Повесть об укротителе - Василий Великанов

На новоселье к сыну приехала из Торопца Клавдия Никандровна. Правда, сначала она не хотела к нему ехать, так как обиделась на сына за то, что он выбрал себе жену сам, без ее материнского «глазу», но потом поехала. Скучно одной жить, тоскливо. Пожила немного, пригляделась к невестке и сказала сыну:

— Деловая у тебя Маруся-то и крепкая. Так у неё в руках все и горит. Я сама такая была смолоду.

А когда увидела Клавдия Никандровна, как Маруся скучает о муже, как волнуется, ожидая его с гастролей, наводит чистоту и порядок в доме, готовит его любимые кушанья, — окончательно убедилась в том, что ее сын выбрал себе жену подходящую. «Любит моего Колю, ухаживает… — думала она, — а что ж его и не любить. Он у меня орел. И животных любит, как и мой Коля. Это хорошо. Сироткой росла. Ласки не видала. А кто сироту осчастливит, сам будет счастливый».

Однажды Мария Петровна вышла во двор и увидела возле хлева высокого смуглого подростка в просторном картузе и ватной телогрейке. Стояла осень, и было холодновато. За плечами у подростка висел серый мешочек с какими-то вещичками. Приоткрыв дверь, подросток смотрел в сарай, на Мишука, привязанного к столбу. Мария Петровна знала всех ребятишек, приходивших к ним глазеть на медведя, но этого видела впервые. Подросток шагнул в сарай.

— Ты куда?! — крикнула Мария Петровна. Подросток вздрогнул и повернулся к ней.

— Что ты тут делаешь? Чего тебе здесь надо? — недружелюбно спросила Мария Петровна, подходя к подростку.

— Здравствуйте, — поклонился смущенный паренек, — я на Мишука глядел… Какой он стал большо-ой…

— А ты разве его знаешь?

— Знаю.

— Ты чей, откуда?

— Из Семёновки. Петухов я, Ванюшка. К нам Николай Павлович приезжал два года тому назад.

— А-а, мне он говорил о тебе, Ваня. Ну, иди, иди в дом, гостем будешь. Николай Павлович скоро придет.

Вошли в кухню. Ваня разделся. Через закрытую дверь из зала кто-то произнес гортанной скороговоркой;

— Маша! Маша! Маша!

— Да, да, Гаврик, — ответила с улыбкой Мария Петровна. Но опять кто-то загалдел:

— Маша! Маша!

Вошли в зал. Ваня, осмотрелся вокруг. Никого нет-Кто же спрашивал?

— Это попка кричал, Гаврик, — пояснила Мария Петровна.

Только теперь Ваня заметил в углу клетку, в которой сидел красивый зеленоватый попугай. Ваня подошел к клетке.

— Осторожнее, — предупредила Мария Петровна, — а то он чужих не любит.

Она поставила на стол самовар:

— Садись, Ваня, попей чайку с дороги.

Ваня достал из своего мешочка масленые лепешки и положил на стол.

— Не надо, Ваня, у нас все есть.

— Это мне дедушка на дорогу положил.

— А у тебя что, мамы разве нет?

— Есть… — почему-то смущенно проговорил он и потупился.

— А ты в Москву приехал один?.

— Один.

— Как же ты нашёл нас?

— Дедушка сказал, что язык до Киева доведет… А у меня ваш адрес был.

— По делам, что ли, каким? Или учиться?

— Учиться. К вам я приехал… — робко ответил Ваня,

— Зачем?

— За зверями буду ухаживать. Дяде Коле помогать.

— Да ты ещё мал, Ваня. Работа эта тяжёлая, опасная,

— Мне уж исполнилось пятнадцать. Я все по хозяйству делал и люблю всяких животных.

— А почему же ты решил к нам поехать сейчас? Ведь у нас, кроме Мишука, никаких больше зверей пока нет.

— Мне дядя Коля письмо написал.

— Я не знала, что он тебя пригласил. А тебе мама-то разрешила поехать?

— Мне дедушка разрешил. Он у нас в семье главный.

— Николай Павлович собирается на гастроли в Крым, — сказала Мария Петровна.

— Вот бы я с ним поехал.

— Не знаю как. Вряд ли. Это уж он сам решит, как с тобой быть.

Вскоре пришел домой Николай Павлович и очень удивился приезду Вани.

— Я ведь тебе, Ваня, не писал, чтобы ты приезжал сейчас.

— Вы, дядя Коля, написали мне, что дом купили с сараями и теперь есть где зверей держать. Вот я и приехал. Боялся, вы другого себе помощника возьмете, а меня забудете.

— Ну, ладно, оставайся пока, а там видно будет. Через два дня Николай Павлович и Ваня уехали на гастроли в Крым, а на другой день после их отъезда пришло письмо от Ваниной матери, Дарьи Ивановны.

«Здравствуй, мой дорогой сыночек Ваня!

Зачем ты, самовольник, оставил свою родную мать и уехал в Москву, к чужим людям. Это вы все с дедом надумали и от меня скрыли. Дед старый — нынче жив, завтра помер, — а я тогда одна-одинешенька останусь. Как жить-то буду? Не будет у меня на старости лет кормильца. Тебе, Ванюша, надо бы к земле поближе держаться и хлеб сеять, как твой отец и дед хлебопашеством занимались, а ты вон что удумал — со зверями бороться. Беду себе ищешь. И нашлись же такие бессовестные люди, уманили тебя, глупого и малолетнего, на погибель твою. И меня не спросили, похитили сына у родной матери, которая тебя вспоила и вскормила.

Сыночек мой родной, Ванюшенька, отвечай мне поскорее и приезжай обязательно. Я места себе не нахожу, ночами не сплю. А ну как случится с тобой что-нибудь… Хожу в ликбез, а грамота на ум мне не идёт. Все думаю о тебе, сыночек мой. Приезжай скорей, успокой свою мать. Ты одна у меня надежа. Жду тебя, Ванюша, домой с нетерпением.

Письмо писала сама, и если, уж что не так — не обессудь меня, сыночек.

Поклон тебе от деда.

Остаюсь жива и здорова твоя родная мать Дарья Ивановна».

В письме было много ошибок, буквы написаны неровно, неуклюже, но Мария Петровна ничего этого не заметила. Письмо Дарьи Ивановны ее сильно разволновало.

— Во всем Николай виноват, — сказала она сердито, — наобещал мальчишке златые горы, вот он и прикатил. Что теперь с ним делать? И в Крым увёз…

— А ты, Маруся, не больно расстраивайся, — успокаивала невестку Клавдия Никандровна. — Конечно, мальчишка ещё глупый, а сердце материнское жалостливое. Как вернутся из Крыма, так надо взять его, паршивца, и отправить домой. А ты, Маруся, сядь и напиши Дарье Ивановне письмо, успокой материнское сердце.

Маша села за письменный стол и написала Дарье Ивановне тёплое письмо. Маша извинялась перед ней, успокаивала её тем, что её Ваня жив и здоров, и, как вернется из поездки, так сейчас же приедет к ней, в родное село.

Через месяц Николай Павлович вернулся с гастролей, и в доме Ладильщиковых произошёл крупный разговор.

— Как же ты, Ваня, приехал? — спросил Николай Павлович. — Ведь мама-то, оказывается, против.

Ваня густо покраснел и потупился.

— Если б я сказал маме, она не пустила бы меня.

— А зачем же ты нас обманул? — сердито спросила Мария Петровна,

— Тогда бы вы меня не приняли.

— Зачем ты все это сделал? — спросила Клавдия Никандровна.

— Я хочу работать с дядей Колей… И зверей люблю… — Придется тебе вернуться к матери, — резко сказала

Мария Петровна.

— Я не поеду.

Голос у Вани дрогнул, и на глазах показались слезы,

— Ну как же теперь быть? — мягко спросил Николай Павлович.

— Я лучше ей письмо напишу.

— Ну, ладно, давай напишем, — согласился Николай Павлович, — а там посмотрим, что она нам ответит.

Конечно, получилось не совсем хорошо — Ваня уехал из дому без ведома матери, но Николаю Павловичу не хотелось отпускать его домой. Мальчик полюбился ему. За месяц совместной жизни на гастролях Николай Павлович убедился в том, что Ваня не боится никакой работы. Он даже стирал себе белье и готовил обеды. И за медведем ухаживал старательно: чистил клетку, кормил его, угощал сластями, играл с ним, боролся в шутку. Правда, мальчишка слишком доверчиво относится к зверю и не раз Николай Павлович предупреждал Ваню, чтобы он не «шутил» с медведем, но паренек не принимал всерьез его предостережений.

— Смотри, Ваня, это только в сказках про медведя много хорошего насочиняли, а на самом деле это весьма ненадежный, недоверчивый и злобный «друг».

На досуге они вместе читали только что вышедшую книгу Владимира Дурова «Дрессировка животных». С каким жадным любопытством Ваня схватывал все, что касалось поведения животных и их дрессировки! Нет, нельзя Ваню отпускать. Со временем из него получится надежный помощник, хороший дрессировщик.

Опечаленный письмом матери и тем, что из-за него произошла ссора в семье Ладильщиковых, Ваня пошел к Мишуку в хлев. Он подошел к медведю и обнял его за шею. За время гастролей они свыклись друг с другом и, кажется, подружились. А сейчас у Вани такая тоска на душе и хочется поделиться с Мишуком, рассказать ему о своем горе, о том, что, может быть, им придется разлучиться…

Через некоторое время Николай Павлович спросил:

— А куда ушел Ваня? Письмо надо бы писать.

— Кажется, он к Мишуку пошел жаловаться, — сочувственно сказала Клавдия Никандровна.

Николай Павлович вышел во двор и крикнул: