание я и попробовал привлечь, прочистив горло. Вот только я и не заметил, как все звуки вновь исчезли, оставив меня в абсолютной тишине. Пропало все — и скрип корпуса и удары волн и даже мое надсадное дыхание. Очередные фокусы этого тела, не иначе! Однако, обижаться все еще рано — я жив, а это главное! Для того, кто совсем недавно умер, я итак слишком хорошо себя ощущаю!

Не получилось позвать — дотронусь рукой.

Дотронуться рукой оказалось еще сложнее, чем встать.

Сначала ее нужно было хотя бы почувствовать и поднять, что удалось со второй попытки. Но стоило мне рассмотреть тыльную сторону ладони, как рука упала, вновь превратившись в безжизненный кусок плоти. А все дело в пальцах! У меня теперь полный набор пальцев, все пять на месте. И это действительно страшно, даже не верится, что вокруг все еще реальность, анне очередной сон. Страшно от того, что через мгновенье декорации сменяться и мои пальцы исчезнут, вновь станут обрубками с пластиковыми заглушками портов подключения аугментики. Но еще страшнее было попытаться пошевелить средним и безымянным на правой руке — вдруг они не откликнуться? Вдруг за годы жизни без них мой мозги забыл, как ими нужно управлять?

Пальцы согнулись и разогнулись безо всяких проблем, что сразу же принесло мне облегчение. Осталось разобраться со всей остальной рукой и привлечь внимание соседа.

И с этим были небольшие трудности.

Нужно было не только вытянуть руку в сторону, но и повернуться на левый бок. И если поворот дался мне относительно легко, то вот забросить правую руку прямо в лицо соседу… Именно забросить, потому как рука не слушалась и обвисла словно плеть. Не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы выбросить правую руку из-за спины и попасть в намеченную точку, но в определенный момент на мгновенье контроль над рукой вернулся и я сделал это. Хлопнул ладонью прямо по лицу, чем напугал парня, который вскочил на ноги и ударился головой об низкий потолок.

— Porca vacca! — воскликнул он, и я это прекрасно услышал, как и шлепок по лицу и удар головой о доски потолка.

— Богдан? Это ты? Богдан? — прохрипел я, тратя все свои силы на попытку привлечь внимание моего соседа. Не знаю, почему я назвал его Богданом, это имя первое, что пришло мне в голову. И кстати последнее — за это попытку я поплатился сразу же. Исчезло зрение.

— Сербо? Ты очнулся? Сербо! — по дыханию на моем лице я понял, что Богдан склонился надо мной. — Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus…

Слова молитвы заворожили меня, и я вновь начал терять контроль над телом:

— Нет! Нет! Нет! Не нужно! Прошу! Прекрати! — взмолил я что есть сил. — Замолчи! Только не опять эти сны! Не надо! Умоляю!

Но реальности было плевать на мои мольбы. Вновь серый водоворот и вновь новое видение, неотличимое от реальности.

* * *

Мне вновь снился сон про безбрежный океан серого тумана и монстров, что в нем живут. А еще там был голос, что звал меня к себе. Но, я точно знал, что это не тот голос, который мне нужен, с этим голосом нужно быть поосторожнее, и, ни в коем случае, к нему не приближаться, иначе быть беде. Знал это и новый голос, поэтому он никак от меня не отставал и был слышим везде, в какую бы часть бесконечного серого моря я не плыл, стараясь оторваться от назойливого преследователя. Лишь попытки плыть против течения давали результат — голос отдалялся и с каждой секундой становился все тише и тише, но надолго уже не хватало меня — плыть против течения было невероятно тяжело. И вот в один из таких моментов, когда я, борясь с потоком, удирал от практически нагнавшего меня голоса, внезапное боковое течение выбило меня из потока, да ни куда-нибудь, а вновь в реальность!

В реальность,