Легкий флирт с тяжкими последствиями - Сандра Даллас

Зимними вечерами мы с Виппи Берд приходили к Мэй-Анне и, сидя за кухонным столом, играли в лото или слушали рассказы Джекфиша. Иногда он для острастки выключал свет и рассказывал истории о русалках и гномах-коротышках, которые наподобие наших корнуолльцев копаются в земле, но только они ирландцы, а не корнуолльцы. Нам с Виппи Берд становилось так страшно, что Джекфишу потом приходилось провожать нас домой, и Мэй-Анна тоже выходила за компанию. Эта прогулка по темным улицам тоже была очень страшной, так как Джекфиш вдруг останавливался, объясняя, что где-то впереди перед нами только что появились и тут же исчезли во мгле таинственные тени. В непогоду он мог внезапно исчезнуть за завесой падающего снега, и мы совсем не видели его, но он ни на секунду не терял нас из виду и мгновенно появлялся, огромный, словно лесной лось, чтобы прийти нам на помощь, едва из мглы начинали доноситься чьи-нибудь подозрительные шаги. И, конечно, Бастер тоже, как всегда, был где-то рядом, но только он не показывался без нужды.

Джекфиш до смерти обожал устраивать нам и Мэй-Анне сюрпризы. Однажды он купил ей нитку жемчуга, которую она продолжала носить даже тогда, когда разбогатела. Она никогда не носила никакого другого жемчуга, даже натурального, который ей подарил один известный продюсер, говоря, что эта старая вещица всегда напоминает ей про Джекфиша Кука. В другой раз на день святого Валентина он подарил ей и миссис Ковакс каталоги торговой фирмы «Уитмен», а нам с Виппи Берд как-то раз преподнес огромную коробку, обернутую в яркую фольгу и перевязанную несколькими лентами. Когда мы содрали с коробки фольгу, то с восторгом увидели под ней надпись «Шоколадные конфеты». Мы быстро сняли с коробки крышку, но оттуда выскочила страшная рожица на пружине, перепугавшая нас до смерти, вслед за чем Джекфиш и Мэй-Анна радостно завопили: «С первым апреля!»

Рождество того года было самым счастливым временем в совместной жизни Мэй-Анны, миссис Ковакс и Джекфиша. Он жил в их доме уже больше года, так что соседи между собой уже звали маму Мэй-Анны миссис Кук, а Мэй-Анна раз-другой уже назвала его папой. Мы с Виппи Берд поправили ее и напомнили, что это нехорошо по отношению к памяти ее отца, погибшего при аварии в шахте в Аризоне, и тогда она объяснила нам, что никакого мистера Ковакса не было в помине и что всю эту историю придумала ее мать. Мне стало ее так бесконечно жалко, что, когда мне случалось ставить свечи в ЦСП, я молилась, чтобы Джекфиш женился на миссис Ковакс и стал бы настоящим отцом Мэй-Анне.

В ту пору Рождество было особым временем, когда соблюдалось множество ныне уже забытых старинных обрядов, а для детей это означало массу развлечений. У выходцев из Корнуолла была древняя кельтская традиция делать венки из еловых ветвей, украшать их свечами и вешать на окна и входные двери, чем наша «несвятая Троица» занималась с превеликим удовольствием. Кроме того, мы делали еще несколько венков, с которыми выходили колядовать.

Мама делала кольца со смородинным вареньем, пекла шафранные булочки и пирожки с потрохами, готовила имбирные печенья и пудинг, такой жирный и тяжелый, что, как проглотишь, он, казалось, сразу пригвождал тебя к земле. По случаю торжественного дня она доставала фамильное столовое серебро и старый сервиз из настоящего фарфора, который еще моя бабушка привезла с собой из Корнуолла.

У нас стало традицией приглашать на рождественский обед Мэй-Анну вместе с миссис Ковакс, и Виппи Берд со своими тоже приходила к нам после того, как они заканчивали обедать у себя дома. Иногда к нам на огонек заглядывал и Бастер. Джекфиш откуда-то доставал бутылку сладкого вишневого вина – надо ли напоминать, что дело было во времена сухого закона, – так что даже нам с Виппи Берд доставалось по глотку. В то время это было самое крепкое спиртное, которое нам доводилось пробовать.

Баммер Берд доставал свой рожок, и мы все рассаживались вокруг стола и пели, потягивая сладкое вино. Наши предки с древних времен славятся как искусные певцы, а ирландцы – вторые после нас в этом деле, так что Джекфиш тоже был на высоте. Можете себе представить, как это было красиво! Когда наступала темнота, мы зажигали свечи на гирляндах из ели и остролиста и ходили с ними по всей округе, распевая рождественские славословия. В своей книге Хантер Харпер дал описание этого ритуала, поясняя, что он занесен в Бьютт из Корнуолла. Что ж, по крайней мере в чем-то одном он оказался прав.

Вечером Джекфиш повел Мэй-Анну вместе с миссис Ковакс на рождественскую мессу в ЦСП, но, когда они пришли туда, церковь была уже полна народу, так что им пришлось встать на колени снаружи, прямо в снег. В тот вечер было холодно, как обычно бывает у нас зимой, когда кажется, что холод проникает в твое тело, начиная с кончиков пальцев, все глубже и глубже, но колени Мэй-Анны совершенно не чувствовали его. Она говорила потом, что они трое казались ей Святым семейством.

В то Рождество Джекфиш подарил Мэй-Анне музыкальную шкатулку, очаровательную маленькую вещицу из полированного дерева. Когда открывали крышку, маленький медный цилиндр внутри поворачивался, и механизм играл мелодию песни «Милая Рози О'Греди». Мэй-Анна была так счастлива, что заставляла шкатулку играть, даже пока мы хором распевали рождественские славословия. А миссис Ковакс он подарил бархатное платье цвета чайной розы. В этом самом платье ее и похоронили.

А музыкальная шкатулка, как ни странно, работает до сих пор. Мэй-Анна завещала ее мне. А Виппи Берд достались по ее завещанию те самые жемчужные бусы, подарок Джекфиша, которые она теперь надевает всякий раз, когда приходит в «Джим Хилл». Не знаю, куда делись четки и Библия, полагаю, что пропали, так как в завещании нет о них ни слова. Там специально упоминались только музыкальная шкатулка и жемчужные бусы, как предметы, значение которых нам с Виппи Берд должно быть понятно. Люди говорили, что Мэй-Анна, или, вернее, Марион Стрит, была сложным человеком, но мы-то с Виппи Берд знали настоящую Мэй-Анну Ковакс.

Джекфиша с его приемной семьей развело занятие старательством – знаете, бывают старатели до мозга костей, и Джекфиш был одним из таких. Он работал на медных шахтах в течение зимы только из-за того, что не мог в это время искать золотоносный песок под пятифутовым слоем снега, который выпадает в горах Монтаны. Работая зимой на шахтах, Джекфиш мог материально обеспечить свою летнюю страсть, и, как только снег сходил, он исчезал из города и все лето и осень ковырялся в горах.

Таких, как он, в свое время у нас было очень много – папа считал, что дело тут не в страсти к золоту, а в страсти к свободе. В горах Джекфиш был свободен, как вольный орел, не имея за спиной ни бригадира, ни начальника смены. Папа говорил, что есть люди, которые скорее предпочтут зарыться в землю, чем карабкаться на ее верхушку, и именно из-за них всегда будут существовать подземные разработки. Но Джекфиш ответил ему на это, что «зарываться в землю естественно только для крыс, кротов и корнуолльцев».