Дюльбер 1918 - Андрей Владимирович Поцелуев

и садится на стул перед трюмо. Причесывается.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Приход немцев значит для нас спасение. Это радость освобождения, внезапная и неожиданная. Что ты собираешься делать?

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА (спокойно.) А что делать? Будем жить здесь дальше. Мы все вместе, и жаловаться на судьбу не стоит. Мы имеем свой дом, с нами наши дети, и ничего лучше нельзя пожелать. Бог даст, и большевиков скоро скинут.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Немцы, скорее всего, предложат переехать в Германию. Я думаю, надо ехать. Непонятно, что будет с Россией дальше. Мы сейчас как лодка, плывущая по морю без руля и парусов.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА (оборачивается на стуле.) Что ты так нервничаешь? Бери пример с мамы. Она всегда подает нам пример скромности и простоты. На свое высокое положение она смотрит смиренными глазами. Ей чужды славолюбие и ничтожная суета.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ну что мама, мама. Она уже дама в возрасте и свое пожила. А мы еще люди молодые. Надо думать о своем будущем. Во всяком случае, пока здесь, в России, я его не вижу.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А как же Петр? Милица?

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Петр милый малый, но весьма ограниченный и с точки зрения деловой совершенно ничтожный. Милица — шарлатанка. Я ей не доверяю.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Как ты можешь так отзываться о людях? А как же наша дочь Ирина? Если она не захочет уезжать в Германию?

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ну, как я понимаю, никакой близости между тобой и Ириной нет. Ирина предпочитает одиночество. А внучке уже три года. Они с Феликсом сами решат, ехать или нет. Поедем вдвоем.

Александр Михайлович встает и начинает ходить по комнате.

Ты знаешь, а Куликовский молодец. Проявил себя геройски. Ведь это он из пулемета в машину попал.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ну вот видишь, а мы все над ним подтруниваем.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ну, у нас к нему, в общем-то, одна претензия. Он не ровня Ольге Александровне и не должен был жениться на ней.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Ну, Ольга, допустим, сама начала этот роман и виновата в этой связи гораздо больше.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Может, и виновата. Но они теперь счастливы. (Пауза.) В отличие от нас.

Ксения Александровна оборачивается к супругу.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Скажи честно, сколько раз ты мне изменял?

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ты предпочитаешь ужасную правду или приятную ложь?

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА (поворачивается опять к зеркалу.) Я так и знала. В последний раз это, видимо, та женщина, с которой ты познакомился на курорте Биаритц в прошлом году? Кто она?

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Боже мой, какой Биаритц? Какая женщина? Спустись на землю. Нас в любой момент могут расстрелять. Надо бежать отсюда.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Я никуда не поеду и останусь с мамой.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Тогда я уеду один.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. А ты помнишь, что у нас семеро детей?

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Я тебе несколько раз предлагал развестись, но ты всегда отвечала мне отказом.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Потому что люблю тебя.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Число минусов в нашем брачном союзе явно превышает число плюсов. Вспоминаю, что мне дал брак? Ничего, а страданий бездна.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Зачем же ты тогда женился на мне?

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ну, женитьба у нас обязательное условие приличия. Нет, я чувствую, что надо уезжать.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. У людей, кроме чувств, есть долг. Вот так, Саша, многие годы супружества и постоянные измены мужа в конце жизни. Спасибо, дорогой.

Александр Михайлович нервно ходит по комнате.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Не знаю, правда, как ты будешь жить одна. Без моей поддержки, без участия.

Встает перед ней на колени.

Прости, прости. Давай оставим все как есть, хотя бы ради детей. Вся вина на мне, а добродетель на твоей стороне. Ты проявила себя как великая женщина. Прости.

КСЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВНА. Уходи, я не хочу тебя видеть.

Картина пятая

Гостиная. Часы бьют три раза. В окна пробивается солнце. Мужчины обсуждают события вчерашней ночи.

ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ. Господа, господа. Предлагаю выпить за наше чудесное спасение.

Ночка выдалась бурной.

Чокается с мужчинами.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Ты, Петр, уже четвертый раз пьешь за наше спасение. Хватит уже.

ФЕЛИКС. А я еще охотно выпью.

Опять все чокаются.

Вбегают Задорожный со Степаном. Они очень взволнованы.

ЗАДОРОЖНЫЙ. Ялта и Севастополь взяты немцами. По моим данным, немецкий патруль направляется к «Дюльберу». Они будут здесь через несколько минут. Вот так, великий князь Александр Михайлович.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Помнится, что совсем недавно вы называли меня товарищ Романов, гражданин Романов и адмирал Романов.

ФЕЛИКС. А власть меняется. Возвращаемся к старым титулам. Разрешите представиться, господа, кто забыл (щелкает каблуками). Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон.

ЗАДОРОЖНЫЙ. Меня, скорее всего, немцы расстреляют или повесят. Впрочем, будь что будет. Я не побегу, спасая свою шкуру.

Распахивается дверь, и в комнату входит немецкий офицер с двумя солдатами. Они одеты в серую немецкую форму. Офицер обращается к Марии Федоровне.

БЕРТОЛЬД. Wir haben die Ehre, Euer Durchlaucht zu bergussen (далее говорит по-русски с акцентом.) Имею честь приветствовать вашу светлость. Я полковник германской армии Бертольд.

МАРИЯФЕДОРОВНА. Ich freue mich sehr, Sie zu sehen, der Herr. Я очень рада вас видеть, господа.

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ. Горячо приветствуем вас во дворце «Дюльбер».

БЕРТОЛЬД. Мне поручать обеспечить безопасность вашей светлости.

В этот момент он видит стоящих в стороне Задорожного со Степаном.

Wer sind diese Leute? Кто эти люди?

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ (услужливо.) Это наша предыдущая охрана из Севастопольского Совета.

БЕРТОЛЬД (возмущенно.) Большевики? Немедленно арестовать. Sofort verhaften (говорит своим солдатам).

Немецкие солдаты подходят к Задорожному и Степану. Заламывают им руки за спину.

Уведите их. Bringt sie weg. Им нужно готовиться к расстрелу.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА. Я прошу вас этого не делать. Прошу не менять охрану нашего дворца. Оставьте весь отряд Задорожного для дальнейшей охраны «Дюльбера».

БЕРТОЛЬД. Вы серьезно? Это совершенно невозможно. Вы иметь в виду ваших бывших тюремщиков. Оставить их опять вас охранять? Это есть шутка?

МАРИЯ ФЕДОРОВНА. Нет, это не шутка, именно так. Да и они к тому же русские.

Она подходит к Задорожному.

Не волнуйтесь, Филипп Львович. Вы очень хорошо к нам относились. И мы против вас ничего не имеем.

Оборачивается к Бертольду.

Прошу вас отпустите их.

БЕРТОЛЬД (говорит немецким солдатам). Lass sie los. Отпустить.

Солдаты отпускают Задорожного со Степаном. Задорожный подходит к Марии Федоровне.

ЗАДОРОЖНЫЙ. Благодарю вас, матушка. Вы спасли нам