Митридатовы войны - Леонид Анатольевич Наумов

«скифы, тавры, бастраны, фракийцы, сарматы и все, кто живет по Танаису, Истру и вокруг Меотийского озера» (Арр. Mithr. 15). «У него же именно из этой страны набрана большая часть войска для войны против Рима» (Just. XXXVIII. 7, 3). Успех античные авторы объясняют не численностью понтийцев, а политическим фактором, а также храбростью солдат и опытом полководцев.

Планы Митридата. Греческие полисы встречали его с распростертыми объятиями, как освободителя от римского владычества. Успех царя был головокружительным, и теперь он должен был либо планировать продолжение войны, либо искать переговоров с Римом.

О планах Митридата можно отчасти судить по речи на военном совете, которую ему приписывает Помпей Трог. Рассуждая об исторических прецедентах успешных войн с Римом, правитель Понта говорит о победах над римлянами Пирра, «у которого было не больше пяти тысяч македонян». Митридат знает об успехах Ганнибала, который «шестнадцать лет пробыл в Италии как победитель, а если он не захватил самую столицу, так это не потому, что римское войско ему помешало, а вследствие происков его врагов и завистников на родине». Царь знает о вторжении галлов и о захвате ими Рима. Следовало бы ожидать в этом ряду рассуждений о целесообразности вторжения понтийской армии в Италию. Митридат отлично знает о внутренних раздорах: «Сейчас, в настоящее время, вся Италия охвачена восстанием, идет Марсийская война, италики требуют уже не свободы, но участия в управлении государством. Но не менее, чем от этой войны, происходящей в Италии, римляне страдают от внутренней борьбы, борьбы между разными партиями, среди влиятельнейших лиц в государстве, и эта назревающая гражданская война гораздо опаснее италийской». Если учесть, что совсем недавно было нашествие кимвров, то царь «полагает, что у римлян даже не будет времени для войны с ним (выделено мной. – Л.Н.)» (Just. XXXVIII. 4, 7). Это можно понять так, что Митридат думает, что римляне не пришлют против него войска? То есть в этой благоприятной ситуации царь не планировал наступление и считал цели войны достигнутыми? Стратегически это, конечно, кажется ошибкой. Причем не столько военной, потому что, как мы увидим дальше, у Митридата и не было военных сил для вторжения в Италию. Дело было в политической ошибке – в недооценке воли римлян к победе и реальной численности римской армии.

Известно, что «италики отправили [послов] к Митридату, царю Понта, чьи силы и средства были тогда особенно велики, прося его привести свою армию в Италию против римлян: ведь если они объединятся, то смогут легко ниспровергнуть власть Рима. Митридат отвечал, что поведет свою армию в Италию, когда установит господство над Азией. Чем он сейчас и занят» (Diod. 37. 2. 11).

Конечно, следует учитывать, что посольство италиков пришло поздно – в Союзнической войне произошел перелом, и даже если бы царь прислал помощь, вряд ли она смогла бы изменить ход событий. Дело в том, что еще в 90 г. до н. э. римлянам удалось расколоть ряды восставших. Законом Луция Юлия Цезаря они дали права римского гражданства тем племенам, которые не принимали участия в восстании (этруски и умбры), затем предоставили права гражданства тем, кто сложит оружие в течение 60 дней. Несмотря на это, ряд племен (в первую очередь марсы) продолжали сражаться, и в 89 г. до н. э. им даже удалось убить одного из консулов. Но уже вскоре в войне произошел перелом. Сулла у Нолы уничтожил армию Клуенция, а Гай Косконий разгромил Требация. Пала и столица италиков – Бовиан. К тому моменту, когда Митридат овладел Азией, сопротивление восставших было сломлено.

Осада Родоса. На этом этапе оплотом сопротивления Митридату стал Родос. Как мы помним, туда бежал Маний Аквилий, туда бежали выжившие римляне и италийцы, там же находился проконсул Азии Люций Кассий, отступивший из Апамеи.

Жители острова и помогавшие им ликийцы активно готовились к сопротивлению: укрепляли стены и гавани, ставили военные машины, разрушали предместья города. Сначала они пытались встретить противника в открытом море и разгромить в морском бою. Видимо, родосцы недооценивали флот Митридата, что объяснимо: раньше никто не знал о том, что у Понта есть сильный флот.

Замысел Митридата заключался в том, чтобы, пользуясь численным перевесом, окружить родосские корабли. «Одни их [понтийцев] корабли шли лобовой атакой, другие заходили с флангов. Царь Митридат, плывя сам на пентере, велел своим, вытянувшись в открытое море, зайти во фланг, и, так как они были более быстроходны, он приказал окружить неприятельские суда». Увидев огромный флот, родосцы поняли свою ошибку и, «испугавшись, что будут окружены, стали понемногу отступать, а затем, и совсем повернув в тыл, бежали в свою гавань». Гавань была закрыта заградительными цепями, царь приказал поставить лагерь рядом с городом и пытался ворваться в гавань, но безуспешно. Митридат ждал транспортные суда, которые должны были привести десантный корпус, и в это время происходили стычки в море и на суше. Аппиан сообщает о стихийно вспыхнувшем бое, который произошел из-за попытки родосцев захватить царское транспортное судно. Обе стороны посылали подкрепления, известно о захвате понтийцами родосской пентеры и о захвате родосцами одной царской триеры. Мемнон даже утверждает, что был момент, когда «в морском сражении Митридат сам едва не оказался взятым в плен» (Memn. XXXI. 3).

В целом возникает впечатление, что на этом этапе у Митридата преобладали более мелкие и легкие суда: «Митридат теснил их своей стремительностью и многочисленностью судов, родосцы же с большим искусством окружали его мелкие суда и пробивали их». Следует учитывать, что в этот период развитие военно-морского дела приводило к дальнейшей дифференциации боевых судов. В V–IV вв. до н. э. основным типом боевого корабля была триера. Для нее характерно удачное сочетание скорости и маневренности в морских сражениях периода таранного боя. В III в. до н. э. таранный бой начинает дополняться абордажным боем и обстрелом с помощью метательных орудий, что лишало триеры преимущества, и они постепенно уступают место либо более тяжелым пентерам, на палубе которых можно разместить больше метальных орудий, либо более мелким и маневренным биремам и либурнам. Если учесть это, то станет понятно, что многочисленные царские корабли были, скорее всего, биремы, но историки ничего не сообщают о метательных орудиях, которые на них могли быть установлены.

Бой закончился тем, что наварх родосского флота Дамагор на шести судах отправился на поиски пропавшей пентеры и, столкнувшись с двадцатью пятью кораблями Митридата, стал отступать. С наступлением темноты понтийцы повернули назад, и тогда Дамагор внезапно атаковал и потопил два отставших царских корабля.

Вскоре после этого столкновения подошли понтийские грузовые суда с десантом в сопровождении триер. Около острова их рассеял сильный северный ветер, и, пользуясь этим, родосцы смогли нанести войсками Митридата заметный ущерб. Затем понтийцы стали готовиться ко второй морской битве и одновременно к штурму. Однако историки не сообщают ни о том, ни о другом событии. Морская битва просто не произошла – очевидно, что родосцы не чувствовали себя уверенными, после того как к царю подошли триеры. Штурм же готовился, но не состоялся. Митридат планировал атаку с моря и с суши одновременно. Понтийская пехота должна была атаковать Родос в том месте, где стены города были невысокими, – около храма Зевса. Предполагалось, что в этот же момент с моря к городу подойдет огромная осадная башня (самбука). Она была установлена на двух кораблях и снабжена большим количеством метательных орудий. Однако внезапного ночного штурма не получилось, так как осажденные заметили приближение понтийцев и подняли тревогу. «Самбука, подведенная к стене….от тяжести… свалилась» (Арр. Mithr. 27).

После этого Митридат снял осаду с Родоса. Откровенно говоря, причины этого решения не совсем ясны. Что собственно произошло, почему царь отказался от борьбы за остров, было ли это ошибкой? На первый взгляд, понятно, что он рассчитывал на быстрый триумф, как всюду в Азии, рассчитывал на политическую победу. Однако Родос сохранил верность Риму, а времени и ресурсов для продолжения осады у Митридата не было: флот и армия были нужны в Греции. Аппиан говорит об этом очень туманно: «Пелопиду он